Наша девочка стала нам родной с первой минуты
Ошибки системы порой могут тяжело отражаться на жизни детей. Однако в случае Алексея и Дины из Москвы так не произошло. У найденной ими на сайте нашего фонда Айсылу был страшный диагноз, который предполагал тяжёлые операции на мозге и резкое изменение образа жизни для всей семьи.. Но усыновителей это не испугало, а потом и вовсе оказалось, что диагноза, как часто это бывает, не было, а была ошибка в базе данных. Девочка в семье уже около четырёх месяцев, ее новые родители, бабушка и старшая сестра не представляют, что когда-то в семье ее не было.
С мужем мы давно следили за тем, как развивается ситуация с жизнью детей в детдомах и усыновлением в нашей стране и понимали, что это лишь вопрос времени, когда у нас появится приемный ребенок, эта тема горячо волновала обоих.
Но когда родилась старшая дочка, она тяжело болела, и на какое-то время мысли об усыновлении пришлось отложить. А в прошлом году мы посмотрели друг на друга и поняли, что время пришло.
Мы знали, что нужно сначала собрать документы, а потом искать ребёнка, но получилось наоборот.
Когда мы увидели Айсылу, она была такая славная, мы включали ролик снова и снова. На том видео ей было примерно полгода и мы понимали, что конечно, такое чудо заберут очень-очень быстро, ведь на всех форумах гремит настоящая истерия на тему «нет детей».
Документы усыновителям требуются, в общем, логичные и несложные, но собрать их занимает бездну времени. Многие сотрудники органов по устройству детей и даже работники суда сами понятия не имеют, что нужно, а что нет, как должны выглядеть документы. Здесь, к слову, нам очень пригодилась помощь друзей юристов.
И главное, они совершенно уверены, что месяцем больше, месяцем меньше - ну какая разница? И получалось, то опека делает ошибки в документах, то было невозможно получить информацию о ребёнке, потому что дома ребёнка в то время массово объединяли и в результате дети находились в одном месте, а их документы в другом, а время идёт. Мы поняли, что те, кто непосредственно наделён властью устраивать детей в семьи делают всё с точностью до наоборот!
И пока мы всем этим занимались, наша девочка была просто нарасхват: о ней писали на форумах, в газетах, буквально на всех волонтёрских сайтах висели её фотографии с кучей комментариев. Однако когда мы до нее дошли, то выяснилось, что за целый год в системе потенциальные родители интересовались ею один-единственный раз и сразу подписали отказ.
Кстати, в региональном банке данных нам долго отказывались дать о ней информацию. Скучающая девица лениво сообщала, что на ребёнка уже подписано согласие и отказывалась проверить данные в компьютере. Она сдалась только минут через двадцать, когда поняла, что мы не уйдём. К счастью, мы знали имя и оно оказалось довольно редким. И оказалось, что наша девочка лежит себе одна-одинёшенька и ждёт нас.
В региональном банке нам показали выписку из её медицинской карты, в которой написан был такой диагноз, при котором ребенок к году уже должен был перенести операцию на мозге и нуждался в серьезном уходе и регулярных консультациях нейрохирурга: обструктивная гидроцефалия.
Это означает, что либо ребенку уже сделали операцию на мозге, либо он уже должен был умереть, кроме того, в таком случае требуется регулярная замена шунтов в мозге, а значит, операцию нужно будет повторять. Иными словами, этот диагноз означал жизнь с бомбой в руке.
Мы испугались, конечно, позвонили детскому доктору, который вытаскивал старшего ребёнка. И она не сказала нам ничего обнадёживающего про диагноз. Но - вот что значит настоящий врач! - первым делом начала думать, что можно сделать в ситуации, если диагноз верен.
Мы были уверены, что не справимся, если диагноз подтвердится. Но подумав, решили, что раз эта девочка вдохновляла нас все эти месяцы, пока мы собирали документы и ходили по инстанциям, мы должны познакомиться с ней хотя бы просто из уважения.
Впервые встретившись с ней - случайно, на лестнице, её привезли из очередной больницы, мы вдруг поняли, что уже безразлично, есть у нее гидроцефалия или нет, это просто наш ребёнок и мы её забираем в любом случае. Через 5 минут мы подписали согласие.
Потом выяснилось, что вместо обструктивной гидроцефалии у девочки было кровоизлияние в мозг в двухдневном возрасте, которое полностью и без операции компенсировалось к трём месяцам. Большая беда, что между тем, что написано у ребенка в базе данных регионального оператора и реальностью нередко дистанция огромного размера, и все эти данные - диагноз, рост, вес, когда и как они были установлены - никто не проверяет и не обновляет. Любая ошибка может преследовать ребёнка бесконечно! И в обратную сторону действует также, некоторые заболевания не пишутся вовсе. А ведь это мешает усыновителям правильно оценивать свои силы!
