(no subject)
Натале Де Мартино, которого многие в нашем городе знают как Анатолия Николаевича, исполнилось шесть лет в тот день, когда в дом его семьи, как и во все дома, где жили итальянцы, вошли вооруженные люди, сотрудники НКВД, и приказали собрать вещи и приготовиться к выселению. Ночь провели в промозглом бараке без крыши в Камыш-Бурунском порту. Утром 29 января людей загнали в трюмы двух судов, одно из которых сразу же затонуло и все бывшие на борту погибли. Натале с семьёй был на втором, и ему предстояло ещё немало пережить: два месяца пути в холодных товарных вагонах для скота, голод, болезни, смерть близких, унижения и обиды, которые не убили и сделали сильнее.
Да, он такой человек, идет своей дорогой и остается собой вопреки всему. Запомнился один его рассказ: учительница математики говорила маленькому Натале, что его не возьмут работать даже пастухом, потому что ему не хватит ума пересчитать коров. Мальчик вырос, закончил институт и стал... учителем математики! И каким учителем! Кстати, потом преподавал на курсах повышения квалификации своей бывшей учительнице.
А еще Анатолий Николаевич пишет стихи и пейзажи маслом. Старшая внучка Мария унаследовала его художественный талант.
Завтра Натале Де Мартино исполняется 76 лет. Поздравляем его с днём рождения, желаем еще многие годы оставаться таким же бодрым и энергичным, как сейчас! Будьте здоровы, Анатолий Николаевич, пусть в Вашей семье, в доме и на работе будет всё благополучно. Вы многое сделали, чтобы добиться официального признания факта депортации итальянцев Крыма. Верю, что справедливость скоро восторжествует!
Хочется опубликовать здесь одно совсем не праздничное стихотворение, которое Натале Николаевич написал к одной из годовщин депортации итальянцев:
Суровая зима, год горько страданья,
начало ада долгого изгнанья...
А впереди Сибирь и Казахстан,
Караганда, Акмолинск, долгих лет буран.
Как жезлоносцы в итальянский двор
входил конвой и, не читая приговор,
в Камыш-Бурунский порт сгоняли их:
мужчин и женщин, стариков седых.
И на причале, там, в бараке без дверей
сгоняли голодных, дрожащих людей.
Там мать, обнимая ребенка, рыдала,
старуха, блуждая, кого-то искала.
Жена итальянца с мольбою крестилась,
просила прощенья, не зная за что,
в сердцах проклинала, не зная кого.
Нас в ссылку со стоном волна провожала.
Слеза итальянца седого стекала.
Он плака, гонимый, не зная за что
его обвиняли, ссылали за что?
За что отнимают свободу и дом?
За что итальянца назвали врагом?
А дальше дорога.
К ним нет состраданья.
Печальные лица, часами молчанье.
Одно на уме: чем детей накормить.
Ребенок умрет - как его схоронить.
И, лёжа в соломе, дрожа, коченея,
они проклинали тирана-злодея.
А поезд всё дальше нас вёз на восток,
и путь возвращения был страшно далёк.
Не все возвратились в родные края,
навек приютила чужая земля.
И там, средь широких степей, средь лесов
могилы стоят без оград и крестов.
С печалью никто к ним цветы не несет,
и словно молитву им ветер поёт.
Осенняя туча холодной слезой
их прах оросит, осенит их покой.
И много вас в сырых могилах
нашло навеки свой покой.
Чем провинились, итальянцы,
вы перед родиной второй?
И там, где умирали вы,
где в ссылке жил
гранитный крест стоит.
В Керчи же вас забыли:
Для тех, кому так пострадать пришлось,
на сером камне места не нашлось.
Тот самый "серый камень"... Фото Орнеллы Буонджорни 28 января 2012 года.