Муж мой ужасно возмущается
Муж мой ужасно возмущается, как это так у нас в Швейцарии до сих пор нет весны!?
Сегодня встали, в окно выглянули, а там опять все белым бело. Как будто завтра Кристмас. Муж расстраивается и всеми возможными способами проявляет нетерпение.
А я же русская. Я так привыкла ждать весны, что для меня это ожидание даже слаще самой весны. Вот честное слово. Ни капельки не расстраиваюсь, что в середине апреля все в снегу. Наоборот, мне очень уютно. Очень привычно жить надеждой.
Все равно мы ничего не можем сделать, кроме того, чтобы набраться терпения и радоваться жизни - такой, какая она есть.
Это не только образ мыслей, но и выработанная линия поведения.
Я, например, обнаружив в апрельское воскресное утро, что все кругом в снегу, напекла на всю семью блинов, сварила творогу, поставила на много часов вариться большой кусок мяса, пусть к вечеру будет наваристый бульон...
А муж включил на полную мощность 5-ю симфонию Чайковского и, грустно поглядывая в окно, все приговаривает:
- Русская классическая музыка такая драматичная! В ней столько боли и отчаянья...
Я же, переворачивая очередной блин, говорю:
- Да ну... что там драматичного? Жизнь как жизнь. Почему ты всегда говоришь, что все русское такое драматичное?
А у самой, замечаю, от музыки ком к горлу подступает.
Вот это чувство бесконечной зимы, серое небо, отсутствие солнца месяцами, с одной стороны, уже давно забытое в солнечной Швейцарии, а с другой стороны, так ведь прошла почти вся моя жизнь. В надежде.
И вдруг в самом конце симфонии зазвучали радостные нотки! Я за них уцепилась, как за спасение, и мужу говорю:
- Ну вот видишь, не все так драматично! Послушай, какие радостные нотки!
- Да-да, в этой музыке много надежды! - соглашается муж, - именно контраст полного отчаянья и надежды производит впечатление в русском искусстве.
Сегодня встали, в окно выглянули, а там опять все белым бело. Как будто завтра Кристмас. Муж расстраивается и всеми возможными способами проявляет нетерпение.
А я же русская. Я так привыкла ждать весны, что для меня это ожидание даже слаще самой весны. Вот честное слово. Ни капельки не расстраиваюсь, что в середине апреля все в снегу. Наоборот, мне очень уютно. Очень привычно жить надеждой.
Все равно мы ничего не можем сделать, кроме того, чтобы набраться терпения и радоваться жизни - такой, какая она есть.
Это не только образ мыслей, но и выработанная линия поведения.
Я, например, обнаружив в апрельское воскресное утро, что все кругом в снегу, напекла на всю семью блинов, сварила творогу, поставила на много часов вариться большой кусок мяса, пусть к вечеру будет наваристый бульон...
А муж включил на полную мощность 5-ю симфонию Чайковского и, грустно поглядывая в окно, все приговаривает:
- Русская классическая музыка такая драматичная! В ней столько боли и отчаянья...
Я же, переворачивая очередной блин, говорю:
- Да ну... что там драматичного? Жизнь как жизнь. Почему ты всегда говоришь, что все русское такое драматичное?
А у самой, замечаю, от музыки ком к горлу подступает.
Вот это чувство бесконечной зимы, серое небо, отсутствие солнца месяцами, с одной стороны, уже давно забытое в солнечной Швейцарии, а с другой стороны, так ведь прошла почти вся моя жизнь. В надежде.
И вдруг в самом конце симфонии зазвучали радостные нотки! Я за них уцепилась, как за спасение, и мужу говорю:
- Ну вот видишь, не все так драматично! Послушай, какие радостные нотки!
- Да-да, в этой музыке много надежды! - соглашается муж, - именно контраст полного отчаянья и надежды производит впечатление в русском искусстве.