classic london friday
Классическая лондонская пятница, даром, что почти сразу же после выходных.
Невроятной силы ветер сдувает всех и вся с места, то и дело грозится пойти дождь, что при таком ветре гарантирует равномерное намокание, включая подошвы ботинок. Мы с Кудрявым направляемся в метро, минуя радостные очертания ста-пятнадцати кэмденских пабов, в каждый из которых начинают подтягиваться дико утомившиеся за один рабочий день люди с жаждой в глазах. Мы уже слегка разогрелись в Конце Света и теперь едем в ненавистный мне, мажорный Shoreditch (который много лет назад я очень любила - пока из него навсегда не исчез любимый призрак, а по ночам там не начали пить самые низкопробные лондонские позеры), вместе со свежеподкрашенными толпами, на отвальную к Москвичке.
Кабак, в котором она всех собирает, чтобы попрощаться, перед тем как уехать-таки в свою Москву, нелегко найти: темные, восхитительно обшарпанные переулки вокруг Брик Лейн ночью все похожи один на другой, но к счастью я в том месте уже выпивала, так что "Сова и Кошечка" находится сравнительно спокойно. По дороге от метро, правда, я заметила, что друг мой все еще на меня злится за какую-то ерунду (а может и просто злится - и даже скорей всего), и мне приходит в голову замечательная идея, которая меня прекрасно характеризует: я решаю нарочно разозлить его посильнее, чтобы он вскипел и у него сорвало клапан, желательно - скорее. Интуиции мне не занимать, когда на меня находит вдохновение, и я моментально учуяла, что и как для этого надо сделать - и начала разыгрывать пьяный спектакль "Катя говорит по-английски", который выводит на раз всех моих русско-говорящих друзей и маму, потому что, во-первых, они все меня сразу перестают понимать, ибо пизжу качественно и быстро, во-вторых, некоторые из них мне откровенно завидуют, а в-третьих, мама утверждает, что мой папа тоже это делал по-пьяни, и лично ее бесит как раз это. Словом, штука прекрасная, сходит мне с рук только в том случае, когда я вообще почти в беспамятстве, и мозг мой решает, что по-английски ему говорить проще - экономнее, но сейчас-то и ежу понятно, что трезва, как рассуждения господина премьер-министра, так что the tipping point is as close as it gets, if you know what I mean.
Итак, злобно препираясь (и, в моем случае, тихо ликуя), мы загружаемся в кабак, обходим его три раза, расталкивая народ, и, наконец, следуя завету Шерлока Холмса: "исключите все невозможное, и единственное, что останется, будет ответом, как бы невероятно это не казалось", находим компанию на террасе. Москвичка встречает нас, пытается кому-то представить, но все моментально забывают, как кого зовут, и тупо улыбаются незнакомым лицам, в попытке завязать разговор. Тут я снова хихикаю, потому что в москвичкиной компании две трети - русские, но разговор все равно упорно перескакивает на английский, потому что никто не уверен, что все в кругу понимают друг друга, при этом все равно где-нибудь обязательно стоит пара русских, упорно что-то друг другу втирающих по-английски, а кто-то десять минут разговаривает по-русски с вежливо кивающими британцами - в общем, сюр, "welcome to my world".
Сперва вечеринка, на наш взгляд, не клеится, и на веселье явно нету шансов, так что мы на ходу строим план, как слинять отсюда и поехать пить дальше: дескать в Сохо нас ждет "Сестра", и нам, как и всем в Лондоне, надо сегодня успеть на еще одну вечеринку. Однако, я про себя предполагаю, что причина нашей тоски - всего лишь нехватка "social lubricant", то бишь выпили мы мало, и решаю сперва проверить эту версию. Биттре льется рекой, и уже через полчаса мы начинаем безбожно опаздывать на свою вымышленную вечеринку, а потом и вовсе задвигаем эту идею.
Дальнейшее нет смысла описывать в подробностях - оно всегда происходит по одному сценарию: пестрая компания делится на кучки по двое-трое, периодически перемешиваясь (у меня такое ощущение, что есть какой-то негласный закон, запрещающий всем участникам socialising'а оставаться в одной и той же комбинации более чем в течение десяти минут, причем подчиняется ему неукоснительно вся система, минуя сознание каждого из тусующихся), все знакомятся, радостно обнаруживают сходтсва, делают неожиданные комплименты друг другу и ходят курить. В какой-то момент мы с очаровательной девушкой из Питера принялись стрелять сигареты, а когда вышли на улицу, курившая рядом барменша предложила нам зажигалку - по-русски. Она учила русский в Ханты-Мансийске (блядь, где это??) Мы громко охренели. Потом был уровень всеобщего братания, когда одна девушка из нашего универа заявила мне, что прочла мою диссертацию (wtf?!), и она - очень основательно и стройно написана, а девушка из Питера оказалась настолько на меня похожа (вплоть до обманчиво-невинного вида и любви к Placebo), что мы обнялись с ней на улице, снова куря чьи-то чужие сигареты, а ее дивный муж с горящими глазами выспрашивал у меня про Кэмден.
