Гриша и Карлуша
Фото Андрея Прутенского
В один из годов в зоопарк неожиданно потащили огромное количество воронов. Один, два, три, четыре… Зоопарковцы схватились за голову и охотно отдали нам двоих. К сожалению, достались нам не птенцы, из которых можно было бы воспитать хорошую, добрую птицу, а вороны, натерпевшиеся от общения с человеком за свою еще недолгую жизнь.
Одному ворону самке по прозвищу Карлуша, был год. Судя по ее обтрепанному оперению, держали ее в клетке, но видимо внимания ей не уделяли, а посему переезд в наш питомник она восприняла, как переезд из одной тюрьмы в другую. Во время транспортировки она проделала значительную дыру в своей коробке и уже намеревалась совершить побег, когда мы заметили ее намерения и вовремя приняли меры к ее задержанию.
Фото автора
Приехав в питомник, Карлуша была помещена в просторный вольер, но восприняла его как камеру заключения и от общения с нами категорически отказалась. Корм в нашем присутствии не брала, а при нашем приближении начинала биться о сетку так, как будто к ней приближались какие-то чудовища. Помучившись с ней пару недель, мы приняли решение выпустить ее из клетки, и будь что будет. Конечно, выжить у нее шансов было не много, с таким оперением далеко не улетишь, но с другой стороны содержание в клетке, пусть и просторной, тоже не вариант. Короче из двух зол мы выбрали меньшее, и открыли дверцу вольера. Карлуша вылетела сразу. Правда, полетом это кувыркание, можно было назвать только при большой фантазии. Взлетев на метр от земли, она как тяжелый снаряд, пролетела метра четыре и плюхнулась на сложенные во дворе доски. Правда, учитывая ее долгое сидение в клетке, это был значительный успех. Уже к концу дня, после неоднократных тренировок, Карлуша на ночь устроилась на нижней ветке вековой липы. Первый день реабилитации можно было считать удачным. Дальше дела пошли лучше. На нас Карлуша уже смотрела не как на очередных мучителей, а как на освободителей. Постепенно она стала есть корм в нашем присутствии, а в дальнейшем решилась брать корм из рук, но ближе чем на расстояние вытянутой руки не подлетала никогда и старалась при этом находиться выше нашего роста, что видимо, по ее мнению, полностью лишало нас возможности схватить ее.
Ежедневные тренировки полета также пошли ей на пользу. Уже через месяц она могла пролетать значительные расстояния - облетать наш участок, взлетать на крышу дома и там что называется «выпендриваться» - каркать на разные голоса с различными вариациями, при этом подскакивая на крыше, демонстрируя свои дырявые, наподобие граблей, крылья, в которых не хватало по нескольку перьев. Особенно «хорош» был хвост - всего три целых пера, как трезубец у Нептуна. По этому хвосту мы безошибочно определяли нашу Карлушу среди диких воронов, с которыми она впоследствии подружилась.
Фото автора
Второй ворон, попавший к нам через месяц после Карлуши, был полной ее противоположностью. Проживание у людей он не считал заключением, хотя добрых чувств к ним не питал и в любой момент мог постоять за себя с помощью своего огромного клюва, между прочим довольно опасного оружия. Предложенный ему корм он вырывал из рук и при этом старался ударить нас побольнее. Надо сказать, что первоначально ему это здорово удавалось. Тем паче, что обставлял он этот процесс весьма театрально. Он подходил к нам, приседал, растопыривая перья на голове, наклонял ее, предлагая почесать, и в тот момент, когда мы, расслабившись и решив, что вот оно, начало дружбы, протягивали руку, чтобы почесать ему голову, бил по руке со всей силой и тут же убегал от нас с радостным возгласом. Летать он не мог. Прежние хозяева, содержащие его на балконе, видимо из «гуманных» побуждений (абы птичка не упала с балкона) подрезали ему перья на одном крыле, можно сказать до основания. Посему в отличии от Карлуши, ворон наш Гриша (это был самец) летные качества потерял полностью, что в дальнейшем и привело к его безвременной кончине. Ну а пока был разгар лета. Вороны наши очень подружились и повсюду были вместе. Сорились они только во время еды. Интересно было смотреть, как они тянут миску каждый в свою сторону, рассыпая корм и не обращая на это внимания. Главным призом в этой борьбе была миска, пусть и пустая. В большинстве своем победа доставалась Грише, а Карлуша, обидевшись, улетала. Тут и Гриша сразу же терял к миске всякий интерес, начинал каркать, призывая Карлушу вернуться, она, немного покапризничав, возвращалась, и они вместе приступали к поеданию рассыпанного корма. Сначала ели они очень много, а впоследствии, научившись ловить кузнечиков и лягушек, к концу дня наедались так, что даже предложенное мясо припрятывали на «черный день», не говоря уже о каше, которая к всеобщей радости местного птичьего населения, доставалась воробьям и галкам. Спустя три месяца вольной жизни, Карлуша даже убила здоровенную крысу, есть которую, впрочем, она не стала.
