ЧАЭ 2002, 29 августа, Лаврентия - Анадырь
29 августа. Лаврентия - Анадырь.
Спать на удивление было очень неудобно. Я просыпался. Потихоньку поднялись. Коля пошёл учить аккорды, Кирилл - на почту, Олег - на причал за костями (их забыли в вездеходе, по мнению Олега, по моей вине), Серёга (старый) варил кашу, Серёжа (малОй) и Люда спят. Наконец Серёга сделал кашу и кормил нас. Серёжа (малОй) был недоволен тем, что его разбудили рано (ещё нет самолёта), и что каша в очередной раз с тушёнкой, а не с молоком.
Покинули клуб, обосновались с вещами у дверей выхода на полосу. Начали их проверять, у Кирилла изъяли баллон с газом для зажигалки. Остальноё всё прошло, в том числе и мои кости, правда, их щупали. Олег прибежал со своей забытой в Пинакуле коробкой в последний момент. Серёга потерял паспорт (нашёл уже), Ваня сцепился с местной собакой.
14.30. Заходим на посадку в Анадыре. Да, Кирилл был удручён весом. Он рассчитывал на меньший вес. А получилось приблизительно 300 кг перевеса. Вина падает на кости Олега. Приземлились.
Стояли на взлётной, вернее на отстойной полосе. Рядом странные старые хибарки, на которых какой-то шутник намалевал на одной: «Аэропорт Анадырь», на другой: «касса». (Жаль, я не сфотографировал эти строения, потом мы их уже не видели, видно снесли.) Ждали автобуса. Наконец он пришёл. Поехали. Видели всю строящуюся многослойную взлётно-посадочную полосу. В аэропорту многолюдно. Загрузили вещи на сдачу грузоперевозок. Стояли, ждали. Наблюдали за местными типажами дам и девушек, наконец, купили три билета для жаждущих быстрого отлёта, получилось - на понедельник. Безуспешно сдавали в камеру хранения, ничего не вышло. Серёга с Ваней тоже поехали в Анадырь. Здесь уже встречала машина и Лена. Поехали на ул.Отке и заняли трёхкомнатную квартиру Отке (дочери того, в чью честь названа улица) - сестры директорши музея, которая тоже работает в музее (то есть Кати Отке, директора литературного музея, ведь Отке не должны занимать меньшие должности. В этот момент Катя Отке находилась в отпуске.) Мы с Колей как-то неуютно себя чувствовали в чужой квартире, но малОй Серёжа бесцеремонно расположился в спальне и стал проигрывать виниловые пластинки Высоцкого на проигрывателе. Они с Олегом решил обосноваться в этой комнате. Сходили за хлебом и начали готовить еду. Кустов пошёл выгуливать Ваню. (Петровна, кажется, поехали жить к сестре или Петровне выделили какую-то временную площадь, так как ещё в Чегитуне она получила письмо из музея, что в их доме на ул. Ленина, 37, обнаружилась трещина и всех жильцов эвакуировали и переселили.)
Вдруг пришла какая-то женщина и устроила скандал: «Кто вас пустил сюда? Никаких договорённостей не было! Да тут двенадцать мужиков!» Мне тоже казалась неуместным наше расположение в квартире незнакомых людей. (Это был идея музейных теток и новой директорши музея, вернее того, что называется «Музейным центром «Наследие Чукотки», она видно сразу уверилась в каком-то величии, распространяемом и на квартиры сотрудников. Под причитания нашей «выдворительницы», мы бежали от Отке с улицы Отке. Не знаю, кто это была, соседка? Другая сестра Отке?). «С Отке нельзя соприкасаться и связываться» - потом говорил Кирилл. Мы отступили в музей, на улицу Рультытэгина, где и ужинали (кстати, забыли купленный хлеб в хлебнице у Отке. Интересно, что она обнаружила, когда вернулась из отпуска?)
Молодёжь хочет уехать раньше - завтра. Я лёг спать во втором здании музея. Остальные пили водку. Перед сном потихоньку стащил брошюрку материалов прошедшей (в декабре 2001) конференции, хотя Бронштейн уже взял часть экземпляров. (На конференции были Бронштейн, мой отец, Гусев, Днепровский и т.п. Кстати, Рига там поместил сообщение об истории музея, где сообщил, что мой отец уехал в 68 в Магадан а потом вернулся, и не указал, кто был директором с осени 68 по ноябрь 69, но потом при разговоре со мной не признал своих ошибок: «Вы были маленьким и не знаете».)
Ещё я стащил круглую нашивку «Anadur Chycotka» (посчитал, как родившийся в Анадыре, имею право). Значок «Гонки на приз губернатора» я не тронул.