Ольга Воронец как трололо эпохи застоя.
Давным-давно, когда я был настолько маленьким, что собирал марки, в квартире над нашей жили милейшие люди - Слава и Надя. Постарше моих родителей, очень опрятные и почти всегда улыбающиеся. Слава работал машинистом в метро, и у него были золотые руки. Кем работала Надя, я так и не узнал, но она всегда просто лучилась добротой и никогда не участвовала ни в каких дворовых склоках.
Но однажды они сделали это.
Это сотояло в покупке гибкой грампластинки с мегахитом 1969 года "Ах, где мне взять такую песню" в исполнении певицы Ольги Воронец. Ольга Воронец, если кто не слышал - это такая уменьшенная копия Людмилы Зыкиной. Т.е. и тембры голосов, и интонации похожи, только у Зыкиной голос помощнее и совсем нет разрывов между отдельными тесситурами. Что в сочетании с какой-то особенной любовью к Зыкиной партии и правительства обеспечило ей гораздо более успешную артистическую карьеру.
Но те годы и для Воронец, позднее подзабытой, были золотыми. Вышеназванная песня, исполненная на каком-то из "Голубых огоньков", приобрела дичайшую популярность, как знак особой народной любви получила самопальную пародию "Ах, где мне взять такую тёщу, чтобы давала три рубля", и полгода звучала изо всех утюгов. Слава Богу, утюгов тогда было мало, поэтому мне с этой песней удавалось существовать достаточно сепаратно.
А в августе, когда летние каникулы уже катились под горку, Слава и Надя наконец-то купили эту пластинку. Надо сказать, советский шоубиз был нетороплив. Очередной хит звучал из зомбоящика на концерте в честь какого-нибудь советского праздника и дико всем нравился. Но никакой интенсивной радиоротации и немедленного выпуска пластинки за этим не следовало. Песня изредка передавалясь по радио, полгода или год спустя появлялась маленькая гибкая пластинка с её записью, ещё чуть позже виниловый миньон на 33 оборота, а развить этот успех альбомом артист мог иногда только годы спустя. Хозяйство было плановое. Магнитофоны были дороги, их было не так много, поэтому жаждущим послушать про девчонку, ждущую милого у заводского клуба, приходилось хорошенько потерпеть.
И вот Надя и Слава её купили. И каждое утро (а утро у них начиналось в восьмом часу утра), они ставили эту пластинку.
А я вообще не то, чтобы люблю поспать. Просто мне редко достаётся. Лет с четырёх меня поднимали в несусветную рань и куда-то заставляли идти. То тащили в садик, то надо было идти в школу. А я - сова по природе. Утро - настолько не моё время, что самое лучшее для меня - это проспать его.
И вот, когда лето ещё не кончилось, каникул впереди почти месяц, и о плохом, о том, что скоро надо будет вставать ни свет ни заря, и уныло позавтракав, с непременно простуженным горлом переться в школу по синеватым от инея дорожкам - когда обо всём этом можно было ещё не думать, как не думаешь в детстве о собственной смертности, в это золотое и теоретически счастливое время - в восьмом часу утра, в мои детские сны, разрывая их в клочья, и пронзая всё моё существо осознанием того, что скоро всё будет кончено, входила она.
Ольга Воронец.
Вернее, сперва трубили ангелы этого апокалипсиса в виде проигрыша к песне. Проигрыш длился ровно столько, чтобы разбудить меня, но недостаточно долго, чтобы я успел как-то спрятаться от надвигающегося кошмара, намотав одеяло на голову.
Нет, они не ставили пластинку на большой громкости. И звукоизоляция в нашем доме была совсем неплохой. Но через неделю я просыпался уже от щелчка тонарма, опускающегося на диск.
Летние каникулы, эта детская путёвка в рай, были отравлены. Мне даже стало легче, когда начался учебный год, и я начал выметаться из дому, раньше чем неумолимый корундовый Гом-Джаббар вонзится в прозрачную голубую плоть звуковой дорожки.
Но с тех пор. Каждый август. Вот и сейчас, когда мой отпуск окончен, и завтра мне на работу. Наполняя меня ощущением, что всё кончено безвозвратно, рай потерян, и ничего хорошего в жизни уже не будет. Ощущением, о котором я периферией ума догадываюсь, что оно не обязательно объективно верно, но от этого не менее сильным и неотступным.
Перекрывая звуки всей самой лучшей музыки, которую я только слышал и любил за мою непутёвую жизнь, от Харриссона до Электрик Лайт Оркестра, от Крафтверк до Грув Армада, от Оскара Брауна Джуниора до Молли Джонсон, с оглушительным шорохом и скрипом прямо на извилины моего усталого мозга опускается игла, и в голове моей поёт она.
Ольга Воронец.
Не-на-ви-жу.
P.S. Народная артистка РСФСР Ольга Борисовна Воронец, 1926 года рождения, жива и здравствует до сих пор, и конечно, не имеет ни малейшего отношения к чудовищному образу, живущему в моём больном сознании стараниями милейших Нади и Славы. Желаю ей здоровья, счастья, успехов и долгих-предолгих лет жизни. И приношу свои глубочайшие извинения, что у меня с ней так неудачно вышло. Я знаю - дело не в ней, дело во мне.
