Рыцарь продолжение
Поняв, что решение «благодетельного» родителя окончательно и обжалованию не подлежит, «чадо» обратило взор на меня.
- Ну и куда Мы теперь идём? - спокойно произнесла она.
Слегка опешив от такого похода, я лишился дара речи.
- Мы?! - прохрипел я, спустя пару минут.
- Естественно, мы. Ты же «спас» меня - она сделала упор на слово спас - и теперь отвечаешь за меня.
Я смотрел на неё, и понимал, я быстрее уговорю Саладина принять крещение, чем смогу переубедить её. Да и если быть честным, с собой, надоело быть одному.
- Тебя, как зовут то? - промолвил я ища глазами калитку, ведущую на улицу.
- Кира - ответила она.
Решив не искать более приключений, я вернулся в таверну, оседлать коня и рвануть из города, не дожидаясь рассвета. Оседлав Сарацина, я вывел его из хлева, впрыгнув в седло, я, было, задумался, как мне посадить мою спутницу. Однако она не стала ждать моего решения и лихо вскочила на круп позади меня и обхватила меня руками за пояс.
Расспрошу позже - подумал я и тронул коня пятками (шпор я никогда не носил).
Учитывая поздний час, я ожидал расспросов у ворот и на ходу придумывал историю поубедительнее, заодно подсчитывая содержимое кошелька.
Однако прекрасная Фортуна, вновь напомнила мне о своём существовании. Несмотря на поздний час, луна давно взошла, ворота были приоткрыты. Объяснение столь халатного отношения к службе лежало у сторожки и являло собой дубовый бочонок из-под вина. Мерный храп, доносившийся из той же сторожки, явственно указывал, что путь свободен.
Проехав пару тысяч шагов по тракту, мы наткнулись на ручей. Взяв коня под уздцы (Кира лихо спрыгнула, без моей помощи), мы прошли вверх по ручью, шагов двести, и вышли к небольшой поляне.
- Заночуем здесь - устало сказал я.
Протерев коня и накрыв его попоной, я дал моей спутнице одеяло и ломоть вяленого мяса. После чего разделся, завернулся в одеяло и уснул.
Утро было прекрасным, солнце ласкало моё лицо своими тёплыми лучами. Я улыбнулся.
Тут то я и обнаружил, что рядом со мной нет моей одежды! Я, было, подумал о ворах, но мой меч, пояс и нагрудник лежали там, где я их вчера оставил. Из-за кустов у ручья, раздавалось негромкое пение. Голос приближался, и вот уже моя спутница вошла на поляну, неся с собой, кучу выстиранного белья.
- Ты давно стирал свою одежду? - вопрошает моя ночная дева.
- Неделю назад я попал под дождь, промок до нитки - парирую я.
- Господи, ну до чего же опускается мужчина без женщины?! - говорит она развешивая мои штаны на ветке небольшой липы.
Решив, что достойный ответ я найду позже, я огляделся вокруг. Мой взгляд привлекла белая простыня, сохнущая на ветке дерева. Подойдя ближе, я замечаю красный крест, пришитый к ней. Тут то меня и озаряет, как гром среди ясного неба.
- Ты, что сделала, недоделанная богом создание?! Это же святая вещь! - мой вопль спугивает птиц с соседних деревьев.
- Чего орёшь, я два часа отстирывала этот кусок мешковины - её спокойный, слегка уставший голос, возвращает меня на грешную землю.
Я оборачиваюсь к ней, кипя праведным гневом и злостью.
- Эту накидку благословил сам Архиепископ! Она меня берегла весь поход - о нагруднике, с которым я спал и дневал, я скромно умолчал.
- Так, по-твоему, благословление подобно грязи? - её вопрос сбивает меня с толку.
- Естественно нет! - восклицаю я.
- Так как же можно тогда, смыв грязь, повредить благословлению? - вопрошает она.
- … - её логичность ставит меня в тупик.
Наш богословский спор прерывает урчание моего желудка. Разведя костёр и поставив греться котелок с водой, я провёл ревизию припасов. Головка сыра, половина каравая, ещё не чёрствого, хлеба и пяток фунтов вяленого мяса. Плюс к этому немного соли и сушёных трав, кореньев. До следующей деревни припасов должно хватить.
