(no subject)
Толстой, будучи в Ясной Поляне, с ранней весны и до снега кушал в саду под сенью. Там ему накрывали стол рогожей, глиняные плошки ставили, да деревянные ложки давали. Он суп из брюквы хлебал да капустные котлеты квасом запивал. А в бороде у него вечно крошки запутывались. Ну, само собой, птички налетят, крошки из бороды клюют, а он им не препятствует - святая душа - очень птах да детишек любил. Вот все и пользовались. Птички, значит, клюют, а он и рад. Только птахи-то, где едят, там и гадят, так что он к вечеру-то весь в птичьем говне, бывало, а улыбается.
Так с тех пор и пошло, если, допустим, памятник кому поставят, то голуби непременно налетят и насрут на него, но не по злобе, а в память о великом непротивленце Толстом.
Так с тех пор и пошло, если, допустим, памятник кому поставят, то голуби непременно налетят и насрут на него, но не по злобе, а в память о великом непротивленце Толстом.