Компания была в экстазе; все те, кто не успел уйти "на другую вечеринку", активно менялись фейсбуками и пили друг у друга из стаканов пиво; питерцы пригласили меня в гости на крышу в Сохо, а я их - в кабаки Кэмдена. Девушка с диссертацией наконец-то перешла на русский. У швейцарки лопнуло терпение и она прекратила вежливый диалог на русском. Мы стрельнули сигарет у русско-говорящей барменши. Ни одного гонга мы не слышали, но как-то не сговариваясь все оказались снаружи и дверь за нами закрыли. Когда мы двинулись в путь, Кудрявый одним легким движением сделал нечто едва ли не судьбоносное: перепрыгивая через выкинутую кем-то на тротуар елку, он зацепил меня рукавом, и "кольцо гетеры" слетело у меня с пальца. Отчаяние мгновенно всколыхнулось в моем, пусть и пьяном и радостном мире: я не готова была отпустить эту вещь. И, как только наверху это услышали, одна из пятерых человек, бурно исследовавших мокрый тротуар в темноте, вскрикнула и достала мое кольцо из-под машины. Счастливая, я водрузила его на место, и в этот момент отчетливо поняла, как мне хочется перевернуть его треугольником в другую сторону, но пока сдержалась.
Дорога домой на ночном автобусе, набитым пьяными полусонными людьми, бессмысленная перебранка по пути к дому (надо же, а я думала, что уже достаточно его разозлила), падение в сон, как в мутный колодец, и пробуждение в удивительно бодром (учитывая предысторию) расположении духа среди ночи, чтобы налить пинтовый стакан воды - вот и закончилась классическая лондонская пятница, после которой у кого-то начнется новая жизнь, а у кого-то - наступит суббота.
Невроятной силы ветер сдувает всех и вся с места, то и дело грозится пойти дождь, что при таком ветре гарантирует равномерное намокание, включая подошвы ботинок. Мы с Кудрявым направляемся в метро, минуя радостные очертания ста-пятнадцати кэмденских пабов, в каждый из которых начинают подтягиваться дико утомившиеся за один рабочий день люди с жаждой в глазах. Мы уже слегка разогрелись в Конце Света и теперь едем в ненавистный мне, мажорный Shoreditch (который много лет назад я очень любила - пока из него навсегда не исчез любимый призрак, а по ночам там не начали пить самые низкопробные лондонские позеры), вместе со свежеподкрашенными толпами, на отвальную к Москвичке.
Кабак, в котором она всех собирает, чтобы попрощаться, перед тем как уехать-таки в свою Москву, нелегко найти: темные, восхитительно обшарпанные переулки вокруг Брик Лейн ночью все похожи один на другой, но к счастью я в том месте уже выпивала, так что "Сова и Кошечка" находится сравнительно спокойно. По дороге от метро, правда, я заметила, что друг мой все еще на меня злится за какую-то ерунду (а может и просто злится - и даже скорей всего), и мне приходит в голову замечательная идея, которая меня прекрасно характеризует: я решаю нарочно разозлить его посильнее, чтобы он вскипел и у него сорвало клапан, желательно - скорее. Интуиции мне не занимать, когда на меня находит вдохновение, и я моментально учуяла, что и как для этого надо сделать - и начала разыгрывать пьяный спектакль "Катя говорит по-английски", который выводит на раз всех моих русско-говорящих друзей и маму, потому что, во-первых, они все меня сразу перестают понимать, ибо пизжу качественно и быстро, во-вторых, некоторые из них мне откровенно завидуют, а в-третьих, мама утверждает, что мой папа тоже это делал по-пьяни, и лично ее бесит как раз это. Словом, штука прекрасная, сходит мне с рук только в том случае, когда я вообще почти в беспамятстве, и мозг мой решает, что по-английски ему говорить проще - экономнее, но сейчас-то и ежу понятно, что трезва, как рассуждения господина премьер-министра, так что the tipping point is as close as it gets, if you know what I mean.
