Отрубленная голова
Почти пятидесятиградусная жара плавит мозг, струящийся горячий воздух делает зыбкими очертания красно-розовых домов, а редкие пешеходы, одетые в колыхающиеся белоснежные джелябы, кажутся гостями с далекой планеты. Вот он - Марракеш, некогда столица таинственного Магриба, город, давший название целой стране Марокко.
удьба привела меня в Марракеш в один из июльских дней, после обеда. В самое время ленивого отдыха под сенью дерев... Но жажда нового не велела мне тратить драгоценное отпускное время в кондиционированном номере гостиницы, и я отправился познавать новую местность. Эх, какое же меня ждало разочарование. Город встретил меня безлюдными улицами, пыльными тротуарами и испепеляющим солнцем. Ау! А где же очарование Магриба, мавританская роскошь, живые иллюстрации «Тысячи и одной ночи»? Изрядно поплутав, я все же отыскал чудесный уголок - сад Мажореля.
Как я понимаю сэра Уинстона Черчилля, который очень полюбил проводить время в этом тенистом парке. На крошечной территории художник Жак Мажорель в начале прошлого века вырастил сад своей мечты. Роскошно цветущие бугенвиллии всех оттенков, гигантские кактусы, изумруднолистные пальмы, стройные бамбуки и иные представители флоры жарких стран служат здесь для услады путников. Все это великолепие обрамляют постройки насыщенного синего цвета, известного живописцам под названием мажорель (нетрудно догадаться, в честь кого). Именно здесь лучше всего переждать полуденный зной, прогуливаясь по извилистым аллейкам и окуная руки в прохладные водоемы с золотыми рыбками.
После смерти Мажореля сад долгое время был в запустении, пока случайно не попал на глаза знаменитому французскому дизайнеру Иву Сен-Лорану. Кутюрье, чуток поразмыслив, выкупил участок с парком и заново его обустроил. Здесь же он и поселился, а сад вновь открыл для всех желающих. В последние годы жизни Ив Сен-Лоран проводил здесь большую часть времени, а почив, и вовсе остался навсегда. Прах мэтра был развеян среди этих деревьев, о чем свидетельствует скромный памятник в одном из уголков сада. Очень все трогательно...
Кстати, вход для детей в парк закрыт. Место располагает к неспешным прогулкам и спокойным размышлениям, предаваться коим затруднительно под визг какого-нибудь спиногрыза.
И все же не только сад Мажореля привлекает в Марракеш толпы туристов. Все они спешат увидеть его медину - окруженный толстыми стенами старый город. Медина Марракеша одна из самых больших в мире и находится под охраной ЮНЕСКО. Говорят, что в хитросплетении ее узких улочек можно запросто заблудиться. Хе-хе, подумал я и решил это сделать. Не удалось! Из любой точки медины можно, если постараться, увидеть Кутубию - древнюю мечеть с высоченным минаретом. Башня, как маяк, укажет дорогу, пожалуй, к главному аттракциону Марракеша - площади Джема-Аль-Фна.
В древние времена головы казненных разбойников особым образом засаливали, чтобы они не портились, а затем вывешивали для всеобщего обозрения на утыканные гвоздями стены на главной площади города. С тех пор ее и называют «Собрание мертвых» или "Площадь отрубленных голов" - Jamaa El Fna. Сейчас место устрашения людей превратилось в одну из самых колоритных тусовок, что мне довелось увидеть.
- Месье, купите амулет на счастье, мой дедушка колдун, - кричит чумазый мальчонка-зазывала, который вертится вокруг седого старика, восседающего посреди площади. Даю 50 дирхамов и за эти деньги получаю узорчатую латунную капсулу, которую знахарь заполняет кусочками высушенной ящерицы, пахучими травами, смолой и еще чем-то невообразимым. Прочитав заклинание, знахарь запечатывает амулет и протягивает его мне с пожеланием «Good Luck!» на уверенном английском языке и с беззубой улыбкой на лице. Так за пять долларов я купил свое счастье. Оберег этот храню и ныне.
Как и весь Марракеш, Джема-Аль-Фна оживает ближе к закату. Первыми здесь появляются водоносы в ярких одеждах, украшенных колокольчиками. Затем открывают прилавки на колесах продавцы фруктов и различной снеди. С наступлением сумерек площадь превращается в огромный балаган под открытым небом, который окружает тебя тысячами звуков, запахов, картинок. Гадалки предлагают рассказать о том, что было и что будет, выступают народные сказители и заклинатели змей, чернокожие танцоры, впав в транс и закатив глаза, кружатся под бой барабанов. Вся эта кутерьма не утихает на протяжении всей ночи, ее эпицентр блуждает от одного круга зрителей к другому, а вокруг кипит настоящий восточный ночной рынок, где продается все - от антикварных пуговиц до расшитых золотом джеляб.
Через пару часов гуляния на площади я почувствовал усталость. Решив отдохнуть, поднялся на террасу Café de France, ныне обшарпанного, но когда-то самого престижного здешнего заведения. За соседними столиками наконец-то я замечаю небольшую компанию европейцев. Как это ни странно, но феномен Джема-Аль-Фна в большей мере предназначен для внутреннего потребления. Клиентами знахарей и гадалок, слушателями и зрителями являются сами марокканцы, жители Марракеша. Автобусы, днем доставляющие в медину и дворец Бахия туристов, покидают это чудесное место, не дождавшись апогея праздника. Может быть, поэтому, цены на площади остаются крайне демократичными (стакан сладчайшего апельсинового фреша что-то около 10 рублей), а самобытность не убита излишней коммерцией. И пусть заморские гости сидят в номерах своих фешенебельных отелей в обнимку с кондиционерами. Этот «день города» только для своих - еженощно (простите за каламбур) вот уже 1000 лет!
Пропустив стаканчик, я вновь нырнул в круговерть жизни на Джема-Аль-Фна. И тут мне захотелось похулиганить. «Же не манж па сис жюр», - с протянутой рукой я обращался к прохожим, выбирая наиболее респектабельных. То ли вид мой был слишком уж приличный, то ли местные попадались незажиточные - за полчаса попрошайничества денег я не заработал. Зато фотки получились отменные, да спутники мои вдоволь повеселились.
Далеко за полночь - но праздник не кончается. Почувствовав голод, я присоединился к ватаге местных, трапезничающих в здешних «калашных» рядах. Берберская (берберы и туареги составляют большинство населения Марокко) кухня проста и сытна. Кус-кус с жареной тыквой и бараниной (приготовленной в таджине, смешной конусообразной посудине) окончательно превращает меня в овощ. Нет сил подняться из-за стола... Далекий бой барабанов и бубнов, крики зазывал и шепот толпы убаюкивают меня... Боже, как хорошо...
Я проснулся, когда на востоке забрезжили контуры гор Высокого Атласа. Как ни странно, площадь по-прежнему бурлила, только звуки ее стали глуше. Нетвердой походкой я побрел в свой отель, проклиная себя за то, что поселился так далеко от медины. Прохладный душ и свежие простыни с трудом пролечили мою нездоровую голову. И все же она осталась там, на Джема-Аль-Фна, отрубленная и насаженная на виртуальный гвоздь. Марракеш - я люблю тебя!
Ведущий колонки: Юрий Коротков