28 августа. Второй день пути. Прибытие в Лаврентия.
28 августа.
Я проснулся раньше всех и ненароком разбудил многих. Шуру, а потом, когда я полез (очень осторожно) за своим портфелем, в котором этот нетбук, то не учёл спящую в вездеходе собаку. Она встрепенулась, залаяла. Сразу разбудила Борю. Он спросил у меня сколько времени, я покривив душой, сказал: «Семь часов», хотя было ещё полседьмого. А по нормальному, по чегитунски, уже девять тридцать.
Ночью шёл дождь и замочил Шуру, который улёгся на пол, а надо было под нары. Митя лег более защищено - под стол. Вечером (в кромешной тьме, хоть было только девять вечера) народ сначала сидел в балке, выпивал, конечно. Потом перебрался на улицу, где Митя при свете налобного фонарика разделывал зайцев (ему важно было содержимое их желудков). Так что теперь, когда та же компания стала часов в девять завтракать, то кто-то из вновь подошедших, восхитился: «Так вы отсюда и не уходили со вчерашнего вечера!
Через некоторое время мы отправились. Считается, что от озера Кускунь до Лаврентия шесть часов. Я полежав внутри часа два, решил-таки выбраться наружу. Оказалось это не слишком удачно. Я уселся сверху рядом с Шурой на Борин вездеход и имел перед собой выхлопную трубу. Фотографии делать трудно, от тряски и видео получается только на ровных участках. Вездеходы шли по старой колее, вернее рядом с уже имеющимися следами. Каждый след от вездехода на двадцать пять лет режет тундру. В понижениях колеи сразу заполняются водой. Потом вода загнивает, в общем, даже когда это место зарастает, растительность на нём другая. Теперь в тундре виднелась морошка, но как назло, при остановках почему-то рядом попадались только пустые бутылки из-под водки. Обидно, но возможно, удастся собрать морошку у Лаврентия, хотя для этого придётся уйти подальше от посёлка.
Митя стрелял на ходу в маленьких, но ценных для него птичек (болотных куликов). Наконец впереди показалось Лорино. Митя ещё на остановке обговорил с Начальником вариант его (Митиного) похода в Лорино для сбора шерсти лоринских собак. Я так и не побывал в Лорино, а Митя не хочет упускать такую возможность. Составить компанию Мите проблематично. Тогда тягать груз в Лаврентия придётся только Шуре с Начальником, да и дел особых в Лорино у меня нет. На всякий случай оставил Мите имя единственного моего знакомого из Лорино - Владилена Унука. Был ещё Серёжа Тыгрелькут, но он утонул, а Гена Инанкеуясь со своей бригадой в Аккани. Митя оптимист и считает, что найдёт кров и ночлег в Лорино. Начальника это беспокоит, но я сказал, что Мите пора проявлять самостоятельность. Хотя сам бы без Начальника или других наших экспедиционеров чувствовал себя крайне неуютно в посёлке. Собственно экспедиция тем и приятна, что решения принимает Начальник, а мне остаётся только ворчать на него и нарушая дисциплину сбегать в «самоволки».
Перед выездом на дорогу вездеходы попытались смыть тундровую грязь в реке, а потом вездеходчики палками выбивали грязь из колёс и гусениц. Митя шагал по дороге навстречу новым находкам и контактам. Решено, что он должен вернутся в Лаврентия к вечеру воскресенья (сегодня суббота).
Я пересел на Митино место. По ровной дороге вездеходы помчались, но можно был снимать видео и фотографировать. Дорога Лаврентия- Лорино ремонтируется и обставляется новыми мостами. Работы ведутся и в выходные. Строители махали нам руками. На перевале был низкий туман. Изредка попадались автомобили, но не ГАИ, иначе нам пришлось бы быстро скатываться с кабины вездехода. Проехали свалку, которая в шести километрах Лаврентия. Остановились у берега залива Св.Лаврентия. Юра с Начальником пошли к рыбакам. Среди них был глава района Зеленский.
Мы разгрузились в гараже. Часть вещей так и осталась там, другую повезли к клубу. Вернее это теперь так называемый МУК ЦК. У этого мука-цека как раз заканчивалось празднование Дня малых коренных народностей мира. На площади разбирали брезентовую ярангу. Мы вытащили вещи из машины. Тут недалеко остановился праворульный автомобиль со самодельным левым стеклом в дверце. Начальник сказал: «Гена, что ли?» Действительно, это был Гена Зеленский. Он подошёл к нам и протянул Начальнику листочек с текстом на английском. Оказывается, это письмо от каких-то аляскинских археологов, которые сотрудничали с Гусевым, а Гена Зеленский занимался их обслуживанием (передвижение, визы, и прочее). Теперь с Гусевым американцы работать не хотят, и Гена предложил Начальнику этих американцев в компаньоны, вернее предложил «скоммутироваться» с ними. Начальник спросил, сколько американцев. Оказалось - человек пять, Начальник сказал, что больше трёх не поместится. Но Гена сказал, что это уж его забота. Начальник в очередной раз дал характеристику Гусеву. Листочек - письмо перекочевал к Начальнику . Мы начали таскать вещи в ЦК (Центр Культуры). Теперь нас поместили в традиционном «хореографическом зале».
