Приятного аппетита
Отмечаю участившееся употребление слова "едальня" в разговорно-письменном языке. В нормативных словарях его, кажется, пока нет, но в сетевых изданиях оно уже отмечено. Викисловарь даже приводит пример полуторавековой давности из романа В.В.Крестовского "Панургово стадо" (1869):
"Попасть в эту кухмистерскую можно было не иначе как по личной рекомендации кого-либо из хорошо знакомых, постоянных ее членов-посетителей, и только лишь в этом случае новый человек приобретал себе право получать за свои тридцать копеек два-три блюда и уничтожать их в стенах этой едальни и в состольничестве ее почтенных членов."
Фиксирует это слово и русско-английский словарь русского сленга:
"В Питере огромное количество достойных едален. Особенно в центре. И цены везде весьма и весьма бюджетные. Во всяком случае по сравнению с Москвой..." (2010)
"Словарь современного русского города" (2003), построенный на материале речи жителей г.Омска, фиксирует употребление 1987 года: "зайди в едальню какую-нибудь".
Ну и изрядное количество вхождений в поиске, в чём нетрудно убедиться самостоятельно. Особенно полюбилось это слово путешествующей публике ("я в Турку открыла для себя шикарную едальню", "отель отлично расположен в чайнатауне, вокруг куча едален" и т.п.). Тема также удостоилась обсуждения в ЖЖ-сообществе "Пишу правильно". Стоит ли говорить, что наиболее шустрые из участников этого обсуждения поспешили объявить слово "едальня" украинизмом (укр. їдальня).
Я бы, однако, так не торопился. Как было отмечено в комментариях, аналогичная лексема присутствует не только в украинском и исходном для него польском (jadalnia), но также в чешском (jídelna) и словацком (jedáleň). Что указывает на потенциальную продуктивность в славянских языках соответствующей словообразовательной модели для именования заведения общепита. Ничто не мешает такой модели спонтанно проявить себя и в русском языке. Коль скоро есть спальня и купальня - отчего не возникнуть едальне? Тем более, что для обозначения произвольного общепитательного заведения в русском как раз не было подходящего слова.
В Национальном корпусе русского языка нашлось 14 документов в основной части плюс ещё шесть в газетной. Подавляющее большинство вхождений относится уже к 21 веку. Впрочем, в упомянутой выше дискуссии приводятся примеры из советских журналов 20-х и 60-х гг., не вошедшие в НКРЯ.
Из анализа совокупности доступных примеров следует, что слово "едальня" запускалось в речевой оборот и литературу неоднократно и независимо. В каких-то случаях "украинский след" очевиден:
"Завтра - овации и улыбки гетманским холуям, опять украинская мова, "жиночи капелюхи", "каварня та едальня", "чоловики" с оселедцами, саблюками и шулерскими физиономиями, крахмальные груди мазуриков, бриллианты проституток, сияющие поповские рожи..." ("Новый мир", 1925)
Точно так же в случае В.В.Крестовского, поляка по происхождению, родившегося в Киеве, или Дины Рубиной, которая виртуально родом из Малороссии, такие случаи можно отнести к авторским окказионализмам или идиолектизмам. Объяснить украинским влиянием появление "едальни" в произведениях таких писателей, как Сергей Шаргунов или Николай Климонтович, как и в городском просторечии Омска, уже сложнее. Равно как и свести только к этому фактору стремительный рост популярности этой лексемы в первом десятилетии 21 века.
Существительное "едальня" (чтобы подчеркнуть освоенность слова авторами и отсечь имена собственные, взят род.п. мн.ч. - "едален"), по замеру через Google, за 2016 г. встречается 908 раз, за 2010 г. - 294 раза, за 2005 г. - 33 раза. За пять лет с 2005 по 2010 частота словоупотребления возросла, таким образом, практически на порядок, тогда как суточная аудитория рунета - менее, чем втрое, с 8 млн. до 21 млн. пользователей. В дальнейшем, к концу 2016 г., суточная аудитория выросла до 66 млн., что уже соответствует трёхкратному росту числа вхождений и свидетельствует о стабилизации популярности слова.
То есть, слово долго тлело на периферии языка, и лишь редкие авторы время от времени пробовали дуть на этот уголёк. Пока он вдруг не разгорелся "сам по себе" в сетевую эпоху. Вопрос требует дальнейшего исследования, но мораль в данном случае всё та же: язык не картотека, в которую время от времени кто-то вышестоящий подбрасывает новые карточки, а живой организм со своей внутренней логикой развития. И не нужно недооценивать его творческие возможности.
