nick the ghost
В эту пятницу я обязана была тусить - никакие оправдания бы не помогли.
Слишком много неожиданностей вдруг сплелось в единый узел, и я уже не
сопротивлялась потоку, которым меня понесло - во все тяжкие.
Сначала - весть о том, что соседка улетает этой ночью и будет паковать чемоданы
до трех, потом - внезапный звонок хохла Димы, который вдруг уезжает на
родину вотпрямщас, встреча с ним, Москвичкой и ее странным другом из
Германии, пиво, мерзкая мексиканская закуска и мольба в ее глазах, чтоб я
составила им компанию и не оставляла ее наедине с ним и его
претенциозностью... все это сформировало у меня отчетливую уверенность в
том, что Friday Night в этот раз у меня точно состоится. Я съездила
домой, переоделась из своего элегантного персикового пальто в брутальный
черный и те самые зеленые колготки, нарисовала глаза до ушей и
разлохматила волосы - и вот я уже на пути к приключениям.
Не прошло и трижды отмеренного на дорогу времени, как я плюхнулась за стол
в невероятно шумном пабе "owl and pussycat", где довольно долго
наблюдала, как москвичкин друг позирует с подсвечником вместо стакана и
выводит ее из себя своею требовательностью к ней как фотографу. Мы ждали
Конрада - друга Бельгийки, которая сама не пришла, и пытались
разговаривать поверх невероятного компота из самой разнообразной, но
одинаково громкой музыки - хаус то и дело сменялся невнятным техно, за
которым внезапно следовал Игги Поп 1978 года розлива. Мы думали, что
говорим о музыке.
Когда появился Конрад, нас ждал сюрприз: вместо того чтоб придти одному, он
привел с собой пять человек с работы - в скорости мы уже стояли кругом и
попарно перекрикивались; было весело.
По прошествии пары часов москвичкин друг уже клеил какую-то девушку, а я
переговорила со всеми по паре раз и допила свое пиво. Пару минут я
взвешивала в голове разные возможности - как заставить кого-нибудь
купить мне следующее, или все-таки забыть на время о своем кризисе и
купить самой, или перебиться... Я облокотилась на стойку и погрузилась
было в свои мысли, как тут кто-то окликнул меня и толкнул под локоть -
"Хотите мы купим вам пива?!" Я уставилась на говорившего и медленно
произнесла: "Я-то не против, если вам действительно этого хочется". "А у
нас все равно expense account, чем больше потратим, тем больше расходов
спишем - так что скажи своим друзьям, мы им тоже можем купить выпить ."
Мы разговорились; трое были американцами с очень аккуратно сглаженным
акцентом и очень образованные, мы вели весьма смелые интеллектуальные
беседы до полуночи, а потом закрылся паб, и Москвичка огласила, что
теперь мы идем в клуб, и она знает дорогу. В итоге мы - я, она, ее друг и
американцы (девушка тоже была с ними) отправились на дальнейшие поиски
приключений. На полпути к клубу мы подобрали еще двоих веселых, которые
почему-то выбрали нас в Сусанины, и большой топлой завернули на нужную
улицу.
И вот тут случилась мистика. На площади около перекрестка стояло и курило
куча народу. Люди с внешностью вчерашних подростков, типичные обитатели
Shoreditch ночью, но один из них привлек мое внимание: высокий
светловолосый парень в узких джинсах на подтяжках и заправленной в них
полосатой майке, на голове - шляпа. Я остановилась и присмотрелась. Хоть
все вокруг и было в легком тумане - бесконечные пивные возлияния давали
о себе знать, сомнений быть не могло: это был Ник.
Приведение не раз показывалось мне мимолетно, в самых разных концах света я видела
его долговязую фигуру, его торчащие во все стороны соломенные волосы, и
всякий раз его появление что-то значило. Последний раз мы встретились в
Париже, на Монмартре, два года назад, когда стоял летний зной, и тени деревьев казались
самым райским на свете зрелищем. В такой же тени он и стоял, в белой
рубашке и в неизменных своих узких джинсах и шляпе. Я знала, что это не
материальный Ник и не стала окликать его.
Но на этот раз Ник был более чем материален - я могла сказать это хотя бы
потому, что видела его неидеализированное, вполне физическое воплощение,
с недостатками и подробностями, которые лишают живого человека той
цельности, которая присуща видениям. Я заколебалась, я хотела к нему
подойти, но здравый смысл, приправленный алкогольной нетвердостью,
зашептал мне в самое ухо: "он не узнает тебя; вы не виделись несколько
лет, у тебя совсем другое лицо и темные теперь волосы, ты почти ничем на
себя тогдашнюю не похожа, да и вообще - с чего ты взяла, что он тебя
помнит?" Действительно, это для меня он стал чем-то символическим за эти
годы, а он, возможно, вообще напрочь забыл о том, что была такая
странная девочка, с которой он обменивался невероятно длинными
романтическими письмами, полными невзрослых размышлений о свободе и
смысле жизни.
Да и потом - был и еще один важный аргумент, который я тогда не осознала,
но на самом деле именно из-за него я так до сих пор ни разу и не
написала Нику. Я выбрала между живым человеком и иллюзией, которую можно
модифицировать и использовать в личных целях, тогда как человек
способен меняться только по собственной воле и только так, как
естественно для него в его обстоятельствах; я никогда не хотела знать,
что на самом деле с ним сталось - мне гораздо интереснее было
представлять себе это и вдохновляться собственной красивой сказкой. Как
та гитара в магазине, которую я не купила, как эта женщина в окне, о
которой лирический герой никогда ничего не узнает, но будет часто
думать, и сердце его всякий раз будет теплеть.
Я подбежала к Москвичке и начала сумбурно изливать ей душу, на что она
изумленно уставилась на меня и сказала: "Ну и чего же ты не подошла?",
но я уже поставила в строке точку и, чтобы не тревожить ее, сказала, что
он все равно меня не узнает и я уж лучше ему напишу - теперь точно
напишу.
Вечер продолжился, и скоро тот мистический холод, что наполнил мое тело,
начал рассасываться под влиянием алкоголя. Я повстречала еще множество
новых людей и вскоре перестала замечать хоть что-то странное во всем
происходящем. Но спустя пару дней я по-прежнему думаю - а что если
все-таки написать ему? Самое страшное, что я могу обнаружить, - это что
он никак не изменился, не реализовал тот сногсшибательный потенциал,
который я любила в нем, - почти как все мои романтические увлечения.
Образа это уже, пожалуй, не разрушит - он навсегда запечатлелся там, на
тротуаре снаружи нашего любимого паба возле Брик Лейн, где мы сидели на
книжках много часов подряд и разговаривали о самом важном.