Мы одарили директрису бачком рыбы. Она оказалась рыбоманкой. Хотя копчёную рыбу не взяла, только солёную.
Суббота - женский день в лаврентьевской бане. Поэтому Марина сразу пошла туда. А нам можно было пойти туда после девяти вечера, когда основная «баня» уже закончится. Пока Начальник купил пива, чем поверг Шуру в радость. Пошли в баню. Шура там устроил стирку. Мы были там только втроём. Стоимость лаврентьевской бани теперь 35 рублей 40 копеек (хотя много лет была 10 рублей).Несколько заходов в парилку. После каждого Начальник с Шурой прикладывались к пиву и продолжали дальше. В бане стоит ванна, сверху надпись «Ванная для ополаскивания тазов». Видимо разницы между «ванной» и «ванной» лаврентьевцы не понимают.
Когда мы выходили из ЦК, уже на площади началась праздничная дискотека. Дождя не было, но сыро, во тьме народ, в куртках по большей части, стоял, сидел на завалинке, как-то танцевал. Сергей Юрьевич (науканского происхождения эскимос, в Наукане никогда не бывший) запузыривал какую-то попсу различной устарелости, в том числе «Ласковый Май» и Бонни-М. Марина давно залегла, пытаясь заснуть. Начальник с Шурой сидели: «Давай, Шура, по рюмочке». Грохот на площади стоял до полуночи. Потом были недовольные крики и требование продолжать. Сергей Юрьевич на следующий день расхвастался: «Я их так завёл! Пришлось ментов вызвать!»
Я успел немного поспать, но проснулся от «разборок» за окном, как мне казалось. Начальник с Шурой ушли курить на балкон. Я поднял голову и выяснил, что эти выкрики неслись не от тёмного торца клуба, а из… телевизора. Который эти оболтусы (вернее Шура) включил, но этот ящик, конечно, не смотрели, увлёкшись разговорами - воспоминаниями, забыли про него и вот теперь он меня разбудил.
Я проснулся раньше всех и ненароком разбудил многих. Шуру, а потом, когда я полез (очень осторожно) за своим портфелем, в котором этот нетбук, то не учёл спящую в вездеходе собаку. Она встрепенулась, залаяла. Сразу разбудила Борю. Он спросил у меня сколько времени, я покривив душой, сказал: «Семь часов», хотя было ещё полседьмого. А по нормальному, по чегитунски, уже девять тридцать.
Ночью шёл дождь и замочил Шуру, который улёгся на пол, а надо было под нары. Митя лег более защищено - под стол. Вечером (в кромешной тьме, хоть было только девять вечера) народ сначала сидел в балке, выпивал, конечно. Потом перебрался на улицу, где Митя при свете налобного фонарика разделывал зайцев (ему важно было содержимое их желудков). Так что теперь, когда та же компания стала часов в девять завтракать, то кто-то из вновь подошедших, восхитился: «Так вы отсюда и не уходили со вчерашнего вечера!
Через некоторое время мы отправились. Считается, что от озера Кускунь до Лаврентия шесть часов. Я полежав внутри часа два, решил-таки выбраться наружу. Оказалось это не слишком удачно. Я уселся сверху рядом с Шурой на Борин вездеход и имел перед собой выхлопную трубу. Фотографии делать трудно, от тряски и видео получается только на ровных участках. Вездеходы шли по старой колее, вернее рядом с уже имеющимися следами. Каждый след от вездехода на двадцать пять лет режет тундру. В понижениях колеи сразу заполняются водой. Потом вода загнивает, в общем, даже когда это место зарастает, растительность на нём другая. Теперь в тундре виднелась морошка, но как назло, при остановках почему-то рядом попадались только пустые бутылки из-под водки. Обидно, но возможно, удастся собрать морошку у Лаврентия, хотя для этого придётся уйти подальше от посёлка.
