Тютчев и понимание России
Просматривая ЖЖ А. Вассермана, увидел ссылку на текст В. Третьякова с анализом всем известного стихотворения Ф. Тютчева. Полагаю, нелишним будет выложить в ЖЖ свои заметки по этому поводу, некогда опубликованные мной на форуме Имхонета.
---------------------------
28 ноября 1866 года Ф.И. Тютчев написал одно из самых цитируемых стихотворений о нашей стране:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Оно вызвало - и еще долго будет вызывать - множество откликов. Реакция на него различных читателей кардинально отличается: начиная от полного и безусловного восторга и заканчивая ёрнически-глумливыми утверждениями, что Россию тогда нужно понимать задницей, раз ум оказывается непригодным инструментом. Дитя нашего времени, рационалист и остряк И. Губерман, к примеру, открыто вступает в спор с поэтом: «Давно пора, … мать, умом Россию понимать!»
Почему Тютчев счел возможным и нужным сформулировать именно так: «В Россию можно только верить», во всевозможных комментариях к стихотворению говорится как-то невнятно. Заядлым критикам как России, так и общественной позиции поэта легко увидеть в его стихотворении плохо замаскированный призыв к запрету на любое критическое, некомплиментарное рассуждение о стране. Вроде оклика в духе унтера Пришибеева «Не рассуждать!!». Верь - вот и вся недолга.
Доброжелатели и лица по отношению к России нейтральные, как правило, ссылаются на то, что фраза о её «особенной стати», - отражение определенной (на сторонний взгляд - весьма значительной) иррациональности поведения русских и всего российского государства. Четверостишие часто рассматривается как указание на непостижимость русской души, на безбрежность российских просторов, на самобытность страны и ее народов, на мощь России, данную ей в виде ее не только обширных (и порой недосягаемых) пространств, но и в виде ее красоты, ее мистической близости к чему-то божественному («Русь святая»), сверхъестественному началу.
Не буду спорить с мнениями, приведенными в предыдущем абзаце. Всё это (так или иначе) законно и справедливо угадывается в столь ёмком и многозначном четверостишии. Сам Тютчев, судя по его другим произведениям, по его декларируемым одно время панславистским убеждениям, искренне верил в то, что русскому народу предначертана своя высокая историческая миссия. Однако, на мой взгляд, если обратиться ко всему творчеству, к общему строю мыслей Тютчева, можно уловить ещё один очень важный, хотя и часто ускользающий при анализе этого стихотворения, смысловой оттенок.
Так, еще в 1829 году, в "Письме другу за границу" издатель журнала «Галатея» С.Е. Раич приводит следующие слова из не дошедшего до нас письма к нему Тютчева: «Странное дело! Россия как государство - гигант, как общество - младенец. Но этот младенец, верю и надеюсь, должен возмужать, и девятая часть поверхности земного шара займет подобную в области ума человеческого».
Таким образом, Тютчев признает, что «верит и надеется» в будущее страны, которая объективно ему (высокообразованному и европейски воспитанному человеку) во многом напоминает младенца. И, при такой трактовке, строки из четверостишия - уже вовсе не принципиальное противопоставление попыткам познать Россию умом, - а лишь понимание того, что сам возраст России как общества («младенческий») ставит естественный предел любым попыткам ее рационального, чисто умственного осмысления. Из того, что умом не объять внутреннего мира этого «ребенка» (да и любого другого, - ибо все его основные возможности находятся еще в «свернутом» виде, они проявятся по-настоящему только в будущем, в них действительно можно «только верить») вовсе не следует, что единственным адекватным способом его постижения является понимание задницей.
Нынешнюю Россию, прошедшую после Тютчева жесточайшие «уроки» ХХ века (революции, две Мировых и одна гражданская война, репрессии, индустриализация и коллективизация, перестройка и распад СССР, и т.п.) трудно назвать тем же «младенцем», что и во времена Тютчева. Однако общество взрослеет гораздо медленней отдельных людей, поэтому по возрастной шкале нынешнюю Россию, наверно, можно назвать старшим подростком (при всей условности этого термина) или юношей (что для отдельного человека примерно соответствует возрасту от 14 до 21 года).
