Почему во Ржеве до сих пор разруха, как после войны
Город воинской славы будет одной из центральных точек празднования 75-летия Победы. В Ржевской битве в Великую Отечественную погиб 1 миллион (!) человек. Это великий подвиг и великая жертва. Но, как оказалось, жить в современном Ржеве - тоже подвиг. Второй по величине город Тверской области чужих пускает к себе неохотно. Своих - тоже. Если неосторожный путник вздумает свернуть с трассы Москва - Рига по указателю «Ржев», он тут же упрется в так называемую дамбу - узенький проезд под железнодорожной насыпью с непроходимой пробкой и ямами по колено, небрежно забитыми красным кирпичом. В январе здесь выломал ступицу междугородный автобус и завалился на бок, прямо на захлюстанное серенькой грязью ограждение с табличкой «Проход пешеходов запрещен». Без грязевых ванн «дамбу» не преодолеть, поэтому умные пешеходы перелезают через железнодорожную насыпь.
К единственному музею не было ни лесенки, ни дорожки - я просто съехал по откосу, скользя по льду и прыгая через островки грязи. В музее меня встретили заведующая Ольга Дудкина и Виктория Кузнецова, научный сотрудник. Говорили о войне - город был оккупирован немцами 17 месяцев. О так называемом военном туризме и людях, которые «едут в Ржев со всей страны и из ближнего зарубежья» и «все экскурсии с апреля по май уже расписаны»… Я заметил осторожно: мол, мне кажется, что город еще не вышел из той войны, не закончил ее. И попал я этими словами в самое больное место.
- Уцелело всего 297 домов. Историческое лицо города утеряно. Сколько осталось коренных жителей? - Ольга Дудкина на секунду задумалась:
- 8 марта 1943-го, сразу после освобождения Ржева, здесь был митинг, пришло все население района - 362 человека. Сейчас у нас, как до войны - 59 тысяч человек. Но война никуда не ушла. Ржев, сколько себя помню, не может благоустроиться, вот эти разбитые дороги - туристы спрашивают: «Это после войны осталось?» Дома разрушенные стоят, можно тоже рассказывать людям: «Это после войны». Хоть табличку вешай. И город на костях стоит.
Мы помолчали, я спросил:
- А где молодежь?
- Так у нас это называется «Трамплин на Москву». Мужики на вахте в Москве, женщины тоже пытаются. Хорошо, электрички прямой нет, так все бы и уехали…
Виктория вдруг включилась в разговор:
- Родственник пошел на завод градообразующий, не скажу на какой, у нас их немного. Рабочий - зарплата 17 тысяч! Рабочий, со стажем... Люди просто хотят нормально зарабатывать!
- Вообще все логично, - с научной рассудительностью подытожила Ольга. - Наши родители уехали из деревень, а наши дети - уже из городков. Мы, конечно, надеемся, что Ржев продержится дольше. Но географическое положение ему не на руку - мы в треугольнике Москва - Тверь - Петербург.
На следующий день, я понял, моему коллеге - фотокору Мише Фролову нужно было срочно ехать в столицу. Мы потолкались на автовокзале Ржева, посмотрели расписание, а потом я плюнул и повез его на электричку, за добрую сотню километров - в подмосковный город Волоколамск. Который тоже пережил войну, но оказался по-европейски ухоженным антиподом Ржева.
Несмотря на то, что за 10 лет в городе сменилось 7 мэров, общественная жизнь Ржева пугала своей стерильностью. В группах типа «Подслушано в…» чествовали заслуженных учителей, возлагали цветы и открывали автобусные остановки. Политическая жизнь была представлена депутатом от партии власти - к нему идти не хотелось. Был жириновец - базирующийся в Твери и редко появляющийся в родных палисадах. Оппозиционная местная поэтесса Любовь Колесник жгла о насущных проблемах Ржева, но жгла издалека, то из Твери, то из Питера:
«До миллиона людей погибло. Чтобы что? Чтобы город остался столицей смерти? Я хочу фильм про пастилу и старообрядцев! Городу 800 лет! Нет других сюжетов? Жизненных! Радующих!» - поэтесса бросала в бездушный интернет пламенные слова, от которых ничего не загоралось.
Оставались только коммунисты.
- Вы где машину оставили? - с отеческой заботой спросил меня Артем Гончаров, депутат Заксобрания Тверской области. И объяснил:
- Я когда приезжаю в Ржев, дольше часа не оставляю машину на улице. Привык. У нас тут с 90-х был всероссийский отстойник угнанных машин.