Итак, злобно препираясь (и, в моем случае, тихо ликуя), мы загружаемся в кабак, обходим его три раза, расталкивая народ, и, наконец, следуя завету Шерлока Холмса: "исключите все невозможное, и единственное, что останется, будет ответом, как бы невероятно это не казалось", находим компанию на террасе. Москвичка встречает нас, пытается кому-то представить, но все моментально забывают, как кого зовут, и тупо улыбаются незнакомым лицам, в попытке завязать разговор. Тут я снова хихикаю, потому что в москвичкиной компании две трети - русские, но разговор все равно упорно перескакивает на английский, потому что никто не уверен, что все в кругу понимают друг друга, при этом все равно где-нибудь обязательно стоит пара русских, упорно что-то друг другу втирающих по-английски, а кто-то десять минут разговаривает по-русски с вежливо кивающими британцами - в общем, сюр, "welcome to my world".
Сперва вечеринка, на наш взгляд, не клеится, и на веселье явно нету шансов, так что мы на ходу строим план, как слинять отсюда и поехать пить дальше: дескать в Сохо нас ждет "Сестра", и нам, как и всем в Лондоне, надо сегодня успеть на еще одну вечеринку. Однако, я про себя предполагаю, что причина нашей тоски - всего лишь нехватка "social lubricant", то бишь выпили мы мало, и решаю сперва проверить эту версию. Биттре льется рекой, и уже через полчаса мы начинаем безбожно опаздывать на свою вымышленную вечеринку, а потом и вовсе задвигаем эту идею.
Дальнейшее нет смысла описывать в подробностях - оно всегда происходит по одному сценарию: пестрая компания делится на кучки по двое-трое, периодически перемешиваясь (у меня такое ощущение, что есть какой-то негласный закон, запрещающий всем участникам socialising'а оставаться в одной и той же комбинации более чем в течение десяти минут, причем подчиняется ему неукоснительно вся система, минуя сознание каждого из тусующихся), все знакомятся, радостно обнаруживают сходтсва, делают неожиданные комплименты друг другу и ходят курить. В какой-то момент мы с очаровательной девушкой из Питера принялись стрелять сигареты, а когда вышли на улицу, курившая рядом барменша предложила нам зажигалку - по-русски. Она учила русский в Ханты-Мансийске (блядь, где это??) Мы громко охренели. Потом был уровень всеобщего братания, когда одна девушка из нашего универа заявила мне, что прочла мою диссертацию (wtf?!), и она - очень основательно и стройно написана, а девушка из Питера оказалась настолько на меня похожа (вплоть до обманчиво-невинного вида и любви к Placebo), что мы обнялись с ней на улице, снова куря чьи-то чужие сигареты, а ее дивный муж с горящими глазами выспрашивал у меня про Кэмден.
Компания была в экстазе; все те, кто не успел уйти "на другую вечеринку", активно менялись фейсбуками и пили друг у друга из стаканов пиво; питерцы пригласили меня в гости на крышу в Сохо, а я их - в кабаки Кэмдена. Девушка с диссертацией наконец-то перешла на русский. У швейцарки лопнуло терпение и она прекратила вежливый диалог на русском. Мы стрельнули сигарет у русско-говорящей барменши. Ни одного гонга мы не слышали, но как-то не сговариваясь все оказались снаружи и дверь за нами закрыли. Когда мы двинулись в путь, Кудрявый одним легким движением сделал нечто едва ли не судьбоносное: перепрыгивая через выкинутую кем-то на тротуар елку, он зацепил меня рукавом, и "кольцо гетеры" слетело у меня с пальца. Отчаяние мгновенно всколыхнулось в моем, пусть и пьяном и радостном мире: я не готова была отпустить эту вещь. И, как только наверху это услышали, одна из пятерых человек, бурно исследовавших мокрый тротуар в темноте, вскрикнула и достала мое кольцо из-под машины. Счастливая, я водрузила его на место, и в этот момент отчетливо поняла, как мне хочется перевернуть его треугольником в другую сторону, но пока сдержалась.
Дорога домой на ночном автобусе, набитым пьяными полусонными людьми, бессмысленная перебранка по пути к дому (надо же, а я думала, что уже достаточно его разозлила), падение в сон, как в мутный колодец, и пробуждение в удивительно бодром (учитывая предысторию) расположении духа среди ночи, чтобы налить пинтовый стакан воды - вот и закончилась классическая лондонская пятница, после которой у кого-то начнется новая жизнь, а у кого-то - наступит суббота.