Отчасти поэтому тютчевские строки не стареют: сравнение России его времени с младенцем, как и сравнение выше нынешней России с подростком, - в чём-то очерчивают и пределы, и условия познания её умом.
К примеру, относительно легко «познавать умом» сложившуюся личность, человека в возрасте, с устоявшимся бытом, семьей, - ему можно дать обширную личностную характеристику, указав на многие стабильные особенности его характера. Во многом он уже реализовал себя; в предсказуемых условиях его окружения, быта, - его поведение также довольно предсказуемо, без труда в своей основе познаваемо разумом.
Гораздо труднее с подростком, а тем более - с младенцем. Умом понимать (здесь понимание - процесс) его, конечно, надо, - с привлечением всех возможных и доступных научных дисциплин. Но понять его, познать его (понимание - как состояние) практически невозможно, - именно потому, что, в отличие от сложившегося характера, он - как пластилин. Он весь - в динамике, он во многом еще не устоялся, - и любое новое (внешнее или внутреннее) событие вносит настолько существенный вклад в его жизненный опыт, что может значительно его изменить, кардинально повлияв на восприятие им мира, на его характер, на реализацию им его потенциальных возможностей.
Такая повышенная восприимчивость, динамичность, неустойчивость (а значит, в определенном смысле - и непознаваемость), несомненно, отчасти характерна и для нынешней России. Что неудивительно, если учесть, что в начале 1990-х она в некоторых отношениях, считай, возникает заново, не имея традиций стабильного существования в новом виде, традиций преемственности власти, устойчивой идеологической определенности и т.п.
И здесь, если мы все-таки считаем страну нашей (а не смотрим со стороны, занимая позицию - «эта страна»), без веры в нее при ее познании обойтись трудно. Здесь уже, как говаривал кто-то из классиков марксизма, - дело не столько в том, чтобы объяснить мир (в данном случае - российский мир), сколько в том, чтобы изменить его, благотворно повлиять на него (помочь ему реализовать лучшие из заложенных в нем возможностей). Однако такое влияние невозможно оказать не только без науки (слишком велики ставки, а опора на научный подход значительно снижает риски), но и без веры.
И еще: если взрослый человек, как правило, самодостаточен, и нередко сам может отделить конструктивную критику в свой адрес от неконструктивной, то с подростком это не так. Если у вас нет веры в него, если он не почувствует за вашим обращением к нему - искренней заботы о нем, веры в него, любви к нему и даже определенного отождествления с ним, - будьте уверены, ваша любая (даже вполне обоснованная поначалу) критика в его адрес будет пропущена мимо ушей, а вы - зачислены в недруги. После чего вы с утроенной энергией начнете выискивать подтверждение своим негативным прогнозам (все больше психологически от него отдаляясь, - и все менее адекватно его воспринимая), а вас с еще большей силой будут «посылать» всё дальше. Формируется замкнутый психологический контур, знакомый по русскоязычным форумам (где борются критики России «со стороны» и люди, в большей мере отождествляющие её с собой), обычно далекий от всякой научности и конструктивности.
Не говоря уже и о том, что даже «чисто научный» подход к стране («познание умом» без веры) действительно может быть для неё и враждебным, если цели такого познания заданы извне, изначально враждебной к России традицией (скажем, англо-российского противостояния времен «Большой игры», исторических русско-польских противоречий, «холодной войны» и т.п.).
То есть, строки Тютчева, которые можно истолковать как воспевание иррациональной непознаваемости России, на мой взгляд, - не только отражение мистического подхода к её сути, к ее истории, но и указание на то, что слишком многое из самого важного в ней, как и в любом младенце, проявится только в будущем. И для того, чтобы это самое важное оказалось еще и лучшим, - в Россию надо верить. Ибо вера в будущее страны - важнейший формирующий её элемент. Какими глазами (в своей массе) смотрим на Россию мы, такой она и будет.