- А воду тоже отстаиваете? - пошутил я. - Она у вас цвета «Буратино», только несладкая.
Оказывается, по ржевским меркам, «Буратино» - отличная вода. Вот цвета «Байкала» считается уже плохой.
- Когда сюда приезжал Путин, в середине нулевых, здесь была вспышка гепатита, а потом массовое отравление. Город внесли в федеральную программу - чтобы построить новые очистные. За миллиард триста миллионов рублей. Потратили миллиард, но до сих пор все это стоит в поле в бесхозном состоянии. Вы съездите, посмотрите!
Я, кстати, съездил, посмотрел на какие-то брошенные бетонные коробки, хотя можно было и не проверять - весь город о них знает. И что очистных современных у города так и нет, зато на новом ржевском кладбище хоронят прямо в воду, о чем снято на телефоны множество шокирующих видео.
- Все вязнет, все… как куда-то в вату… - толковал мне товарищ Артем, буквально ломая тонкие пальцы. Ленин со знамени как бы безмолвно спрашивал: «Ну как вам капитализм?»
- Я вам объясню, как у нас работает система власти, - пообещал Артем. - Вот пятиэтажный дом, его называли «дом Павлова», в нем лопнуло перекрытие. Управляющая компания сделала подпорку, но тогда стали расходиться стены. Полтора года шла переписка о признании дома аварийным. Тогда я просто позвонил в федеральное МЧС и сказал: «Дом рухнет». Людей начали выселять - просто отключая коммуникации. В общем, помогают только федеральные власти и федеральные СМИ.
Товарищ Артем посмотрел на меня с надеждой. Я спросил, конечно:
- Неужели перед 75-летием Победы не выделили денег?
- Выделили. Асфальт клали в лужи, дороги заузили - люди выли в соцсетях. Даже в местном заксобрании признали: «Сделали плохо». А это сотни миллионов рублей! И вообще, решат ли эти деньги проблему в целом? - спросил сам себя депутат. И сам ответил: - Нет. Если посмотреть статью, по которой эти деньги выделяют, там написано: «по маршруту следования официальных делегаций».
- А что-то хорошее у вас случается? - спросил я на прощание.
- У нас новый мэр, глаза горят, рвется в бой, всего два месяца работает.
- А прошлый?
- Прошлый проработал три. «Жертва дамбы», кстати. Видели ее, когда в город въезжали?
Разговор с мэром Романом Крыловым начался с самопрезентации, но глава мне понравился. Технократ. Но не из бизнес-школы, всю жизнь проработал на производстве: от слесаря до зама гендиректора. Никуда из Ржева не собирается уезжать, патриот. Не бедный. По слухам, местные магазины запчастей «Бибика» принадлежат новому главе, поэтому мэра в народе ласково зовут Романом Бибиковичем.
Разговор с мэром Романом Крыловым начался с самопрезентации, но глава мне понравился. Технократ. Но не из бизнес-школы, всю жизнь проработал на производстве: от слесаря до зама гендиректора. Никуда из Ржева не собирается уезжать, патриот. Не бедный. По слухам, местные магазины запчастей «Бибика» принадлежат новому главе, поэтому мэра в народе ласково зовут Романом Бибиковичем.
- Я плюнул на все и поехал к министру транспорта! У нас же целый район отрезан, 22 тысячи человек, - голос директора гремел под сводами цеха, где толпа людей готовила к отгрузке гигантские барокамеры для испытания корпусов ракет и фюзеляжей самолетов. Фотокора «КП» попросили даже убрать свой аппарат - секретность.
Я смотрел на станки для сварки, которые закупает во Ржеве хваленый немецкий «Сименс». Смотрел на устройства, единственные в мире, где получают кристаллы вольфрама размером 8 сантиметров, и думал, что «Сколково», конечно, строили не в том месте и не те люди. А «красный директор» продолжал говорить, что они продают не продукцию в чистом виде, а свои разработки, технологии. Что на квалифицированных позициях у них зарплаты сравнимы с московскими - от 80 до 140 тысяч. Но молодежь сложно удержать, потому что рядом большие города… Я не выдержал:
- А с Ржевом как быть?