До этого с ручными воронами приходилось сталкиваться только в Доме пионеров. Там, в живом уголке жила совершенно ручная птица, умело воспитанная с маленького птенца добрыми людьми. В отличии он наших питомцев, в людях он видела друзей и никаких неприятностей в общении с ним не было. Ворон этот отлично подражал человеческой речи, а главное применял свои познания всегда вовремя. Так при виде начальника, идущего по коридору, он кричал,- Атас, начальство идет! А при звонке телефона подзывал сотрудников голосом человека, дежурившего на телефоне. Вот смеха было, когда прибежавший на зов сотрудник обнаруживал, что это очередной розыгрыш ворона. Но каждый раз сотрудники попадались на эту уловку вновь и вновь, ведь отличить голос дежурившего на телефоне человека от ворона было невозможно, а он никогда не ошибался и подражал голосу только дежурного.
Фото Андрея Прутенского
Наши вороны были далеки от идеала. Освоившись в нашем дворе, они стали расширять сферу своего влияния. Для начала они обнаружили, что в саду нашего соседа имеется замечательная ягода, под названием клубника и повадились летать туда. Надо отдать должное их уму, летали они на участок соседа только в его отсутствие, но нам от этого было не легче. Ладно бы, сорвав ягоду и съев ее, они улетали. Так нет. Ягоды они обрывали все подряд, а уж потом выбирали из них самые- самые и ели только их. Нам оставалось только думать, чтобы такое предпринять, чтобы положить конец грабежам. Пробовали подкрадываться незаметно и обстреливать их из рогатки землей, но попались они на этом только один раз. Впоследствии Карлуша, сидя на крыше дома, зорко следила за нами и вовремя предупреждала Гришу - основного потребителя клубники, об опасности.
Кончилась клубника, начались яблоки. Тут уж вороны обнаглели совсем. Залетали в сад к соседям и срывали яблоки, бросали их на землю. Особенно им нравилось, что соседи это видят. Соседи у нас, правда замечательные, на птиц не обижались и отвечали на все наши извинения, что наши вороны им помогают урожай собирать. Немного отвлекло воронов от сбора урожая в соседнем саду то обстоятельство, что у нас сломалась машина. Гриша, как истинный мужчина, бросил все садово-огородные дела и полностью переключился на ремонт машины. Вместе с Алексеем, он старательно пытался откручивать гайки и снимать детали. Самое главное было успеть сделать это первым и убрать деталь в закрытую машину. Правда, кое-что украсть Грише все же удалось. Забыв убрать гайки от открученного колеса, Алексей пошел обедать. По возвращению был «приятно» удивлен - обе гайки, а заодно и рядом лежащая тряпка, пропали бесследно. Гриша ходил под машиной и пытался отвернуть еще что-нибудь. На возмущенный возглас Алексея, он только взъерошил перья на голове и, подкравшись к нему, больно клюнул в ногу. Однако Алексей продолжал его укорять, - «Как тебе не стыдно»,- говорил Алексей,- Куда ты задевал гайки, как мы теперь поедим? Гриша пропускал реплики мимо ушей. Поняв, что это бесполезно, Алексей продолжил ремонт. Гриша отошел куда-то, и вдруг вернулся, неся в клюве, пропавшую тряпку. Не доходя до Алексея нескольких шагов, он положил тряпочку на землю и стал ее разворачивать. В середине тряпочки лежала злополучная гайка, правда одна. Вторую найти так и не удалось, вернее мы нашли ее, но уже позже, после гибели Гриши, обнаружив его склад под досками, где помимо гайки, были сложены кости, камешки и крышки от банок. На радостях, что нашлась хотя бы одна гайка, мы готовы были расцеловать ворона, но он в этом не нуждался, мы не были с ним друзьями. Пока мы радовались находке у машины, Гриша слетал к нам на огород и выдернул весь лук, с утра посаженный на грядки и любовно замульчированный опилками.
