Попытка сочувствия
Выдающийся русский биолог и методолог науки Сергей Викторович Мейен сформулировал знаменитый "принцип сочувствия" в научной этике, который предполагает непременной составляющей научных дискуссий попытки стать на место оппонента и взглянуть на проблему его глазами.
"И вот теперь я беру на себя смелость утверждать, что критиками ... Дарвина, Дриша, ... и других пионеров науки, владело отнюдь не сочувствие к каким-либо непривычным идеям и не желание встать на место их авторов и «изнутри» прочувствовать авторскую позицию, а только стремление одолеть интуитивно неприемлемую идею, сокрушить интуитивно ненавистного противника. (...)
Я убежден, что остается только один выход, о котором уже говорилось раньше. Надо мысленно стать на место оппонента и изнутри с его помощью рассмотреть здание, которое он построил."
Не та же ли самая простая мысль должна лежать в основе культуры политических дискуссий? Ведь поступая таким образом, мы ближе подбираемся к универсалиям, лежащим в основе обсуждаемых противоречий, лучше начинаем понимать их суть. Покидая ходящую ходуном вулканическую почву интуитивной ненависти, мы выбираемся на более устойчивую платформу.
Давайте попробуем стать на точку зрения некоей страны, яростно воюющей с сепаратизмом. Итак, пусть всё это происходит у нас. Перенесёмся в мир с параллельной историей и географией. Здесь Российская Федерация граничит на Кавказе не с Грузией и Азербайджаном, а с обширным и мощным чеченским государством. Лишь сравнительно небольшая часть чеченцев компактно проживает в приграничных с Большой Чечнёй (БЧ) районах, где им выделена автономия (ЧАР). Эта автономия носит скорее декоративный характер, причём очевиден курс на её тотальную ползучую русификацию, взятый властями РФ. Сокращается число чеченских школ, мечети заменяются православными храмами, чеченцам внушают, что они не чеченцы, а чеченоязычные русские. Очевидно, что полная культурная и языковая ассимиляция российских чеченцев - вопрос нескольких десятилетий. Неудивителен поэтому высокий уровень сепаратизма у жителей ЧАР, их глухое недовольство режимом и желание присоединиться к БЧ при удобном случае.
Такой случай представляется в 20** году. В результате вооружённого переворота власть в РФ захватывают радикальные националисты, которые ненавидят федерализм даже в его нынешнем игрушечном варианте и выступают за безоговорочно унитарное государство. Кровавые события в Москве производят огромное впечатление на чеченцев по обе стороны границы и вызывают всплеск национального самосознания и резкий рост сепаратистских и ирредентистских настроений. По всей республике проходят многотысячные митинги за воссоединение с матерью-Чечнёй, создаются отряды самообороны. Руководство БЧ, которое до сих пор строило отношения с РФ на принципах добрососедства и невмешательства, в этой экстремальной ситуации уже не скрывает своей поддержки сепаратистов и оказывает им всестороннюю помощь, включая военную. При содействии БЧ в ЧАР проходит исторический референдум, на котором подавляющее большинство её граждан высказывается за выход из состава РФ. Деморализованная российская армия, в которой к тому же немало противников путча, практически не препятствует этому.
Понятно, что политические взгляды жителей этой альтернативной РФ (назовём её РФ-2) могут заметно отличаться от таковых в РФ реальной. Поэтому, оценивая нарисованный сценарий с нашей нынешней точки зрения, мы вынуждены допустить некое "расщепление сознания", как бы накладывая мышление, свойственное гражданину РФ, на реальность РФ-2. Но именно в этом случае приём доведения до абсурда работает в полной мере. Общество в РФ также знакомо с чеченским сепаратизмом, да ещё и вооружённым. При этом весьма влиятельные в своё время силы не уставали повторять, что мы имеем дело вовсе не с бандитами, а с вооружённым народом, отстаивающим свою независимость, и необходимо народу этому "скорее дать свободу, скорей свободу дать". Что, как мы помним, и было проделано в Хасавюрте - к унижению и бессильной ярости многих, но далеко не всех.
Не подлежит сомнению, что условно-мирный выход Чечни из федеративного государства на фоне общей смуты был бы, хотя и неоднозначно, но с пониманием воспринят в РФ, особенно при наличии ирредентистской мотивации. В РФ-2 к такому исходу наверняка отнеслись бы несравненно болезненнее, не желая признавать опущенных ошибок и обвиняя во всём внешнего и внутреннего врага.
Осталось добавить последние штрихи - внести поправки, лежащие уже за пределами рассмотренной модели. Ну, например, заменить страну с тысячелетней историей, которая строилась ратным и созидательным трудом множества поколений, на геополитическое образование, которое возникло в результате распада более крупного государства, просуществовало всего четверть века и теперь яростно сражается с сепаратизмом. Для вящего эффекта. Как видим, в данном случае попытка стать на сторону оппонента вскрывает не что иное, как его априорную интуитивную ненависть к неприемлемой позиции.
