Когда на сцену приходит Чужой
Сознательные украинские граждане время от времени задаются непосильным для них вопросом, который в переложении на более приличный язык, звучит так:
Не так давно ещё на Донбассе была мирная и относительно благополучная жизнь, в целом такая же, как и в Киеве, Львове и других частях Украины. Сейчас мы видим, что везде жизнь примерно такой и осталась - а вот Донбасс превратился в зону катастрофы. Почему же там, где победил Майдан, жизнь течёт своим чередом, а вот после Антимайдана она стала невыносимой? Зачем было уничтожать целый регион не имея ни цели, ни плана, по надуманному поводу? Уничтожать собственную жизнь?.
Я его тоже себе в последнее время часто задаю, правда, не в качестве озабоченного укропатриота, а просто в качестве натуралиста. Когда тебя пытается подчинить себе грубая не знающая жалости сила - что заставляет людей сопротивляться, расплачиваясь за свободу собственной жизнью? С точки зрения блага популяции это явная глупость - подчиняясь сильному, сообщество не только сберегает драгоценные жизни, но и вбирает в себя гены более сильных и успешных захватчиков.
Обсуждая мотивы человеческих поступков, мы всё больше погрязаем в безнадёжной зоологической пошлости, объясняя всё исключительно выгодой, борьбой за ресурсы - и лишь во вторую очередь готовы ссылаться на жажду власти, доминирования или хотя бы признания в обществе. Всё остальное в т.н. "свободном мире" сталкивается с заговором молчания.
В блестящем эссе итальянского философа и писателя Умберто Эко, название которого перефразировано в заголовке этой записи, делается попытка построения самородной, внерелигиозной этики на основе простейших биологических реакций и ощущений, которые ложатся в основу нашего жизненного опыта и т.н. здравого смысла. Эко апеллирует к неким "семантическим универсалиям" - элементарным понятиям, которые являются общими для всех человеческих культур и порождают этические принципы, в результате проекции человеческих представлений и базового опыта на других человеческих существ, с которыми индивидуум себя отчасти идентифицирует и с которыми взаимодействует в процессе своей социализации.
"И безусловно, любому человеку присущи такие представления, как познание, память, желание, страх, грусть или облегчение, радость или печаль, а также представление о том, какими звуками отображаются все эти чувства. Далее (и тут мы уже вступаем в область права), всем знакомы универсальные концепции принуждения: всем нам нежелательно, когда препятствуют в процессах речи, зрения, слуха, сна, заглатывания либо извержения, не дают идти куда хочется; мы страдаем, если нас связывают или принуждают к изоляции, если нас избивают, ранят или убивают, подвергают пыткам физическим и психологическим, которые ограничивают или уничтожают способность соображать.
(...) эта семантика дает основания для этики; мы в первую очередь обязаны уважать права телесности другого существа, и, в частности, право говорить и право мыслить. Если бы все нам подобные уважали эти "телесные права", история не знала бы таких явлений, как избиение младенцев, скармливание христиан львам, Варфоломеевская ночь, сожжение еретиков, концлагеря, цензура, работа детей в шахте, массовые изнасилования в Боснии."
Но всё это пока лишь предпосылки становления этики:
"Этический подход начинается, когда на сцену приходит Другой. Любой закон, как моральный, так и юридический, всегда регулирует межличностные отношения, включая отношения с тем Другим, кто насаждает этот Закон".
В полном соответствии со сказанным, трудно сомневаться, что этической основой Сопротивления служит, наоборот, попрание описанных выше универсалий, по существу эксплицирующих понятие абсолютного зла. Здесь можно выделить три базовых принципа, нарушение которых инициирует (и освящает!) насильственные ответные действия:
1. Уважение к телесности. Это запрет на неоправданное лишение жизни, причинение физических страданий, вреда здоровью, а также посягательство на чужие жизненные ресурсы.
2. Уважение к идентичности. Предполагает признание индивидуальной и групповой самоидентификации и отказ от навязывания других идентификаций, включая базовые ценности личностей и групп, реалии и символы, формирующие их сакральное и мифологическое пространство и сферу значимого в целом.
