* * *
Когда-нибудь, через очень много лет, когда выветрится из сердца полынь, кто-то случайно спросит меня: «А вы знакомы с N?». И я, не успев сгруппироваться, искренне отвечу: «N? О да. Я тайно любила его один сложный сезон на рубеже десятилетий». И все замолчат от неловкости и любопытства; а воспоминания проявятся так ясно, как если бы мы только вчера попрощались с ним на лестнице.
И я стану отшучиваться: мол, это сейчас он звезда и кумир, и всюду афиши, пройти невозможно. А тогда он был юн и робок, и только начинал сознавать свою силу. Он смотрел на меня пристально - и я лишь спустя полминуты, падая в темноту, вспоминала, что нужно дышать. Мы говорили - и мироздание отступало вдаль, меркло, расфокусировалось, и оставались только мы двое. У нас совпали точки сборки, и это было очень счастливое время.
И кто-то спросит тихо: «А дальше?». А дальше - ничего. В пазле не хватило одной детали, и поняла я это почти сразу. Потому мне пришлось играть весьма сложную роль - роль друга. Быть рядом - но не близко, весело улыбаться, уходить первой, не ревновать, сдерживать нежность сумасшедшую, сдерживать слёзы, да всё сдерживать - и жить. Та ещё пыточка.
«А потом между нами словно бронированное стекло поставили - такое, знаете, как в боевиках: вроде бы и стоим в сантиметрах друг от друга, но не слышим ни черта; и ничем его не пробить, разве что ядерным взрывом. И как-то стало очевидно, что и друзьями у нас быть не получается. Тогда наши пути почти случайно разошлись. Вот и всё». И будет тишина, и моя собака - может быть, какая-нибудь серая борзая с умными голубыми глазами - положит голову мне на колени и вздохнёт. А вдалеке будут медленно бить городские часы.
И я стану отшучиваться: мол, это сейчас он звезда и кумир, и всюду афиши, пройти невозможно. А тогда он был юн и робок, и только начинал сознавать свою силу. Он смотрел на меня пристально - и я лишь спустя полминуты, падая в темноту, вспоминала, что нужно дышать. Мы говорили - и мироздание отступало вдаль, меркло, расфокусировалось, и оставались только мы двое. У нас совпали точки сборки, и это было очень счастливое время.
И кто-то спросит тихо: «А дальше?». А дальше - ничего. В пазле не хватило одной детали, и поняла я это почти сразу. Потому мне пришлось играть весьма сложную роль - роль друга. Быть рядом - но не близко, весело улыбаться, уходить первой, не ревновать, сдерживать нежность сумасшедшую, сдерживать слёзы, да всё сдерживать - и жить. Та ещё пыточка.
«А потом между нами словно бронированное стекло поставили - такое, знаете, как в боевиках: вроде бы и стоим в сантиметрах друг от друга, но не слышим ни черта; и ничем его не пробить, разве что ядерным взрывом. И как-то стало очевидно, что и друзьями у нас быть не получается. Тогда наши пути почти случайно разошлись. Вот и всё». И будет тишина, и моя собака - может быть, какая-нибудь серая борзая с умными голубыми глазами - положит голову мне на колени и вздохнёт. А вдалеке будут медленно бить городские часы.