"И вот теперь я беру на себя смелость утверждать, что критиками ... Дарвина, Дриша, ... и других пионеров науки, владело отнюдь не сочувствие к каким-либо непривычным идеям и не желание встать на место их авторов и «изнутри» прочувствовать авторскую позицию, а только стремление одолеть интуитивно неприемлемую идею, сокрушить интуитивно ненавистного противника. (...)
Я убежден, что остается только один выход, о котором уже говорилось раньше. Надо мысленно стать на место оппонента и изнутри с его помощью рассмотреть здание, которое он построил."
Не та же ли самая простая мысль должна лежать в основе культуры политических дискуссий? Ведь поступая таким образом, мы ближе подбираемся к универсалиям, лежащим в основе обсуждаемых противоречий, лучше начинаем понимать их суть. Покидая ходящую ходуном вулканическую почву интуитивной ненависти, мы выбираемся на более устойчивую платформу.
Давайте попробуем стать на точку зрения некоей страны, яростно воюющей с сепаратизмом. Итак, пусть всё это происходит у нас. Перенесёмся в мир с параллельной историей и географией. Здесь Российская Федерация граничит на Кавказе не с Грузией и Азербайджаном, а с обширным и мощным чеченским государством. Лишь сравнительно небольшая часть чеченцев компактно проживает в приграничных с Большой Чечнёй (БЧ) районах, где им выделена автономия (ЧАР). Эта автономия носит скорее декоративный характер, причём очевиден курс на её тотальную ползучую русификацию, взятый властями РФ. Сокращается число чеченских школ, мечети заменяются православными храмами, чеченцам внушают, что они не чеченцы, а чеченоязычные русские. Очевидно, что полная культурная и языковая ассимиляция российских чеченцев - вопрос нескольких десятилетий. Неудивителен поэтому высокий уровень сепаратизма у жителей ЧАР, их глухое недовольство режимом и желание присоединиться к БЧ при удобном случае.
Такой случай представляется в 20** году. В результате вооружённого переворота власть в РФ захватывают радикальные националисты, которые ненавидят федерализм даже в его нынешнем игрушечном варианте и выступают за безоговорочно унитарное государство. Кровавые события в Москве производят огромное впечатление на чеченцев по обе стороны границы и вызывают всплеск национального самосознания и резкий рост сепаратистских и ирредентистских настроений. По всей республике проходят многотысячные митинги за воссоединение с матерью-Чечнёй, создаются отряды самообороны. Руководство БЧ, которое до сих пор строило отношения с РФ на принципах добрососедства и невмешательства, в этой экстремальной ситуации уже не скрывает своей поддержки сепаратистов и оказывает им всестороннюю помощь, включая военную. При содействии БЧ в ЧАР проходит исторический референдум, на котором подавляющее большинство её граждан высказывается за выход из состава РФ. Деморализованная российская армия, в которой к тому же немало противников путча, практически не препятствует этому.
Понятно, что политические взгляды жителей этой альтернативной РФ (назовём её РФ-2) могут заметно отличаться от таковых в РФ реальной. Поэтому, оценивая нарисованный сценарий с нашей нынешней точки зрения, мы вынуждены допустить некое "расщепление сознания", как бы накладывая мышление, свойственное гражданину РФ, на реальность РФ-2. Но именно в этом случае приём доведения до абсурда работает в полной мере. Общество в РФ также знакомо с чеченским сепаратизмом, да ещё и вооружённым. При этом весьма влиятельные в своё время силы не уставали повторять, что мы имеем дело вовсе не с бандитами, а с вооружённым народом, отстаивающим свою независимость, и необходимо народу этому "скорее дать свободу, скорей свободу дать". Что, как мы помним, и было проделано в Хасавюрте - к унижению и бессильной ярости многих, но далеко не всех.
Не подлежит сомнению, что условно-мирный выход Чечни из федеративного государства на фоне общей смуты был бы, хотя и неоднозначно, но с пониманием воспринят в РФ, особенно при наличии ирредентистской мотивации. В РФ-2 к такому исходу наверняка отнеслись бы несравненно болезненнее, не желая признавать опущенных ошибок и обвиняя во всём внешнего и внутреннего врага.
Осталось добавить последние штрихи - внести поправки, лежащие уже за пределами рассмотренной модели. Ну, например, заменить страну с тысячелетней историей, которая строилась ратным и созидательным трудом множества поколений, на геополитическое образование, которое возникло в результате распада более крупного государства, просуществовало всего четверть века и теперь яростно сражается с сепаратизмом. Для вящего эффекта. Как видим, в данном случае попытка стать на сторону оппонента вскрывает не что иное, как его априорную интуитивную ненависть к неприемлемой позиции.