Вскоре ворон нашел себе новое развлечение. В нашем питомнике не все птицы находятся в вольерах, часть из них сидит на присадах. Вот за них-то и принялся Гриша. Дождавшись, когда птицам дадут корм, он налетал на них как ястреб. У наиболее пугливых он просто отбирал корм, а ястребов, которые могли постоять за себя, взял хитростью. Он подходил к ястребу сзади, брал его за ремешок и начинал тянуть на себя. Ястреб бросался на Гришу, а тот ловко увернувшись, хватал оставленное без присмотра мясо и был таков. Хорошо, что мы вовремя увидели это, иначе птицы могли погибнуть от голода. Правда, это никак не способствовало нашей работе. Ведь теперь, дав птице корм, мы вынуждены были, теряя время, стоять рядом и ждать пока она съест полагающуюся ей порцию.
В общем, намучились мы с ними по полной программе и уже только и мечтали о том, что в следующем году они, возможно образовав пару, улетят от нас подальше и построят гнездо где-нибудь в лесу, как случилось несчастье.
Утром, выйдя из дома, мы услышали отчаянный крик Карлуши. Она кружилась над домом, пикировала вниз, пытаясь кого-то прогнать. Мы побежали к тому месту, куда пикировала Карлуша, и увидели ястреба. Он сидел уже на мертвом Грише и ощипывал его. При нашем приближении он бросил добычу и улетел, но Грише было уже не помочь. Подстриженные под самый корень перья крыла, сослужили ему плохую службу.
После смерти Гриши, Карлуша погрустнела, перестала брать корм из рук, хотя прилетала к дому в положенное время, чтобы поесть. Осенью стали к ней наведываться дикие вороны. Прилетали, сидели вместе с ней на высоких липах, ужасались, когда Карлуша слетала к своей миске и находилась рядом с людьми и звали с собой. Несколько раз она улетала с дикими воронами, но, не долетев до ближайшего леса, возвращалась назад. Толи оперение ей не позволяло улететь в лес, толи удерживала привычка, к ставшему привычным, месту. Еще год Карлуша прожила вместе с нами. Выходя утром из дома, мы неизменно видели на крыше своего дома застывшую фигуру черной птицы и я, смеясь, говорила,- У всех нормальных людей на коньках крыши - золотые петушки, а у нас, как на избушке Бабы-Яги - черный ворон. Но было приятно, когда пусть и не ручная, но привыкшая к человеку такая величественная птица спускается с крыши на свой кормовой столик, ест предлагаемый ей корм, сопровождает тебя по участку, но в тоже время является уже самостоятельной, во всяком случае прокормить себя сможет и без нас.
Фото автора
Через год, перелинявшая Карлуша нашла себе пару. Она уже ничем не отличалась от дикого ворона, с которым связала свою судьбу. Загнездились они на старом кладбище, рядом с нами, и летом все семейство кормилось на нашей помойке, куда мы специально для них выкладывали мясо. Три птенца и ворон приземлялись на помойку, наскоро набивали рты провизией и улетали разъедать ее подальше. И только Карлуша с кольцом на лапе, смело расхаживала около дома, выясняя, что бы еще можно было стащить.
Прошло шесть лет, а пара воронов, во главе с нашей Карлушей, продолжает гнездиться рядом с нами. И это главная награда за нашу работу.