3. Уважение к свободе. Охватывает, наряду с пп. 1 и 2, любые проявления свободы мысли, свободы воли и свободы действия личностей и групп.
Перечисленные принципы (совершенно тривиальные) различаются по степени экспликации в массовом сознании. Если ощущение несвободы и отсутствия личной безопасности приходит к большинству людей только в особых обстоятельствах, когда развитие событий заходит слишком (иногда необратимо) далеко, то атака на идентичность слишком часто бывает связана с грубым вторжением в сакральные области сознания индивидов и сообществ, где потревоженные символы могут срабатывать подобно триггерам, запуская протестные реакции.
Как нетрудно догадаться, такие реакции могут носить выраженный пороговый характер. Понятие порога в данном случае можно вводить как в отношении силы агрессивного воздействия, на которое следует реакция, так и в отношении подготовленности индивидуального и группового сознания к протесту. В случае с бывшей Украиной это отсутствие массовых протестов в период ползучей украинизации русских регионов и стремительный рост национально-освободительного движения после вооружённого нацистско-олигархического переворота в стране. С другой стороны, в Крыму и на Донбассе степень неприятия происходящего оказалась достаточной для вооружённого восстания, а в других регионах, где она была несколько ниже, необходимый порог не был достигнут.
В этой ситуации крайне важна аффективная составляющая мотивации как широких масс участников, так и выдвигаемых народом лидеров, на освободительную борьбу. Подобно тому, как образ Другого (но подобного нам) побуждает нас выстраивать этические конструкции человеческого общежития, появление на сцене Чужого неразрывно связывается в нашем сознании с расчеловечиванием. Соответственно этому, скачкообразно, по триггерному механизму происходит разуподобление с теми, кто решился и пошёл на попрание названных выше трёх принципов. Люди, ещё совсем недавно жившие в одной стране, дышавшие одним воздухом и верившие в некое общее будущее, перестают считать себя одним целым.
При этом, если для значительной части населения приход Чужого не связан с непосредственной угрозой собственной телесности (несмотря на ужасающие примеры массовых публичных расправ и других преступлений против человечности), вторжение в сферу культурной мифологии и семиотики оказывается намного более действенным. Русский историк и социолог Б.Ф. Поршнев выдвинул гипотезу, что первичной функцией слова была не информативная (познавательная), а суггесторная, т.е. изначально протослова выступали как орудие подчинения, основанного на эмоциональном, аффективном воздействии произносимых звуков. Отголоском этой суггесторной функции, несомненно, является стремление к демонизации противника даже в относительно мирных спорах и виртуозное использование языка в целях манипуляции сознанием, подробно рассмотренное в известной монографии С.Г.Кара-Мурзы.
Приведу простой пример из собственного мироощущения. Несмотря на весьма критическое отношение к В.И.Ленину, я крайне отрицательно воспринял бы снос даже одного-единственного памятника полудикой толпой, жаждущей гавваха. По той простой причине, что подобный акт разнузданности и варварства легко экстраполировать на всё остальное и мысленно дорисовать неутешительную картину эскалации насилия. Даже если в теории вы пока не дожили до массовых убийств (хотя именно с них начался путч), то не волнуйтесь - таковые себя при подобном раскладе ждать не заставят. Ленин, Сталин, не говоря уже о событиях и персоналиях, связанных с Победой, с другими достижениями СССР - важные элементы сакрального пространства большинства носителей русско-советской культуры. То же можно сказать и об ощущении единства малорусского и великорусского субэтносов русского народа (здесь употребляю свою терминологию, отличную от общепринятой). Любые посягательства на мифологию и символику, связанные с этим периодом, будут мотивировать носителей этой культуры к Сопротивлению.
Что, собственно, и произошло. Сопричастность происходящему ощущаю колоссальную. Живи я в Крыму или на Донбассе, в строй попросился бы в числе первых.. Замечательный писатель и патриот Украины Олесь Бузина был против этой "патротической" бойни. Но вот только как смолчать, стерпеть и лечь под фашню, как не взяться за оружие, когда на сцену приходит Чужой? Вы всё ещё мучаетесь неразрешимым вопросом, господин Валетов?
