Time to say..
Это город, который невозможно игнорировать, который не живет параллельно с тобой, покрывая своими красотами словно одеялом. Это как раз тот город, который стремится уничтожить тебя.
У меня все нормально, все просто отлично, исключая пронзительную лень, сваливающуюся каждое утро, день и ночь на голову. Единственное желание, которое не проходило несмотря ни на что - ходить и топтать эти мостовые, дорожки и бульвары. Ходить много, смотреть вокруг зорко, ничего не пропускать, ни детали. Дождинка, слезинка нищей бабки, лай собачонки, гудок автомобиля.
Когда нагуляешься вдоволь, так, что ноги гудят стальными мышцами и опухают, тогда хочется писать книги, тексты, эссе и дьявольские фельетоны. А еще хочется отнимать у города то, чего в нем так мало и не хватает всем: вкусную еду и хорошее вино. Хочется жадничать и наконец сделать так, чтобы пришедшему за мной следом гуляке ничего не досталось. Но это невозможно. Здесь всегда будет всё по своей цене в достаточным количестве для того, чтобы мы строили наши эмоции на базе вещей и предметов.
Наверное, я боюсь быть съеденной без остатка, поэтому и стремаюсь по мелочам, как молочная школьница. Еще недавно можно было сказать, что оксидант и порошок были в правильной пропорции: достаточно, чтобы махнуть рукой на вечные пробки, час жизни, выкинутый на невнятную толкотню в метро, хамство и отсутствие базовых эмоций, необходимых этому городу для гостеприимства. Потому что в моем личном пространстве, отсутствующем и воображаемом, было в разы хуже. Поэтому, все потребляемое казалось "в коня корм", приносило облегчение и подогревало стремления. Города вокруг меня не было, а сейчас я узнала его лучше, как извращенного любовника. Я уверена, что практически никто не живет так как хочет и готов мириться с этой занозой в заднице. Но миримся же, каждый день наступая на ноги и закрывая глаза на мелочи и глобальную несправедливость. Миримся же, садимся в метро и мчимся свои положенные 42 минуты от новокосино до славянского бульвара, превращаясь то ли в овощи, то ли в слепого крота.
Нам всегда будут приятны и теплы идеи социализма, идеи того, что каждый может жить хорошо и иметь ровно столько, сколько ему необходимо. Необходимо.
Этому городу до сих пор необходимо столько огней, чтобы наш неведомый и непредсказуемый край был виден из космоса, как самый крупный алмаз с самой лучшей огранкой, чтобы светил ярче тысячи солнц. Приближаясь к тупиковой точке развития, мы так и не приняли решения, как мириться с тем, что мягкость персидских ковров нам так же важна и необходима как и минимализм скандинавского быта.
Погружаясь все дальше внутрь метафизической Москвы, все сложнее принять это решение. И тем, кто его принял, здесь не рады.
У меня все нормально, все просто отлично, исключая пронзительную лень, сваливающуюся каждое утро, день и ночь на голову. Единственное желание, которое не проходило несмотря ни на что - ходить и топтать эти мостовые, дорожки и бульвары. Ходить много, смотреть вокруг зорко, ничего не пропускать, ни детали. Дождинка, слезинка нищей бабки, лай собачонки, гудок автомобиля.
Когда нагуляешься вдоволь, так, что ноги гудят стальными мышцами и опухают, тогда хочется писать книги, тексты, эссе и дьявольские фельетоны. А еще хочется отнимать у города то, чего в нем так мало и не хватает всем: вкусную еду и хорошее вино. Хочется жадничать и наконец сделать так, чтобы пришедшему за мной следом гуляке ничего не досталось. Но это невозможно. Здесь всегда будет всё по своей цене в достаточным количестве для того, чтобы мы строили наши эмоции на базе вещей и предметов.
Наверное, я боюсь быть съеденной без остатка, поэтому и стремаюсь по мелочам, как молочная школьница. Еще недавно можно было сказать, что оксидант и порошок были в правильной пропорции: достаточно, чтобы махнуть рукой на вечные пробки, час жизни, выкинутый на невнятную толкотню в метро, хамство и отсутствие базовых эмоций, необходимых этому городу для гостеприимства. Потому что в моем личном пространстве, отсутствующем и воображаемом, было в разы хуже. Поэтому, все потребляемое казалось "в коня корм", приносило облегчение и подогревало стремления. Города вокруг меня не было, а сейчас я узнала его лучше, как извращенного любовника. Я уверена, что практически никто не живет так как хочет и готов мириться с этой занозой в заднице. Но миримся же, каждый день наступая на ноги и закрывая глаза на мелочи и глобальную несправедливость. Миримся же, садимся в метро и мчимся свои положенные 42 минуты от новокосино до славянского бульвара, превращаясь то ли в овощи, то ли в слепого крота.
Нам всегда будут приятны и теплы идеи социализма, идеи того, что каждый может жить хорошо и иметь ровно столько, сколько ему необходимо. Необходимо.
Этому городу до сих пор необходимо столько огней, чтобы наш неведомый и непредсказуемый край был виден из космоса, как самый крупный алмаз с самой лучшей огранкой, чтобы светил ярче тысячи солнц. Приближаясь к тупиковой точке развития, мы так и не приняли решения, как мириться с тем, что мягкость персидских ковров нам так же важна и необходима как и минимализм скандинавского быта.
Погружаясь все дальше внутрь метафизической Москвы, все сложнее принять это решение. И тем, кто его принял, здесь не рады.