«Красный директор» ответил туманно-бюрократически, но я его понял:
- Проблемы малых городов можно закрыть только внутренней кооперацией.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В современной истории Ржева меня поразил парадоксальный факт. На окраине города крупный агрохолдинг собирается запустить полный цикл производства и переработки мяса, вплоть до своего завода кормов (он уже построен). И жители города охотно идут работать в сельское хозяйство. «Месить навоз» - как презрительно бы сказали в столице. Первична здесь не работа, а зарплата, и агрохолдинг платит хорошо. А так зарплаты в провинции в целом унизительны. Как мне рассказывали сотрудники администрации Тверской области, основные поступления в бюджет - это подоходные налоги, уплаченные гражданами. Круг замкнулся - с маленькими зарплатами денег на развитие среды и инфраструктуры у местной власти нет. Нет жизни, движения, нет смысла что-то развивать и изобретать, а хочется или уехать, или скорее дожить свой век.
К единственному музею не было ни лесенки, ни дорожки - я просто съехал по откосу, скользя по льду и прыгая через островки грязи. В музее меня встретили заведующая Ольга Дудкина и Виктория Кузнецова, научный сотрудник. Говорили о войне - город был оккупирован немцами 17 месяцев. О так называемом военном туризме и людях, которые «едут в Ржев со всей страны и из ближнего зарубежья» и «все экскурсии с апреля по май уже расписаны»… Я заметил осторожно: мол, мне кажется, что город еще не вышел из той войны, не закончил ее. И попал я этими словами в самое больное место.
- Уцелело всего 297 домов. Историческое лицо города утеряно. Сколько осталось коренных жителей? - Ольга Дудкина на секунду задумалась:
- 8 марта 1943-го, сразу после освобождения Ржева, здесь был митинг, пришло все население района - 362 человека. Сейчас у нас, как до войны - 59 тысяч человек. Но война никуда не ушла. Ржев, сколько себя помню, не может благоустроиться, вот эти разбитые дороги - туристы спрашивают: «Это после войны осталось?» Дома разрушенные стоят, можно тоже рассказывать людям: «Это после войны». Хоть табличку вешай. И город на костях стоит.
Мы помолчали, я спросил:
- А где молодежь?
- Так у нас это называется «Трамплин на Москву». Мужики на вахте в Москве, женщины тоже пытаются. Хорошо, электрички прямой нет, так все бы и уехали…
Виктория вдруг включилась в разговор:
- Родственник пошел на завод градообразующий, не скажу на какой, у нас их немного. Рабочий - зарплата 17 тысяч! Рабочий, со стажем... Люди просто хотят нормально зарабатывать!
- Вообще все логично, - с научной рассудительностью подытожила Ольга. - Наши родители уехали из деревень, а наши дети - уже из городков. Мы, конечно, надеемся, что Ржев продержится дольше. Но географическое положение ему не на руку - мы в треугольнике Москва - Тверь - Петербург.
На следующий день, я понял, моему коллеге - фотокору Мише Фролову нужно было срочно ехать в столицу. Мы потолкались на автовокзале Ржева, посмотрели расписание, а потом я плюнул и повез его на электричку, за добрую сотню километров - в подмосковный город Волоколамск. Который тоже пережил войну, но оказался по-европейски ухоженным антиподом Ржева.
Несмотря на то, что за 10 лет в городе сменилось 7 мэров, общественная жизнь Ржева пугала своей стерильностью. В группах типа «Подслушано в…» чествовали заслуженных учителей, возлагали цветы и открывали автобусные остановки. Политическая жизнь была представлена депутатом от партии власти - к нему идти не хотелось. Был жириновец - базирующийся в Твери и редко появляющийся в родных палисадах. Оппозиционная местная поэтесса Любовь Колесник жгла о насущных проблемах Ржева, но жгла издалека, то из Твери, то из Питера:
«До миллиона людей погибло. Чтобы что? Чтобы город остался столицей смерти? Я хочу фильм про пастилу и старообрядцев! Городу 800 лет! Нет других сюжетов? Жизненных! Радующих!» - поэтесса бросала в бездушный интернет пламенные слова, от которых ничего не загоралось.
Оставались только коммунисты.
- Вы где машину оставили? - с отеческой заботой спросил меня Артем Гончаров, депутат Заксобрания Тверской области. И объяснил:
- Я когда приезжаю в Ржев, дольше часа не оставляю машину на улице. Привык. У нас тут с 90-х был всероссийский отстойник угнанных машин.
- А воду тоже отстаиваете? - пошутил я. - Она у вас цвета «Буратино», только несладкая.
Оказывается, по ржевским меркам, «Буратино» - отличная вода. Вот цвета «Байкала» считается уже плохой.
- Когда сюда приезжал Путин, в середине нулевых, здесь была вспышка гепатита, а потом массовое отравление. Город внесли в федеральную программу - чтобы построить новые очистные. За миллиард триста миллионов рублей. Потратили миллиард, но до сих пор все это стоит в поле в бесхозном состоянии. Вы съездите, посмотрите!