Митя стрелял на ходу в маленьких, но ценных для него птичек (болотных куликов). Наконец впереди показалось Лорино. Митя ещё на остановке обговорил с Начальником вариант его (Митиного) похода в Лорино для сбора шерсти лоринских собак. Я так и не побывал в Лорино, а Митя не хочет упускать такую возможность. Составить компанию Мите проблематично. Тогда тягать груз в Лаврентия придётся только Шуре с Начальником, да и дел особых в Лорино у меня нет. На всякий случай оставил Мите имя единственного моего знакомого из Лорино - Владилена Унука. Был ещё Серёжа Тыгрелькут, но он утонул, а Гена Инанкеуясь со своей бригадой в Аккани. Митя оптимист и считает, что найдёт кров и ночлег в Лорино. Начальника это беспокоит, но я сказал, что Мите пора проявлять самостоятельность. Хотя сам бы без Начальника или других наших экспедиционеров чувствовал себя крайне неуютно в посёлке. Собственно экспедиция тем и приятна, что решения принимает Начальник, а мне остаётся только ворчать на него и нарушая дисциплину сбегать в «самоволки».
Перед выездом на дорогу вездеходы попытались смыть тундровую грязь в реке, а потом вездеходчики палками выбивали грязь из колёс и гусениц. Митя шагал по дороге навстречу новым находкам и контактам. Решено, что он должен вернутся в Лаврентия к вечеру воскресенья (сегодня суббота).
Я пересел на Митино место. По ровной дороге вездеходы помчались, но можно был снимать видео и фотографировать. Дорога Лаврентия- Лорино ремонтируется и обставляется новыми мостами. Работы ведутся и в выходные. Строители махали нам руками. На перевале был низкий туман. Изредка попадались автомобили, но не ГАИ, иначе нам пришлось бы быстро скатываться с кабины вездехода. Проехали свалку, которая в шести километрах Лаврентия. Остановились у берега залива Св.Лаврентия. Юра с Начальником пошли к рыбакам. Среди них был глава района Зеленский.
Мы разгрузились в гараже. Часть вещей так и осталась там, другую повезли к клубу. Вернее это теперь так называемый МУК ЦК. У этого мука-цека как раз заканчивалось празднование Дня малых коренных народностей мира. На площади разбирали брезентовую ярангу. Мы вытащили вещи из машины. Тут недалеко остановился праворульный автомобиль со самодельным левым стеклом в дверце. Начальник сказал: «Гена, что ли?» Действительно, это был Гена Зеленский. Он подошёл к нам и протянул Начальнику листочек с текстом на английском. Оказывается, это письмо от каких-то аляскинских археологов, которые сотрудничали с Гусевым, а Гена Зеленский занимался их обслуживанием (передвижение, визы, и прочее). Теперь с Гусевым американцы работать не хотят, и Гена предложил Начальнику этих американцев в компаньоны, вернее предложил «скоммутироваться» с ними. Начальник спросил, сколько американцев. Оказалось - человек пять, Начальник сказал, что больше трёх не поместится. Но Гена сказал, что это уж его забота. Начальник в очередной раз дал характеристику Гусеву. Листочек - письмо перекочевал к Начальнику . Мы начали таскать вещи в ЦК (Центр Культуры). Теперь нас поместили в традиционном «хореографическом зале».
Мы одарили директрису бачком рыбы. Она оказалась рыбоманкой. Хотя копчёную рыбу не взяла, только солёную.
Суббота - женский день в лаврентьевской бане. Поэтому Марина сразу пошла туда. А нам можно было пойти туда после девяти вечера, когда основная «баня» уже закончится. Пока Начальник купил пива, чем поверг Шуру в радость. Пошли в баню. Шура там устроил стирку. Мы были там только втроём. Стоимость лаврентьевской бани теперь 35 рублей 40 копеек (хотя много лет была 10 рублей).Несколько заходов в парилку. После каждого Начальник с Шурой прикладывались к пиву и продолжали дальше. В бане стоит ванна, сверху надпись «Ванная для ополаскивания тазов». Видимо разницы между «ванной» и «ванной» лаврентьевцы не понимают.
Когда мы выходили из ЦК, уже на площади началась праздничная дискотека. Дождя не было, но сыро, во тьме народ, в куртках по большей части, стоял, сидел на завалинке, как-то танцевал. Сергей Юрьевич (науканского происхождения эскимос, в Наукане никогда не бывший) запузыривал какую-то попсу различной устарелости, в том числе «Ласковый Май» и Бонни-М. Марина давно залегла, пытаясь заснуть. Начальник с Шурой сидели: «Давай, Шура, по рюмочке». Грохот на площади стоял до полуночи. Потом были недовольные крики и требование продолжать. Сергей Юрьевич на следующий день расхвастался: «Я их так завёл! Пришлось ментов вызвать!»
Я успел немного поспать, но проснулся от «разборок» за окном, как мне казалось. Начальник с Шурой ушли курить на балкон. Я поднял голову и выяснил, что эти выкрики неслись не от тёмного торца клуба, а из… телевизора. Который эти оболтусы (вернее Шура) включил, но этот ящик, конечно, не смотрели, увлёкшись разговорами - воспоминаниями, забыли про него и вот теперь он меня разбудил.