Прилепинщина
Политрук «специально для RT» (!) накатал текстик, где признается в любви всем, кто когда-либо вредил, разрушал, расстреливал, грабил и бандитствовал, включая глав.упыря русской истории иноагента Ленина, его цепного пса власти и террора Дзержинского и того, кто маньяка-сифилитика, в итоге, убрал.
Даю в сокращении, жалко бумагу и чернила тратить:
КОГО ЛЮБЛЮ, ТОГО НЕ МИЛУЮТ
После покушения - после того как я умер и зачем-то ожил - я окончательно понял, что люблю проклятых.
Люблю лишённых права на рай.
Это мои родные люди, и я всю жизнь думаю о них.
О них особенно болит моё сердце.
Я перебираю всех тех, кем был увлечён временно или пожизненно, и всякий раз нахожу одно и то же.
Из всех древнерусских князей в раннем детстве более всего я почему-то любил Святослава - язычника, дерзкого хищника, поперечника матери своей.
Подростком я читал всё, что написано на русском языке о смутьянах: Болотников, Разин, Кондратий Булавин, Игнатий Некрасов, Салават Юлаев и Пугачёв значили для меня больше, чем все эти мушкетёры, все эти сыщики с Бейкер-стрит.
...
С детства я болею Есениным с его неотступной тягой к суициду, с его исповедью пугачёвского подельника Хлопуши, с его бесконечной болью, которой нет и не будет конца.
Любимым моим писателем был сначала Аркадий Гайдар с его «мне снились люди, убитые мной в детстве», а следом я набрёл на томик военных рассказов Всеволода Гаршина - и заболел им, его судьбой. Гаршин был солдатом. Ещё он был самоубийцей. Ещё он был сумасшедшим.
При всём том, что во мне никогда, ни при каких обстоятельствах не было тяги к суициду: я всегда не просто любил - я обожал жизнь, она всегда приносила мне одно счастье и ничего, кроме счастья. Да и тяги к насилию у меня тоже не было никакой, но сколько себя помню, я любил войну и людей войны, даже ещё не зная их, не встретив их.
Я любил бандита Котовского более всех революционных героев; а ещё - Махно.
Я болел и болею о Ленине, я очень много думал о Сталине, о Дзержинском. В какую тьму забрели все они по дороге к огромному свету, думаю я, в какой точке и кто остановил их и какое слово они услышали первым.
Я люблю проклятых.
...
Отлучённого от церкви Толстого я всегда любил несравненно больше Достоевского - при всём том, что с Достоевским я согласен почти всегда, а с Толстым - почти никогда.
...
Я люблю лишённых оправдания.
Я написал книгу «Обитель», где тоже есть проклятый персонаж - чекист Фёдор Эйхманс, и я по сей день разглядываю его фотографии, гадая о его жуткой судьбе так, словно и с ним тоже, как со многими, с почти всеми названными выше, меня связывает неизвестная мне родовая, болезненная связь.
Родись он тогда, не сомневаюсь, что был бы замечательным чекистом, Землячкой, Эйхе, Гайдаром и прочими, уничтожал бы всё русское и национальное (отсталая Россия, царизм, тюрьма народов), взрывал бы церкви (попы, мракобесие), участвовал в терроре, продразвертке, раскулачивании, расказачивании (чтобы делать ракетное топливо из людей и мировую революцию) и при этом «обожал бы жизнь».
Большевистская пропаганда: царь, поп и кулак.
Большевистские карательные отряды из латышей и китайцев насильственно отбирают хлеб, разоряют деревни и расстреливают крестьян. 1918 г.
Заговоры. 15 лет на страже Октября. Плакат 1932 года.
Кстати, Ленин, о котором так «болеет» политрук, когда большевики залили страну кровью, и были крайне робкие попытки разобраться, что творит ЧК, всегда решительно защищал карательный орган, «подвергшейся, за некоторые свои действия, несправедливым обвинениям со стороны ограниченной интеллигенции, … неспособной взглянуть на вопрос террора в более широкой перспективе», а потом и вовсе запретил критиковать специальным постановлением ЦК РКП(б) от 19 декабря 1918 года («свобода слова» по-большевистски).
Сколько они убили людей не может подсчитать никто. В конце 1919 года Особая следственная комиссия по расследованию злодеяний большевиков определила количество погибших от проводимой советской властью политики террора в 1 766 188 человек только в период 1918-1919 годов (С. Мельгунов '«Красный террор» в России. 1918-1923'). А потом был и большой террор Сталина, о котором Прилепин тоже «много думает»...
Ниже политрук, с фальшивыми именем и фамилией, признается в любви к другому упырю и зеку, которого (в белую ли, в черную) использовали, чтобы устроить в России, в условиях тяжелейшей войны, новый 1917-й и лишить нас победы, аккурат как это сделали сначала либералы по наущению англичанки, а потом - прилепинские большевики на деньги германского Генштаба 100 лет назад.
Бред этот я уже приводить не буду, особо въедливые исследователи графомании прочтите сами.
Захар Прилепин @zakharprilepin
Я жал руку человеку, который сам себя заранее объявил проклятым и знал про своё лучшее место в аду заранее. Мы почти уже стали товарищами, но тут его нагнало проклятье, и он погиб. Его, конечно же, звали Евгений, а фамилия его была Пригожин. В этом тоже то ли таилась странная ирония, то ли торчал...
telegra.ph