Крайне важно отринуть типологический, эссенциалистский взгляд на язык и выбросить из головы представление о каких-то раз и навсегда заданных для него нормах. Если какое-либо слово или явление характерно для украинского, это совершенно не значит, что его не может быть в русском. По той простой причине, что язык в своей живой основе один.
"Попасть в эту кухмистерскую можно было не иначе как по личной рекомендации кого-либо из хорошо знакомых, постоянных ее членов-посетителей, и только лишь в этом случае новый человек приобретал себе право получать за свои тридцать копеек два-три блюда и уничтожать их в стенах этой едальни и в состольничестве ее почтенных членов."
Фиксирует это слово и русско-английский словарь русского сленга:
"В Питере огромное количество достойных едален. Особенно в центре. И цены везде весьма и весьма бюджетные. Во всяком случае по сравнению с Москвой..." (2010)
"Словарь современного русского города" (2003), построенный на материале речи жителей г.Омска, фиксирует употребление 1987 года: "зайди в едальню какую-нибудь".
Ну и изрядное количество вхождений в поиске, в чём нетрудно убедиться самостоятельно. Особенно полюбилось это слово путешествующей публике ("я в Турку открыла для себя шикарную едальню", "отель отлично расположен в чайнатауне, вокруг куча едален" и т.п.). Тема также удостоилась обсуждения в ЖЖ-сообществе "Пишу правильно". Стоит ли говорить, что наиболее шустрые из участников этого обсуждения поспешили объявить слово "едальня" украинизмом (укр. їдальня).
Я бы, однако, так не торопился. Как было отмечено в комментариях, аналогичная лексема присутствует не только в украинском и исходном для него польском (jadalnia), но также в чешском (jídelna) и словацком (jedáleň). Что указывает на потенциальную продуктивность в славянских языках соответствующей словообразовательной модели для именования заведения общепита. Ничто не мешает такой модели спонтанно проявить себя и в русском языке. Коль скоро есть спальня и купальня - отчего не возникнуть едальне? Тем более, что для обозначения произвольного общепитательного заведения в русском как раз не было подходящего слова.
В Национальном корпусе русского языка нашлось 14 документов в основной части плюс ещё шесть в газетной. Подавляющее большинство вхождений относится уже к 21 веку. Впрочем, в упомянутой выше дискуссии приводятся примеры из советских журналов 20-х и 60-х гг., не вошедшие в НКРЯ.
Из анализа совокупности доступных примеров следует, что слово "едальня" запускалось в речевой оборот и литературу неоднократно и независимо. В каких-то случаях "украинский след" очевиден:
"Завтра - овации и улыбки гетманским холуям, опять украинская мова, "жиночи капелюхи", "каварня та едальня", "чоловики" с оселедцами, саблюками и шулерскими физиономиями, крахмальные груди мазуриков, бриллианты проституток, сияющие поповские рожи..." ("Новый мир", 1925)
Точно так же в случае В.В.Крестовского, поляка по происхождению, родившегося в Киеве, или Дины Рубиной, которая виртуально родом из Малороссии, такие случаи можно отнести к авторским окказионализмам или идиолектизмам. Объяснить украинским влиянием появление "едальни" в произведениях таких писателей, как Сергей Шаргунов или Николай Климонтович, как и в городском просторечии Омска, уже сложнее. Равно как и свести только к этому фактору стремительный рост популярности этой лексемы в первом десятилетии 21 века.
Существительное "едальня" (чтобы подчеркнуть освоенность слова авторами и отсечь имена собственные, взят род.п. мн.ч. - "едален"), по замеру через Google, за 2016 г. встречается 908 раз, за 2010 г. - 294 раза, за 2005 г. - 33 раза. За пять лет с 2005 по 2010 частота словоупотребления возросла, таким образом, практически на порядок, тогда как суточная аудитория рунета - менее, чем втрое, с 8 млн. до 21 млн. пользователей. В дальнейшем, к концу 2016 г., суточная аудитория выросла до 66 млн., что уже соответствует трёхкратному росту числа вхождений и свидетельствует о стабилизации популярности слова.
То есть, слово долго тлело на периферии языка, и лишь редкие авторы время от времени пробовали дуть на этот уголёк. Пока он вдруг не разгорелся "сам по себе" в сетевую эпоху. Вопрос требует дальнейшего исследования, но мораль в данном случае всё та же: язык не картотека, в которую время от времени кто-то вышестоящий подбрасывает новые карточки, а живой организм со своей внутренней логикой развития. И не нужно недооценивать его творческие возможности.
Крайне важно отринуть типологический, эссенциалистский взгляд на язык и выбросить из головы представление о каких-то раз и навсегда заданных для него нормах. Если какое-либо слово или явление характерно для украинского, это совершенно не значит, что его не может быть в русском. По той простой причине, что язык в своей живой основе один.