Я начал готовить завтрак.
- Ну и куда Мы теперь идём? - спокойно произнесла она.
Слегка опешив от такого похода, я лишился дара речи.
- Мы?! - прохрипел я, спустя пару минут.
- Естественно, мы. Ты же «спас» меня - она сделала упор на слово спас - и теперь отвечаешь за меня.
Я смотрел на неё, и понимал, я быстрее уговорю Саладина принять крещение, чем смогу переубедить её. Да и если быть честным, с собой, надоело быть одному.
- Тебя, как зовут то? - промолвил я ища глазами калитку, ведущую на улицу.
- Кира - ответила она.
Решив не искать более приключений, я вернулся в таверну, оседлать коня и рвануть из города, не дожидаясь рассвета. Оседлав Сарацина, я вывел его из хлева, впрыгнув в седло, я, было, задумался, как мне посадить мою спутницу. Однако она не стала ждать моего решения и лихо вскочила на круп позади меня и обхватила меня руками за пояс.
Расспрошу позже - подумал я и тронул коня пятками (шпор я никогда не носил).
Учитывая поздний час, я ожидал расспросов у ворот и на ходу придумывал историю поубедительнее, заодно подсчитывая содержимое кошелька.
Однако прекрасная Фортуна, вновь напомнила мне о своём существовании. Несмотря на поздний час, луна давно взошла, ворота были приоткрыты. Объяснение столь халатного отношения к службе лежало у сторожки и являло собой дубовый бочонок из-под вина. Мерный храп, доносившийся из той же сторожки, явственно указывал, что путь свободен.
Проехав пару тысяч шагов по тракту, мы наткнулись на ручей. Взяв коня под уздцы (Кира лихо спрыгнула, без моей помощи), мы прошли вверх по ручью, шагов двести, и вышли к небольшой поляне.
- Заночуем здесь - устало сказал я.
Протерев коня и накрыв его попоной, я дал моей спутнице одеяло и ломоть вяленого мяса. После чего разделся, завернулся в одеяло и уснул.
Утро было прекрасным, солнце ласкало моё лицо своими тёплыми лучами. Я улыбнулся.
Тут то я и обнаружил, что рядом со мной нет моей одежды! Я, было, подумал о ворах, но мой меч, пояс и нагрудник лежали там, где я их вчера оставил. Из-за кустов у ручья, раздавалось негромкое пение. Голос приближался, и вот уже моя спутница вошла на поляну, неся с собой, кучу выстиранного белья.
- Ты давно стирал свою одежду? - вопрошает моя ночная дева.
- Неделю назад я попал под дождь, промок до нитки - парирую я.
- Господи, ну до чего же опускается мужчина без женщины?! - говорит она развешивая мои штаны на ветке небольшой липы.
Решив, что достойный ответ я найду позже, я огляделся вокруг. Мой взгляд привлекла белая простыня, сохнущая на ветке дерева. Подойдя ближе, я замечаю красный крест, пришитый к ней. Тут то меня и озаряет, как гром среди ясного неба.
- Ты, что сделала, недоделанная богом создание?! Это же святая вещь! - мой вопль спугивает птиц с соседних деревьев.
- Чего орёшь, я два часа отстирывала этот кусок мешковины - её спокойный, слегка уставший голос, возвращает меня на грешную землю.
Я оборачиваюсь к ней, кипя праведным гневом и злостью.
- Эту накидку благословил сам Архиепископ! Она меня берегла весь поход - о нагруднике, с которым я спал и дневал, я скромно умолчал.
- Так, по-твоему, благословление подобно грязи? - её вопрос сбивает меня с толку.
- Естественно нет! - восклицаю я.
- Так как же можно тогда, смыв грязь, повредить благословлению? - вопрошает она.
- … - её логичность ставит меня в тупик.
Наш богословский спор прерывает урчание моего желудка. Разведя костёр и поставив греться котелок с водой, я провёл ревизию припасов. Головка сыра, половина каравая, ещё не чёрствого, хлеба и пяток фунтов вяленого мяса. Плюс к этому немного соли и сушёных трав, кореньев. До следующей деревни припасов должно хватить.
Я начал готовить завтрак.