Не так давно ещё на Донбассе была мирная и относительно благополучная жизнь, в целом такая же, как и в Киеве, Львове и других частях Украины. Сейчас мы видим, что везде жизнь примерно такой и осталась - а вот Донбасс превратился в зону катастрофы. Почему же там, где победил Майдан, жизнь течёт своим чередом, а вот после Антимайдана она стала невыносимой? Зачем было уничтожать целый регион не имея ни цели, ни плана, по надуманному поводу? Уничтожать собственную жизнь?.
Я его тоже себе в последнее время часто задаю, правда, не в качестве озабоченного укропатриота, а просто в качестве натуралиста. Когда тебя пытается подчинить себе грубая не знающая жалости сила - что заставляет людей сопротивляться, расплачиваясь за свободу собственной жизнью? С точки зрения блага популяции это явная глупость - подчиняясь сильному, сообщество не только сберегает драгоценные жизни, но и вбирает в себя гены более сильных и успешных захватчиков.
Обсуждая мотивы человеческих поступков, мы всё больше погрязаем в безнадёжной зоологической пошлости, объясняя всё исключительно выгодой, борьбой за ресурсы - и лишь во вторую очередь готовы ссылаться на жажду власти, доминирования или хотя бы признания в обществе. Всё остальное в т.н. "свободном мире" сталкивается с заговором молчания.
В блестящем эссе итальянского философа и писателя Умберто Эко, название которого перефразировано в заголовке этой записи, делается попытка построения самородной, внерелигиозной этики на основе простейших биологических реакций и ощущений, которые ложатся в основу нашего жизненного опыта и т.н. здравого смысла. Эко апеллирует к неким "семантическим универсалиям" - элементарным понятиям, которые являются общими для всех человеческих культур и порождают этические принципы, в результате проекции человеческих представлений и базового опыта на других человеческих существ, с которыми индивидуум себя отчасти идентифицирует и с которыми взаимодействует в процессе своей социализации.
"И безусловно, любому человеку присущи такие представления, как познание, память, желание, страх, грусть или облегчение, радость или печаль, а также представление о том, какими звуками отображаются все эти чувства. Далее (и тут мы уже вступаем в область права), всем знакомы универсальные концепции принуждения: всем нам нежелательно, когда препятствуют в процессах речи, зрения, слуха, сна, заглатывания либо извержения, не дают идти куда хочется; мы страдаем, если нас связывают или принуждают к изоляции, если нас избивают, ранят или убивают, подвергают пыткам физическим и психологическим, которые ограничивают или уничтожают способность соображать.
(...) эта семантика дает основания для этики; мы в первую очередь обязаны уважать права телесности другого существа, и, в частности, право говорить и право мыслить. Если бы все нам подобные уважали эти "телесные права", история не знала бы таких явлений, как избиение младенцев, скармливание христиан львам, Варфоломеевская ночь, сожжение еретиков, концлагеря, цензура, работа детей в шахте, массовые изнасилования в Боснии."
Но всё это пока лишь предпосылки становления этики:
"Этический подход начинается, когда на сцену приходит Другой. Любой закон, как моральный, так и юридический, всегда регулирует межличностные отношения, включая отношения с тем Другим, кто насаждает этот Закон".
В полном соответствии со сказанным, трудно сомневаться, что этической основой Сопротивления служит, наоборот, попрание описанных выше универсалий, по существу эксплицирующих понятие абсолютного зла. Здесь можно выделить три базовых принципа, нарушение которых инициирует (и освящает!) насильственные ответные действия:
1. Уважение к телесности. Это запрет на неоправданное лишение жизни, причинение физических страданий, вреда здоровью, а также посягательство на чужие жизненные ресурсы.
2. Уважение к идентичности. Предполагает признание индивидуальной и групповой самоидентификации и отказ от навязывания других идентификаций, включая базовые ценности личностей и групп, реалии и символы, формирующие их сакральное и мифологическое пространство и сферу значимого в целом.
