(no subject)
Так быстро сменяются мысли, что между желанием мысль озвучить и реализацией этого желания и сама мысль, и обстоятельства, ее окружающие, меняются настолько, что ни мысль, ни ее озвучивание не актуально болеe. Но и обратное также верно: если зацепиться мыслью за событие, то оно заново обретает яркость.
* * *В далеком детстве я смотрел фильм, где один из героев, уходя от преследования, из последних сил лез вверх по отвесной скале. Медленно продвигаясь, постоянно рискуя сорваться вниз, он вслух рассказывал себе какой-то смешной анекдот. С того времени и до сих пор мне кажется, что рассказывать себе анекдот пока рукой нащупываешь следующий выступ в стене, наверое, самое правильный способ продолжать идти вперед.
* * *Сегодня под влиянием вопросов, которые задают банки, чтобы удостоверить личность (девичья фамилия матери, имя первой учительницы, имя первого начальника), я вспомнил свое первое место работы в Америке.
Мне было девятнадцать, я только что прилетел в Нью-Йорк и жил в полуразвалившейся гостинице, которую снимала для новых имигрантов благотворительная организация. В гостинице шел капитальный ремонт, из постояльцев там оставались только американские отверженные и свежеприбывшие имигранты из СССР. Длинные тусклые коридоры, странные люди в лифте, грохот ремонтных работ, обшарпаные стены и зеленая электорплитка, на которой нужно было готовить незнакомую еду - всего этого, плюс сознания необходимости начинать новую жизнь оказалось достаточно, чтобы у меня поехала крыша.
Крыша поехала весьма своеобразно. В момент озарения я понял, что для того, чтобы добиться успеха на новом месте, нужно действовать - и действовать решительно. Было очевидно, что первым делом необходима работа. Но как назло, сознание, которое, видимо, работать не рвалось, покопавшись, услужливо извлекло из памяти телевизионную передачу, которую я смотрел незадолго до отъезда. У меня опустились руки.
Советскому телевидению тогда поставили нелегкую задачу: убедить социалистические массы в том, что в Америке работы нет и не будет никогда. Задача, как и все в те годы, была перевыполнена. На протяжение двух часов полусумасшедший бездомный с сопровождающей командой строгих людей в серых костюмах с кинокамерами наперевес ходил по Парк авеню и, бросаясь на прохожих, требовал себе работу. Несмотря на обилие потраченых усилий, к концу передачи он продолжал оставаться безработным. Массы, может быть, даже и не обратили внимание на этот репортаж, но для меня он стал архиважным источником необходимой информации.
На следующий день после озарения, выходя на поиск работы, я знал, что вступаю в безжалостную конкуренцию с бесчисленной армией местных безработных, но я был настроен воинственно и был готов сражаться до победного конца. Мне было безразлично, что это будет за работа, сколько будут платить, главное было - найти работу любой ценой. Я дошел до оживленной улицы и принялся заходить во все магазины и рестораны по обе стороны дороги.
- Я ищу работу! - с порога декларировал я, сопровождая свои свова взглядом с нездоровым огоньком. Мои худшие опасения подтвержались: работы не было, ни в магазинах, ни в ресторанах. Но отсупать было некуда и я продолжал свой путь от одной двери к другой, повторяя тот же вопрос. Я проходил несколько часов, насобирал отказов на любой вкус - от ленивых покачиваний головой и сухих «нет» до полных участия, вежливых пожеланий удачи в поисках, но все безрезультатно.
Так, петляя по незнакомому району, я оказался в менее оживленной его части. Магазины и рестораны стали попадаться реже, и я уже собрался идти обратно, когда на пути мне попалась небольшая пиццерия. Пицца - значит Италия, поэтому я обратился к молодому белобрысому пареню с малоприятным лицом, стоявшему за прилавком по-итальянски:
- Я ищу работу (Io cerco lavoro), - сказал я. Парень, страшно шепелявя, в ответ разразился длинной итальянской фразой, в которой, как мне показалось, я услышал знакомые слова «смотреть» и «приходить».
- Подожди, - остановил его поток сознания я, - работа - есть?
- Да, есть. Работа на кухне. Шесть долларов в час, - парень догадался, что я не итальянец и начал говорить отрывисто и понятно.
Шесть долларов в час! 36 рублей, если по курсу к один к шести! За день можно заработать зарплату инженера из проектного бюро плюс можно будет натырить продуктов потому как ресторан.