---------------------------
28 ноября 1866 года Ф.И. Тютчев написал одно из самых цитируемых стихотворений о нашей стране:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
Оно вызвало - и еще долго будет вызывать - множество откликов. Реакция на него различных читателей кардинально отличается: начиная от полного и безусловного восторга и заканчивая ёрнически-глумливыми утверждениями, что Россию тогда нужно понимать задницей, раз ум оказывается непригодным инструментом. Дитя нашего времени, рационалист и остряк И. Губерман, к примеру, открыто вступает в спор с поэтом: «Давно пора, … мать, умом Россию понимать!»
Почему Тютчев счел возможным и нужным сформулировать именно так: «В Россию можно только верить», во всевозможных комментариях к стихотворению говорится как-то невнятно. Заядлым критикам как России, так и общественной позиции поэта легко увидеть в его стихотворении плохо замаскированный призыв к запрету на любое критическое, некомплиментарное рассуждение о стране. Вроде оклика в духе унтера Пришибеева «Не рассуждать!!». Верь - вот и вся недолга.
Доброжелатели и лица по отношению к России нейтральные, как правило, ссылаются на то, что фраза о её «особенной стати», - отражение определенной (на сторонний взгляд - весьма значительной) иррациональности поведения русских и всего российского государства. Четверостишие часто рассматривается как указание на непостижимость русской души, на безбрежность российских просторов, на самобытность страны и ее народов, на мощь России, данную ей в виде ее не только обширных (и порой недосягаемых) пространств, но и в виде ее красоты, ее мистической близости к чему-то божественному («Русь святая»), сверхъестественному началу.
Не буду спорить с мнениями, приведенными в предыдущем абзаце. Всё это (так или иначе) законно и справедливо угадывается в столь ёмком и многозначном четверостишии. Сам Тютчев, судя по его другим произведениям, по его декларируемым одно время панславистским убеждениям, искренне верил в то, что русскому народу предначертана своя высокая историческая миссия. Однако, на мой взгляд, если обратиться ко всему творчеству, к общему строю мыслей Тютчева, можно уловить ещё один очень важный, хотя и часто ускользающий при анализе этого стихотворения, смысловой оттенок.
Так, еще в 1829 году, в "Письме другу за границу" издатель журнала «Галатея» С.Е. Раич приводит следующие слова из не дошедшего до нас письма к нему Тютчева: «Странное дело! Россия как государство - гигант, как общество - младенец. Но этот младенец, верю и надеюсь, должен возмужать, и девятая часть поверхности земного шара займет подобную в области ума человеческого».
Таким образом, Тютчев признает, что «верит и надеется» в будущее страны, которая объективно ему (высокообразованному и европейски воспитанному человеку) во многом напоминает младенца. И, при такой трактовке, строки из четверостишия - уже вовсе не принципиальное противопоставление попыткам познать Россию умом, - а лишь понимание того, что сам возраст России как общества («младенческий») ставит естественный предел любым попыткам ее рационального, чисто умственного осмысления. Из того, что умом не объять внутреннего мира этого «ребенка» (да и любого другого, - ибо все его основные возможности находятся еще в «свернутом» виде, они проявятся по-настоящему только в будущем, в них действительно можно «только верить») вовсе не следует, что единственным адекватным способом его постижения является понимание задницей.
Нынешнюю Россию, прошедшую после Тютчева жесточайшие «уроки» ХХ века (революции, две Мировых и одна гражданская война, репрессии, индустриализация и коллективизация, перестройка и распад СССР, и т.п.) трудно назвать тем же «младенцем», что и во времена Тютчева. Однако общество взрослеет гораздо медленней отдельных людей, поэтому по возрастной шкале нынешнюю Россию, наверно, можно назвать старшим подростком (при всей условности этого термина) или юношей (что для отдельного человека примерно соответствует возрасту от 14 до 21 года).
