(no subject)
Жирный лес встал на пути черным грозовым облаком, горькая травянистая колея вонзилась в него волнистой молнией. Темный ветер покусывал деревья за ветки и лохматил высокую траву. Алеша застыл на пороге леса, не в силах войти в в это страшное царство природы.
- Папа-а… - безнадежно протянул он.
Ветер нагнул стоящие вдоль дороги деревья пониже, чтобы они смогли рассмотреть плачущего в темноте мальчика. Деревья заскрипели удивленно, а затем разогнулись, открывая проход. Тугой ветер ударил в лицо и просушил слезы, но потом вдруг зашел со спины и нетерпеливо подтолкнул к лесу. Алеша, тонко дрожа, шагнул по ковылю, примятому какой-то большой машиной, совсем недавно ушедшей вперед. Знакомый орешник на краю леса залопотал что-то хлопотливо, пытаясь предупредить, но Алеша уже прошел меж двух капитанских елей, стороживших вход в лес. За его спиной строгий ветер нагнул непослушный орешник почти до земли и подержал так немного, показывая, кто здесь настоящий хозяин.
Паша дернулся во сне, застонал и открыл глаза. Полежал немного, вспоминая сон, потом нашел глазами часы. Половина третьего ночи. Паша откинул одеяло, встал и пошел на кухню. Не включая света, напился прямо из чайника. Постоял у окна, в очередной раз думая, что это ненормально - видеть во сне текст. Да, он любил слова, получал огромное удовольствие от изящного языка русских классиков, наслаждался свежими метафорами и оборотами, в изобилии рассыпанными по страницам великих писателей. Но сам он не умел и не мог писать. Он был читателем и ценителем, но никак не писателем и творцом. Это он знал про себя точно. Иначе не стал бы программистом, а пошел в литинститут или на филфак.
Но иногда ему снились тексты. Только тексты - и ничего больше. Слова в этих снах выстраивались в красивые, осязаемые фразы, и из слов рождались обрывки каких-то непонятных историй. Приснившиеся фразы застревали в голове на несколько дней, напоминая о себе, как привязчивая мелодия.
Паша вдруг подумал, что уснуть будет сложно. Очень хотелось узнать, что же было дальше с мальчиком Алешей, который вошел в «жирный лес» между «двух капитанских елей». В конце концов, решил он, почему бы не попробовать? От этого решения внутри все сжалось в тревожно-сладком предвкушении.
Он включил компьютер, открыл новый файл. Набрал в грудь воздуха и напечатал:
«Жирный лес встал на пути черным грозовым облаком, горькая травянистая колея вонзилась в него волнистой молнией.»
- Папа-а… - безнадежно протянул он.
Ветер нагнул стоящие вдоль дороги деревья пониже, чтобы они смогли рассмотреть плачущего в темноте мальчика. Деревья заскрипели удивленно, а затем разогнулись, открывая проход. Тугой ветер ударил в лицо и просушил слезы, но потом вдруг зашел со спины и нетерпеливо подтолкнул к лесу. Алеша, тонко дрожа, шагнул по ковылю, примятому какой-то большой машиной, совсем недавно ушедшей вперед. Знакомый орешник на краю леса залопотал что-то хлопотливо, пытаясь предупредить, но Алеша уже прошел меж двух капитанских елей, стороживших вход в лес. За его спиной строгий ветер нагнул непослушный орешник почти до земли и подержал так немного, показывая, кто здесь настоящий хозяин.
Паша дернулся во сне, застонал и открыл глаза. Полежал немного, вспоминая сон, потом нашел глазами часы. Половина третьего ночи. Паша откинул одеяло, встал и пошел на кухню. Не включая света, напился прямо из чайника. Постоял у окна, в очередной раз думая, что это ненормально - видеть во сне текст. Да, он любил слова, получал огромное удовольствие от изящного языка русских классиков, наслаждался свежими метафорами и оборотами, в изобилии рассыпанными по страницам великих писателей. Но сам он не умел и не мог писать. Он был читателем и ценителем, но никак не писателем и творцом. Это он знал про себя точно. Иначе не стал бы программистом, а пошел в литинститут или на филфак.
Но иногда ему снились тексты. Только тексты - и ничего больше. Слова в этих снах выстраивались в красивые, осязаемые фразы, и из слов рождались обрывки каких-то непонятных историй. Приснившиеся фразы застревали в голове на несколько дней, напоминая о себе, как привязчивая мелодия.
Паша вдруг подумал, что уснуть будет сложно. Очень хотелось узнать, что же было дальше с мальчиком Алешей, который вошел в «жирный лес» между «двух капитанских елей». В конце концов, решил он, почему бы не попробовать? От этого решения внутри все сжалось в тревожно-сладком предвкушении.
Он включил компьютер, открыл новый файл. Набрал в грудь воздуха и напечатал:
«Жирный лес встал на пути черным грозовым облаком, горькая травянистая колея вонзилась в него волнистой молнией.»