- Согласен! - ликуя, объявил я и так устроился на свою первую американскую работу. Парень, кстати, оказался впоследствии не таким уж и неприятным, а то, что я поначалу принял за дефект речи, оказалось обыкновенным американским акцентом: парень родился и всю жизнь прожил в Бруклине.
* * *В далеком детстве я смотрел фильм, где один из героев, уходя от преследования, из последних сил лез вверх по отвесной скале. Медленно продвигаясь, постоянно рискуя сорваться вниз, он вслух рассказывал себе какой-то смешной анекдот. С того времени и до сих пор мне кажется, что рассказывать себе анекдот пока рукой нащупываешь следующий выступ в стене, наверое, самое правильный способ продолжать идти вперед.
* * *Сегодня под влиянием вопросов, которые задают банки, чтобы удостоверить личность (девичья фамилия матери, имя первой учительницы, имя первого начальника), я вспомнил свое первое место работы в Америке.
Мне было девятнадцать, я только что прилетел в Нью-Йорк и жил в полуразвалившейся гостинице, которую снимала для новых имигрантов благотворительная организация. В гостинице шел капитальный ремонт, из постояльцев там оставались только американские отверженные и свежеприбывшие имигранты из СССР. Длинные тусклые коридоры, странные люди в лифте, грохот ремонтных работ, обшарпаные стены и зеленая электорплитка, на которой нужно было готовить незнакомую еду - всего этого, плюс сознания необходимости начинать новую жизнь оказалось достаточно, чтобы у меня поехала крыша.
Крыша поехала весьма своеобразно. В момент озарения я понял, что для того, чтобы добиться успеха на новом месте, нужно действовать - и действовать решительно. Было очевидно, что первым делом необходима работа. Но как назло, сознание, которое, видимо, работать не рвалось, покопавшись, услужливо извлекло из памяти телевизионную передачу, которую я смотрел незадолго до отъезда. У меня опустились руки.
Советскому телевидению тогда поставили нелегкую задачу: убедить социалистические массы в том, что в Америке работы нет и не будет никогда. Задача, как и все в те годы, была перевыполнена. На протяжение двух часов полусумасшедший бездомный с сопровождающей командой строгих людей в серых костюмах с кинокамерами наперевес ходил по Парк авеню и, бросаясь на прохожих, требовал себе работу. Несмотря на обилие потраченых усилий, к концу передачи он продолжал оставаться безработным. Массы, может быть, даже и не обратили внимание на этот репортаж, но для меня он стал архиважным источником необходимой информации.
На следующий день после озарения, выходя на поиск работы, я знал, что вступаю в безжалостную конкуренцию с бесчисленной армией местных безработных, но я был настроен воинственно и был готов сражаться до победного конца. Мне было безразлично, что это будет за работа, сколько будут платить, главное было - найти работу любой ценой. Я дошел до оживленной улицы и принялся заходить во все магазины и рестораны по обе стороны дороги.
- Я ищу работу! - с порога декларировал я, сопровождая свои свова взглядом с нездоровым огоньком. Мои худшие опасения подтвержались: работы не было, ни в магазинах, ни в ресторанах. Но отсупать было некуда и я продолжал свой путь от одной двери к другой, повторяя тот же вопрос. Я проходил несколько часов, насобирал отказов на любой вкус - от ленивых покачиваний головой и сухих «нет» до полных участия, вежливых пожеланий удачи в поисках, но все безрезультатно.
Так, петляя по незнакомому району, я оказался в менее оживленной его части. Магазины и рестораны стали попадаться реже, и я уже собрался идти обратно, когда на пути мне попалась небольшая пиццерия. Пицца - значит Италия, поэтому я обратился к молодому белобрысому пареню с малоприятным лицом, стоявшему за прилавком по-итальянски:
- Я ищу работу (Io cerco lavoro), - сказал я. Парень, страшно шепелявя, в ответ разразился длинной итальянской фразой, в которой, как мне показалось, я услышал знакомые слова «смотреть» и «приходить».
- Подожди, - остановил его поток сознания я, - работа - есть?
- Да, есть. Работа на кухне. Шесть долларов в час, - парень догадался, что я не итальянец и начал говорить отрывисто и понятно.
Шесть долларов в час! 36 рублей, если по курсу к один к шести! За день можно заработать зарплату инженера из проектного бюро плюс можно будет натырить продуктов потому как ресторан.
- Согласен! - ликуя, объявил я и так устроился на свою первую американскую работу. Парень, кстати, оказался впоследствии не таким уж и неприятным, а то, что я поначалу принял за дефект речи, оказалось обыкновенным американским акцентом: парень родился и всю жизнь прожил в Бруклине.