«Не спрашивай. Лучше не спрашивай.» -
Во дворике тесном музейном,
на улице тихой и страшной
над круглым бассейном,
две старые девы печальных -
редактор и техник-чертёжник,
ступают, касаясь плечами
под стук каблуков ненадёжных
(с хенхелдами, шитыми гладью,
глядящие сухо и гордо,
и слишком нарядные платья
для времени суток и года,
и яркая слишком помада,
и запах духов резковатый).
«Сестра моя, больше не надо.
Как ты рисковала,
дразня ротозеев проклятых
(шутили, смеялись,
и ясно читалось во взглядах:
«они лесбиянки»,
и, явно приезжий, негромко:
«всю жизнь прокрутили динамо» -
о нас, не дождавшихся с фронта
своих лейтенантов.)
С жердей обезьяних трапеций,
из сонного транса
нас видящим суммой проекций
на линию, плоскость, пространство,
разъяв, расчертив на квадраты,
немыслима в избранной мере
та, полная - общей утраты,
единой потери.
И смерть, за углом притаившись
у чёрного хода
следит, как вдвоём, притомившись,
устав от честного народа,
мы сгинем, следа не оставив
на каменных плитах,
шагнём в синеву - и растаем
среди дуновений и бликов,
среди дуновений и бликов.»
Запись сделана с помощью
m.livejournal.com.