Я, кстати, съездил, посмотрел на какие-то брошенные бетонные коробки, хотя можно было и не проверять - весь город о них знает. И что очистных современных у города так и нет, зато на новом ржевском кладбище хоронят прямо в воду, о чем снято на телефоны множество шокирующих видео.
- Все вязнет, все… как куда-то в вату… - толковал мне товарищ Артем, буквально ломая тонкие пальцы. Ленин со знамени как бы безмолвно спрашивал: «Ну как вам капитализм?»
- Я вам объясню, как у нас работает система власти, - пообещал Артем. - Вот пятиэтажный дом, его называли «дом Павлова», в нем лопнуло перекрытие. Управляющая компания сделала подпорку, но тогда стали расходиться стены. Полтора года шла переписка о признании дома аварийным. Тогда я просто позвонил в федеральное МЧС и сказал: «Дом рухнет». Людей начали выселять - просто отключая коммуникации. В общем, помогают только федеральные власти и федеральные СМИ.
Товарищ Артем посмотрел на меня с надеждой. Я спросил, конечно:
- Неужели перед 75-летием Победы не выделили денег?
- Выделили. Асфальт клали в лужи, дороги заузили - люди выли в соцсетях. Даже в местном заксобрании признали: «Сделали плохо». А это сотни миллионов рублей! И вообще, решат ли эти деньги проблему в целом? - спросил сам себя депутат. И сам ответил: - Нет. Если посмотреть статью, по которой эти деньги выделяют, там написано: «по маршруту следования официальных делегаций».
- А что-то хорошее у вас случается? - спросил я на прощание.
- У нас новый мэр, глаза горят, рвется в бой, всего два месяца работает.
- А прошлый?
- Прошлый проработал три. «Жертва дамбы», кстати. Видели ее, когда в город въезжали?
Разговор с мэром Романом Крыловым начался с самопрезентации, но глава мне понравился. Технократ. Но не из бизнес-школы, всю жизнь проработал на производстве: от слесаря до зама гендиректора. Никуда из Ржева не собирается уезжать, патриот. Не бедный. По слухам, местные магазины запчастей «Бибика» принадлежат новому главе, поэтому мэра в народе ласково зовут Романом Бибиковичем.
Разговор с мэром Романом Крыловым начался с самопрезентации, но глава мне понравился. Технократ. Но не из бизнес-школы, всю жизнь проработал на производстве: от слесаря до зама гендиректора. Никуда из Ржева не собирается уезжать, патриот. Не бедный. По слухам, местные магазины запчастей «Бибика» принадлежат новому главе, поэтому мэра в народе ласково зовут Романом Бибиковичем.
- Я плюнул на все и поехал к министру транспорта! У нас же целый район отрезан, 22 тысячи человек, - голос директора гремел под сводами цеха, где толпа людей готовила к отгрузке гигантские барокамеры для испытания корпусов ракет и фюзеляжей самолетов. Фотокора «КП» попросили даже убрать свой аппарат - секретность.
Я смотрел на станки для сварки, которые закупает во Ржеве хваленый немецкий «Сименс». Смотрел на устройства, единственные в мире, где получают кристаллы вольфрама размером 8 сантиметров, и думал, что «Сколково», конечно, строили не в том месте и не те люди. А «красный директор» продолжал говорить, что они продают не продукцию в чистом виде, а свои разработки, технологии. Что на квалифицированных позициях у них зарплаты сравнимы с московскими - от 80 до 140 тысяч. Но молодежь сложно удержать, потому что рядом большие города… Я не выдержал:
- А с Ржевом как быть?
«Красный директор» ответил туманно-бюрократически, но я его понял:
- Проблемы малых городов можно закрыть только внутренней кооперацией.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
В современной истории Ржева меня поразил парадоксальный факт. На окраине города крупный агрохолдинг собирается запустить полный цикл производства и переработки мяса, вплоть до своего завода кормов (он уже построен). И жители города охотно идут работать в сельское хозяйство. «Месить навоз» - как презрительно бы сказали в столице. Первична здесь не работа, а зарплата, и агрохолдинг платит хорошо. А так зарплаты в провинции в целом унизительны. Как мне рассказывали сотрудники администрации Тверской области, основные поступления в бюджет - это подоходные налоги, уплаченные гражданами. Круг замкнулся - с маленькими зарплатами денег на развитие среды и инфраструктуры у местной власти нет. Нет жизни, движения, нет смысла что-то развивать и изобретать, а хочется или уехать, или скорее дожить свой век.