4 ноября, когда-то придуманное для того, чтобы заменить народу выходной 7 ноября, - это действительно удачная дата для празднования дня единства нации.
День Казанской иконы Божьей Матери, условно-символическая дата, избранная в честь самоорганизовавшихся в ополчение русских людей, изгнавших из Кремля иностранцев и сочувствующую иностранным интересам боярскую номенклатуру, а потом избравших хоть и монархическую, но другую, легитимную власть.
Замечательно.
Не хватает только одного. Чтобы этот праздник, наконец, зазвучал в полный голос.
А чтобы он зазвучал в полный голос, всего-то и нужно, чтобы его содержание не замалчивалось уклончиво-хитро, а проговаривалось со всех трибун, ярко и отчетливо.
Повторю еще раз его простой и прекрасный сюжет.
Русские люди.
Самоорганизовались.
В ополчение.
Сами выбрали себе командирами Минина и Пожарского.
Отправились штурмовать Москву.
Взяли Кремль.
Выгнали из России "уважаемых партнеров".
А вместе с ними - выгнали тех начальников, которые были с "партнерами" заодно.
И сменили власть. Избрали другую.
Ну что, будем праздновать - или боимся?
А бояться не надо.
Достаточно посмотреть любое голливудское кино, любой американский сериал, и мы увидим там, что самоорганизация, восстание, выборы, изгнание враждебных сил, а с ними предателей и проходимцев, словом, свободное построение своего национального порядка - это не только добро, но это и добро, которое только укрепляет американское могущество, а вовсе не разрушает его.
Вот и Россию самостоятельность, самостояние, которому учит нас праздник 4 ноября, сделает только сильнее и лучше.
Но как же партнеры? Как же переговоры? А вдруг кто-нибудь обидится? А может лучше саммит с поляками проведем, мало ли, это они сейчас не хотят, а потом, например, согласятся. И как же мы можем вести себя так решительно, ведь это потом обратно-то, в случае чего, уже не отыграешь. И что еще там устроит это ополчение, уж лучше его триста раз согласовать для начала. Ну и так далее, все это мы помним, все это нам до боли знакомо.
А все-таки князь Пожарский и гражданин Минин не зря стоят там, где стоят.