3. Уважение к свободе. Охватывает, наряду с пп. 1 и 2, любые проявления свободы мысли, свободы воли и свободы действия личностей и групп.
Перечисленные принципы (совершенно тривиальные) различаются по степени экспликации в массовом сознании. Если ощущение несвободы и отсутствия личной безопасности приходит к большинству людей только в особых обстоятельствах, когда развитие событий заходит слишком (иногда необратимо) далеко, то атака на идентичность слишком часто бывает связана с грубым вторжением в сакральные области сознания индивидов и сообществ, где потревоженные символы могут срабатывать подобно триггерам, запуская протестные реакции.
Как нетрудно догадаться, такие реакции могут носить выраженный пороговый характер. Понятие порога в данном случае можно вводить как в отношении силы агрессивного воздействия, на которое следует реакция, так и в отношении подготовленности индивидуального и группового сознания к протесту. В случае с бывшей Украиной это отсутствие массовых протестов в период ползучей украинизации русских регионов и стремительный рост национально-освободительного движения после вооружённого нацистско-олигархического переворота в стране. С другой стороны, в Крыму и на Донбассе степень неприятия происходящего оказалась достаточной для вооружённого восстания, а в других регионах, где она была несколько ниже, необходимый порог не был достигнут.
В этой ситуации крайне важна аффективная составляющая мотивации как широких масс участников, так и выдвигаемых народом лидеров, на освободительную борьбу. Подобно тому, как образ Другого (но подобного нам) побуждает нас выстраивать этические конструкции человеческого общежития, появление на сцене Чужого неразрывно связывается в нашем сознании с расчеловечиванием. Соответственно этому, скачкообразно, по триггерному механизму происходит разуподобление с теми, кто решился и пошёл на попрание названных выше трёх принципов. Люди, ещё совсем недавно жившие в одной стране, дышавшие одним воздухом и верившие в некое общее будущее, перестают считать себя одним целым.
При этом, если для значительной части населения приход Чужого не связан с непосредственной угрозой собственной телесности (несмотря на ужасающие примеры массовых публичных расправ и других преступлений против человечности), вторжение в сферу культурной мифологии и семиотики оказывается намного более действенным. Русский историк и социолог Б.Ф. Поршнев выдвинул гипотезу, что первичной функцией слова была не информативная (познавательная), а суггесторная, т.е. изначально протослова выступали как орудие подчинения, основанного на эмоциональном, аффективном воздействии произносимых звуков. Отголоском этой суггесторной функции, несомненно, является стремление к демонизации противника даже в относительно мирных спорах и виртуозное использование языка в целях манипуляции сознанием, подробно рассмотренное в известной монографии С.Г.Кара-Мурзы.
Приведу простой пример из собственного мироощущения. Несмотря на весьма критическое отношение к В.И.Ленину, я крайне отрицательно воспринял бы снос даже одного-единственного памятника полудикой толпой, жаждущей гавваха. По той простой причине, что подобный акт разнузданности и варварства легко экстраполировать на всё остальное и мысленно дорисовать неутешительную картину эскалации насилия. Даже если в теории вы пока не дожили до массовых убийств (хотя именно с них начался путч), то не волнуйтесь - таковые себя при подобном раскладе ждать не заставят. Ленин, Сталин, не говоря уже о событиях и персоналиях, связанных с Победой, с другими достижениями СССР - важные элементы сакрального пространства большинства носителей русско-советской культуры. То же можно сказать и об ощущении единства малорусского и великорусского субэтносов русского народа (здесь употребляю свою терминологию, отличную от общепринятой). Любые посягательства на мифологию и символику, связанные с этим периодом, будут мотивировать носителей этой культуры к Сопротивлению.
Что, собственно, и произошло. Сопричастность происходящему ощущаю колоссальную. Живи я в Крыму или на Донбассе, в строй попросился бы в числе первых.. Замечательный писатель и патриот Украины Олесь Бузина был против этой "патротической" бойни. Но вот только как смолчать, стерпеть и лечь под фашню, как не взяться за оружие, когда на сцену приходит Чужой? Вы всё ещё мучаетесь неразрешимым вопросом, господин Валетов?