Продолжение истории
С мужем мы давно следили за тем, как развивается ситуация с жизнью детей в детдомах и усыновлением в нашей стране и понимали, что это лишь вопрос времени, когда у нас появится приемный ребенок, эта тема горячо волновала обоих.
Но когда родилась старшая дочка, она тяжело болела, и на какое-то время мысли об усыновлении пришлось отложить. А в прошлом году мы посмотрели друг на друга и поняли, что время пришло.
Мы знали, что нужно сначала собрать документы, а потом искать ребёнка, но получилось наоборот.
Когда мы увидели Айсылу, она была такая славная, мы включали ролик снова и снова. На том видео ей было примерно полгода и мы понимали, что конечно, такое чудо заберут очень-очень быстро, ведь на всех форумах гремит настоящая истерия на тему «нет детей».
Документы усыновителям требуются, в общем, логичные и несложные, но собрать их занимает бездну времени. Многие сотрудники органов по устройству детей и даже работники суда сами понятия не имеют, что нужно, а что нет, как должны выглядеть документы. Здесь, к слову, нам очень пригодилась помощь друзей юристов.
И главное, они совершенно уверены, что месяцем больше, месяцем меньше - ну какая разница? И получалось, то опека делает ошибки в документах, то было невозможно получить информацию о ребёнке, потому что дома ребёнка в то время массово объединяли и в результате дети находились в одном месте, а их документы в другом, а время идёт. Мы поняли, что те, кто непосредственно наделён властью устраивать детей в семьи делают всё с точностью до наоборот!
И пока мы всем этим занимались, наша девочка была просто нарасхват: о ней писали на форумах, в газетах, буквально на всех волонтёрских сайтах висели её фотографии с кучей комментариев. Однако когда мы до нее дошли, то выяснилось, что за целый год в системе потенциальные родители интересовались ею один-единственный раз и сразу подписали отказ.
Кстати, в региональном банке данных нам долго отказывались дать о ней информацию. Скучающая девица лениво сообщала, что на ребёнка уже подписано согласие и отказывалась проверить данные в компьютере. Она сдалась только минут через двадцать, когда поняла, что мы не уйдём. К счастью, мы знали имя и оно оказалось довольно редким. И оказалось, что наша девочка лежит себе одна-одинёшенька и ждёт нас.
В региональном банке нам показали выписку из её медицинской карты, в которой написан был такой диагноз, при котором ребенок к году уже должен был перенести операцию на мозге и нуждался в серьезном уходе и регулярных консультациях нейрохирурга: обструктивная гидроцефалия.
Это означает, что либо ребенку уже сделали операцию на мозге, либо он уже должен был умереть, кроме того, в таком случае требуется регулярная замена шунтов в мозге, а значит, операцию нужно будет повторять. Иными словами, этот диагноз означал жизнь с бомбой в руке.
Мы испугались, конечно, позвонили детскому доктору, который вытаскивал старшего ребёнка. И она не сказала нам ничего обнадёживающего про диагноз. Но - вот что значит настоящий врач! - первым делом начала думать, что можно сделать в ситуации, если диагноз верен.
Мы были уверены, что не справимся, если диагноз подтвердится. Но подумав, решили, что раз эта девочка вдохновляла нас все эти месяцы, пока мы собирали документы и ходили по инстанциям, мы должны познакомиться с ней хотя бы просто из уважения.
Впервые встретившись с ней - случайно, на лестнице, её привезли из очередной больницы, мы вдруг поняли, что уже безразлично, есть у нее гидроцефалия или нет, это просто наш ребёнок и мы её забираем в любом случае. Через 5 минут мы подписали согласие.
Потом выяснилось, что вместо обструктивной гидроцефалии у девочки было кровоизлияние в мозг в двухдневном возрасте, которое полностью и без операции компенсировалось к трём месяцам. Большая беда, что между тем, что написано у ребенка в базе данных регионального оператора и реальностью нередко дистанция огромного размера, и все эти данные - диагноз, рост, вес, когда и как они были установлены - никто не проверяет и не обновляет. Любая ошибка может преследовать ребёнка бесконечно! И в обратную сторону действует также, некоторые заболевания не пишутся вовсе. А ведь это мешает усыновителям правильно оценивать свои силы!
Продолжение истории