Психиатрия как индустрия смерти, теперь - в Новосибирске
Татьяна П. стала пациентом психиатра вследствие стресса от разрыва с мужем. Много лет она наблюдалась в ПНД по месту своей прописки и время от времени проходила лечение в стационаре.
28 марта 2016 года она сама пришла психиатрическую больницу № 3 Новосибирска в сопровождении сестры. После осмотра дежурным врачом дала согласие на госпитализацию. При поступлении, никаких признаков тяжелого физического состояния Татьяна не демонстрировала, не испытывала проблем с тем, чтобы обслуживать себя и передвигаться самостоятельно.
9 июня 2016 года Татьяна умерла дома, у сестры на руках. За два месяца лечения в психиатрическом стационаре Татьяна утратила способность вставать с кровати, есть самостоятельно, отправлять естественные потребности. У нее образовался глубокий некроз тканей спины.
Пока Татьяна находилась в психбольнице, ее сестра регулярно носила передачи, которые любезно принимали санитарки психиатрического отделения, однако пациентку показывать сестре отказывались. На вопросы о состоянии Татьяны отвечали сбивчиво и противоречиво, жаловались на отсутствие нужных лекарств, таких как мексидол, который сестра сама купила и привезла в больницу.
Когда в больнице появился главврач отделения, сестре, наконец, разрешили посетить Татьяну. К этому времени состояние пациентки было таково, что психиатрам оставалось только признать очевидное - они практически ее угробили, жить человеку оставалось от нескольких часов до нескольких дней.
За время психиатрического лечения Татьяна П. перенесла два инсульта, у нее отнялись нога и рука, так что она не больше могла вставать с кровати, есть, справлять естественные потребности, говорить, а на теле образовались чудовищные пролежни до самых костей. Ее, совершенно истощенную, беспомощную, с гниющими ранами, отдали сестре в обмен на запись в бумагах о том, что она претензий к больнице не имеет.
В настоящий момент сестра Татьяны желает добиться ответа на вопрос - почему медперсонал до последнего скрывал от нее истинное состояние пациентки, тем самым лишив родных возможности предпринять какие-либо действия для спасения жизни Татьяны на более ранней стадии развития соматических заболеваний.
Кроме этого, возникает вопрос - почему пациента в таком тяжелом состоянии не поместили в специализированное медицинское учреждение с оснащением, необходимым для заботы о больном, перенесшем инсульт, а вместо этого оставили гнить заживо в тесной психиатрической палате без должного ухода.
Ранее обращения с жалобами на что человек, отправленный родными в психиатрический стационар на лечение, вернулся с незаживающими пролежнями и вскоре после выписки умер, неоднократно поступали в Гражданскую комиссию по правам человека из разных городов страны.
28 марта 2016 года она сама пришла психиатрическую больницу № 3 Новосибирска в сопровождении сестры. После осмотра дежурным врачом дала согласие на госпитализацию. При поступлении, никаких признаков тяжелого физического состояния Татьяна не демонстрировала, не испытывала проблем с тем, чтобы обслуживать себя и передвигаться самостоятельно.
9 июня 2016 года Татьяна умерла дома, у сестры на руках. За два месяца лечения в психиатрическом стационаре Татьяна утратила способность вставать с кровати, есть самостоятельно, отправлять естественные потребности. У нее образовался глубокий некроз тканей спины.
Пока Татьяна находилась в психбольнице, ее сестра регулярно носила передачи, которые любезно принимали санитарки психиатрического отделения, однако пациентку показывать сестре отказывались. На вопросы о состоянии Татьяны отвечали сбивчиво и противоречиво, жаловались на отсутствие нужных лекарств, таких как мексидол, который сестра сама купила и привезла в больницу.
Когда в больнице появился главврач отделения, сестре, наконец, разрешили посетить Татьяну. К этому времени состояние пациентки было таково, что психиатрам оставалось только признать очевидное - они практически ее угробили, жить человеку оставалось от нескольких часов до нескольких дней.
За время психиатрического лечения Татьяна П. перенесла два инсульта, у нее отнялись нога и рука, так что она не больше могла вставать с кровати, есть, справлять естественные потребности, говорить, а на теле образовались чудовищные пролежни до самых костей. Ее, совершенно истощенную, беспомощную, с гниющими ранами, отдали сестре в обмен на запись в бумагах о том, что она претензий к больнице не имеет.
В настоящий момент сестра Татьяны желает добиться ответа на вопрос - почему медперсонал до последнего скрывал от нее истинное состояние пациентки, тем самым лишив родных возможности предпринять какие-либо действия для спасения жизни Татьяны на более ранней стадии развития соматических заболеваний.
Кроме этого, возникает вопрос - почему пациента в таком тяжелом состоянии не поместили в специализированное медицинское учреждение с оснащением, необходимым для заботы о больном, перенесшем инсульт, а вместо этого оставили гнить заживо в тесной психиатрической палате без должного ухода.
Ранее обращения с жалобами на что человек, отправленный родными в психиатрический стационар на лечение, вернулся с незаживающими пролежнями и вскоре после выписки умер, неоднократно поступали в Гражданскую комиссию по правам человека из разных городов страны.