Отчасти поэтому тютчевские строки не стареют: сравнение России его времени с младенцем, как и сравнение выше нынешней России с подростком, - в чём-то очерчивают и пределы, и условия познания её умом.
К примеру, относительно легко «познавать умом» сложившуюся личность, человека в возрасте, с устоявшимся бытом, семьей, - ему можно дать обширную личностную характеристику, указав на многие стабильные особенности его характера. Во многом он уже реализовал себя; в предсказуемых условиях его окружения, быта, - его поведение также довольно предсказуемо, без труда в своей основе познаваемо разумом.
Гораздо труднее с подростком, а тем более - с младенцем. Умом понимать (здесь понимание - процесс) его, конечно, надо, - с привлечением всех возможных и доступных научных дисциплин. Но понять его, познать его (понимание - как состояние) практически невозможно, - именно потому, что, в отличие от сложившегося характера, он - как пластилин. Он весь - в динамике, он во многом еще не устоялся, - и любое новое (внешнее или внутреннее) событие вносит настолько существенный вклад в его жизненный опыт, что может значительно его изменить, кардинально повлияв на восприятие им мира, на его характер, на реализацию им его потенциальных возможностей.
Такая повышенная восприимчивость, динамичность, неустойчивость (а значит, в определенном смысле - и непознаваемость), несомненно, отчасти характерна и для нынешней России. Что неудивительно, если учесть, что в начале 1990-х она в некоторых отношениях, считай, возникает заново, не имея традиций стабильного существования в новом виде, традиций преемственности власти, устойчивой идеологической определенности и т.п.
И здесь, если мы все-таки считаем страну нашей (а не смотрим со стороны, занимая позицию - «эта страна»), без веры в нее при ее познании обойтись трудно. Здесь уже, как говаривал кто-то из классиков марксизма, - дело не столько в том, чтобы объяснить мир (в данном случае - российский мир), сколько в том, чтобы изменить его, благотворно повлиять на него (помочь ему реализовать лучшие из заложенных в нем возможностей). Однако такое влияние невозможно оказать не только без науки (слишком велики ставки, а опора на научный подход значительно снижает риски), но и без веры.
И еще: если взрослый человек, как правило, самодостаточен, и нередко сам может отделить конструктивную критику в свой адрес от неконструктивной, то с подростком это не так. Если у вас нет веры в него, если он не почувствует за вашим обращением к нему - искренней заботы о нем, веры в него, любви к нему и даже определенного отождествления с ним, - будьте уверены, ваша любая (даже вполне обоснованная поначалу) критика в его адрес будет пропущена мимо ушей, а вы - зачислены в недруги. После чего вы с утроенной энергией начнете выискивать подтверждение своим негативным прогнозам (все больше психологически от него отдаляясь, - и все менее адекватно его воспринимая), а вас с еще большей силой будут «посылать» всё дальше. Формируется замкнутый психологический контур, знакомый по русскоязычным форумам (где борются критики России «со стороны» и люди, в большей мере отождествляющие её с собой), обычно далекий от всякой научности и конструктивности.
Не говоря уже и о том, что даже «чисто научный» подход к стране («познание умом» без веры) действительно может быть для неё и враждебным, если цели такого познания заданы извне, изначально враждебной к России традицией (скажем, англо-российского противостояния времен «Большой игры», исторических русско-польских противоречий, «холодной войны» и т.п.).
То есть, строки Тютчева, которые можно истолковать как воспевание иррациональной непознаваемости России, на мой взгляд, - не только отражение мистического подхода к её сути, к ее истории, но и указание на то, что слишком многое из самого важного в ней, как и в любом младенце, проявится только в будущем. И для того, чтобы это самое важное оказалось еще и лучшим, - в Россию надо верить. Ибо вера в будущее страны - важнейший формирующий её элемент. Какими глазами (в своей массе) смотрим на Россию мы, такой она и будет.