ЧАЭ 2001, 24 июля, Уэлен, возвращение на мыс Верблюжий
24 июля, вторник, с.Уэлен.
Вчера Петя с Лёней ходил в горы, прошли мимо местного кладбища. Уже приходили местные продавать брелок: «Смотри, какой симпотный!». Итак, пока мне предлагали: рельефный клычок (300 р.), брелок «Сова» (за курево, по эквиваленту 60 руб.), перед нашим отъездом парнишка предлагал «Идущего пеликена» - 250 руб. Ещё один - брелки с металлическим креплением, достаточно мерзкие - запомнилось женское тело из морёнки за 100 и более. (Теперь эти цены кажутся смешными, а тогда дороговато было, хотя, наверное, надо было покупать.)
Я возбудил ходоков-продавцов, хотя кроме меня никто и не собирался покупать «изделия». Пошёл снова в косторезку. Я ещё вчера набрал брошенных обрезков и теперь шлифовал их и вчерашних пеликенов. Появился Миша - попросил сходить с радиостанцией на телеграф. (Дело в том, что нам дали радиостанцию, но она почему-то ничего не ловила, и
вот хотели её проверить у знающих людей.) Бросил шлифовать, пошёл. Закрыто. Пошёл к Мише, они с Петей грузят уголь в мешки. Миша удивился и сказал, что «этого не могло быть», а висящий замок - декорация. Я пошёл снова. На этот раз было открыто, но человека, который должен был смотреть радиостанцию, уже не было, он ушёл. А она (телеграфистка-телефонистка) до этого уходила в магазин. Всё это она объясняла мне и, видимо Мише, на другом конце провода.
Телеграфистка Марта, по мнению, Люды и является «друзьями» у которых останавливается Миша. Благодаря этому знакомству Миша, якобы бесплатно, звонит в Москву. В Уэлене всё это секрет полишинеля. Решили отдать посмотреть «Карат» (эту радиостанцию) Яше Тагъёку, но Миша на другом конце провода сказал, что Тагъёка в Уэлене нет. Тогда было решено идти к Яше Вуквутагину. Она закрыла телеграф и мы пошли. В конце улицы я увидел Мишу деловито направляющегося в косторезку. А телефонистка - Яшу Тагъёка! А Яша - меня: «Это Дима!» (вот, помнил, получается, ещё с 1979 года!) Я спросил его про радиостанцию. Но он сейчас провожал родственника в Инчоун и обещал посмотреть его, когда проводит. «А ты пока иди к ней!» - распорядился Яша (видимо не очень понимая субординацию, и то что «к ней» может пойти только Миша) Так что я пошёл снова в косторезку. Там снова играли в шахматы, а Миши не было видно. Но - слышно. Из «музея». Он благоговейно расспрашивал Сейгутегина о начале его творческой деятельности:
- Расскажите, Иван Иванович, как всё начиналось, ведь Вы пришли в мастерскую в 54 году, когда Вам было пятнадцать лет…
- Четырнадцать. - уточняет Сейгутегин (и так далее…)
(Господи, отец мой, Юрий Александрович Широков! На кого ты оставил Уэлен!)
Я осматривал пеликена Гемауге, а Мишино внимание я обратил на автограф Ростроповича. Миша надел очки и прочитал. Потом я понял, что бесцеремонно отвлекаю Мишу. Тогда я спустился вниз и увидел человека шлифующего (повторяю, сейчас я бы сказал полирующего) клык. Я спросил его о «коготке» (давно хотел иметь коготок для гравировки). Договорились, что в два часа он мне принесёт свой старый маленький коготок.
Окрылённый, поднялся снова в «музей». Миша сразу сказал:
- Извините, Иван Иванович, Дима, вы хотите что-то спросить?
- Нет, я только хотел посмотреть на пеликена, какие у него необычные уши.
- Не там, где надо - флегматично заметил Иван Иванович.
Миша расспрашивал Иван Ивановича о которезке, о работах и их отдельных фрагментах, которые тот рекомендовал бы для съёмки и помещения в книге. (Теперь я понимаю в какой книге - вышедшей в 2002 году "Уэленская резная кость, к 70-летию Уэленской косторезной мастерской. Фото потом сделал Лёша Вахрушев. Я плинарую отсканировать и позже разместить эту книгу здесь, в ЖЖ.)
Я пошёл обедать. Вернее, я забежал к Тагъёку, но его не было. В школе я поел какой-то быстрорастворимый суп. И мне принесли коготок. Отдарился я «представительским» чесноком. Потом я пошёл к Родиону (специалисту по «Каратам»). Осмотр нашего «Карата» дал серьёзные результаты: «нужно 12 вольт».
Пошли собираться - приехал вездеходчик на мотоцикле. Мы вышли, но вездеход, вернее ТТ прополз мимо школы - куда-то что-то грузить в себя. Мы с Лёней зашли в клуб. В фойе - картины. В библиотеке девушка, журналы, еженедельные газеты, из приличных, - только «Аргументы и факты». Наконец подошёл вездеход. Мы загрузились. С нами Галя Дьячкова (бывшая сотрудница Анадырского музея, после аспирант в Москве и т.д.) Алексеича сначала очень интересовал наш примус «оставьте его им на зиму», а потом он вознегодовал на отсутствие Миши: «Я их поставлю на счётчик! Договорились в 2 часа! Что за уголь? Мы вам 6 мешков в Дежнёве оставили!» Тут сразу вездеходчик стал менять трак. Петя, Люда, Галя засели посреди Уэлена на вездеход, мы - внутри. Потом стояли дважды перед речками. Галя с Людой ушли далеко вперёд. Нам пришлось в тишине (вездеход смолк, готовясь к переправе) слушать жутчайшую похабную анекдото-песенную композицию (вкус вездеходчика). Да, в Уэлене грузили уголь. Причём первый мешок пришлось приносить из дома Мишиных «друзей». С площадки между первым и вторым этажом. Следующий мешок они ранее (при заготовке) уже не стали туда нести. Так что оставшиеся мешки без забот пролежали у огромной кучи угля. Тащить мешки в дом была идея Миши - свойственная перестраховка. На Дежнёве взяли ещё угля (того, что оставили вездеходчики) и на косе собирали плавник. Застали Кирилла за компьютерной карточной игрой.