This entry was originally posted at http://cegob.dreamwidth.org/177751.html. Please comment there using OpenID.
Но однажды они сделали это.
Это сотояло в покупке гибкой грампластинки с мегахитом 1969 года "Ах, где мне взять такую песню" в исполнении певицы Ольги Воронец. Ольга Воронец, если кто не слышал - это такая уменьшенная копия Людмилы Зыкиной. Т.е. и тембры голосов, и интонации похожи, только у Зыкиной голос помощнее и совсем нет разрывов между отдельными тесситурами. Что в сочетании с какой-то особенной любовью к Зыкиной партии и правительства обеспечило ей гораздо более успешную артистическую карьеру.
Но те годы и для Воронец, позднее подзабытой, были золотыми. Вышеназванная песня, исполненная на каком-то из "Голубых огоньков", приобрела дичайшую популярность, как знак особой народной любви получила самопальную пародию "Ах, где мне взять такую тёщу, чтобы давала три рубля", и полгода звучала изо всех утюгов. Слава Богу, утюгов тогда было мало, поэтому мне с этой песней удавалось существовать достаточно сепаратно.
А в августе, когда летние каникулы уже катились под горку, Слава и Надя наконец-то купили эту пластинку. Надо сказать, советский шоубиз был нетороплив. Очередной хит звучал из зомбоящика на концерте в честь какого-нибудь советского праздника и дико всем нравился. Но никакой интенсивной радиоротации и немедленного выпуска пластинки за этим не следовало. Песня изредка передавалясь по радио, полгода или год спустя появлялась маленькая гибкая пластинка с её записью, ещё чуть позже виниловый миньон на 33 оборота, а развить этот успех альбомом артист мог иногда только годы спустя. Хозяйство было плановое. Магнитофоны были дороги, их было не так много, поэтому жаждущим послушать про девчонку, ждущую милого у заводского клуба, приходилось хорошенько потерпеть.
И вот Надя и Слава её купили. И каждое утро (а утро у них начиналось в восьмом часу утра), они ставили эту пластинку.
А я вообще не то, чтобы люблю поспать. Просто мне редко достаётся. Лет с четырёх меня поднимали в несусветную рань и куда-то заставляли идти. То тащили в садик, то надо было идти в школу. А я - сова по природе. Утро - настолько не моё время, что самое лучшее для меня - это проспать его.
И вот, когда лето ещё не кончилось, каникул впереди почти месяц, и о плохом, о том, что скоро надо будет вставать ни свет ни заря, и уныло позавтракав, с непременно простуженным горлом переться в школу по синеватым от инея дорожкам - когда обо всём этом можно было ещё не думать, как не думаешь в детстве о собственной смертности, в это золотое и теоретически счастливое время - в восьмом часу утра, в мои детские сны, разрывая их в клочья, и пронзая всё моё существо осознанием того, что скоро всё будет кончено, входила она.
Ольга Воронец.
Вернее, сперва трубили ангелы этого апокалипсиса в виде проигрыша к песне. Проигрыш длился ровно столько, чтобы разбудить меня, но недостаточно долго, чтобы я успел как-то спрятаться от надвигающегося кошмара, намотав одеяло на голову.
Нет, они не ставили пластинку на большой громкости. И звукоизоляция в нашем доме была совсем неплохой. Но через неделю я просыпался уже от щелчка тонарма, опускающегося на диск.
Летние каникулы, эта детская путёвка в рай, были отравлены. Мне даже стало легче, когда начался учебный год, и я начал выметаться из дому, раньше чем неумолимый корундовый Гом-Джаббар вонзится в прозрачную голубую плоть звуковой дорожки.
Но с тех пор. Каждый август. Вот и сейчас, когда мой отпуск окончен, и завтра мне на работу. Наполняя меня ощущением, что всё кончено безвозвратно, рай потерян, и ничего хорошего в жизни уже не будет. Ощущением, о котором я периферией ума догадываюсь, что оно не обязательно объективно верно, но от этого не менее сильным и неотступным.
Перекрывая звуки всей самой лучшей музыки, которую я только слышал и любил за мою непутёвую жизнь, от Харриссона до Электрик Лайт Оркестра, от Крафтверк до Грув Армада, от Оскара Брауна Джуниора до Молли Джонсон, с оглушительным шорохом и скрипом прямо на извилины моего усталого мозга опускается игла, и в голове моей поёт она.
Ольга Воронец.
Click to viewНе-на-ви-жу.
P.S. Народная артистка РСФСР Ольга Борисовна Воронец, 1926 года рождения, жива и здравствует до сих пор, и конечно, не имеет ни малейшего отношения к чудовищному образу, живущему в моём больном сознании стараниями милейших Нади и Славы. Желаю ей здоровья, счастья, успехов и долгих-предолгих лет жизни. И приношу свои глубочайшие извинения, что у меня с ней так неудачно вышло. Я знаю - дело не в ней, дело во мне.
This entry was originally posted at http://cegob.dreamwidth.org/177751.html. Please comment there using OpenID.