15 августа ДЕНЬ АРХЕОЛОГА
15 августа ДЕНЬ АРХЕОЛОГА
Символично, что Начальнику выпало носить воду, чего в итоге он и не сделал. Он всегда это делает со скрипом. Откладывает до вечера, а потом в лучшем случае, несёт утром следующего дня и обычно, привозит тележку с привязанными только двумя пластиковыми бачками, так как канистры ему лень привязывать и дополнительно нагружать. Эту тележку он бросает у двери и не отвязывает бачки, за него это делают другие.
С утра дождя не было. Да, теперь можно ожидать дождя каждый день, уже четыре дня подряд дождь обязательно шёл. Вышли на раскоп в полном составе. Работали до трёх. Обедали на старом месте (Митя перетащил, вернул, по предложению Начальника оборудование туда). Состоялось традиционное «кормление». Но оно было не таким демонстративным, как обычно. Участвовали только Начальник и Шура. Митя против «кормления», как православный. Начальник, конечно тоже православный, но «кормление» приемлет, считая данью уважения к местным традициям. Как говорил отец Леонид: «Чукчи лучше всего приемлют причастие, рассматривая его как «кормление» Святого Духа.
В три часа я закончил рисование очередного уровня, но Начальник не стал продолжать нивелированием и сниманием находок, а решил, что можно заканчивать. Пошли домой. В какой-то момент мы услышали, а потом увидели ещё с раскопа лодку, движущуюся со стороны Энурмино. Лодка шла довольно далеко от берега и вдруг встала. Я смотрел в трубу - люди открывали крышку мотора. Начальник предположил, что они встали попить чаю или у них сломался мотор (второе оказалось более верным). Потом лодка завелась и пошла дальше, но сейчас, когда мы шли к Чегитуну, то увидели, как она снова встала, на этот раз напротив Чегитуна. «Что-то они часто стали чай пить» - сказал я Начальнику.
Пришли домой. Стол ещё не накрыт, но у Марины всё готово. Я предложил вернуть на лагуны прошлогодний плот и пировать, сидя на нём. Митя активно поддержал эту идею, хотя она явно была утопической. Это надо было готовить, испытывать и репетировать заранее. Однако мы с Митей отправились к плоту. Тянуть его вдвоём оказалось трудно. Несмотря на наши усилия, он продвигался только по несколько сантиметров. Тогда мы взяли брёвна и стали подкладывать их, как некие рельсы. Подкалывать поперёк пути не был смысла, ибо бочки тоже круглые и катится не будут, застрянут при первом препятствии. Кое-как, впрягаясь в места снятых бочек (из шести две не крепились мертво) мы протащили плот к воде.
(Продолжаю 18 августа. 8.30. Марина решила не вставать, потому, как ночью шёл дождь. Но, Начальник всё же встал и стал разводить печку.)
Любопытно, что Митя якобы слышал два выстрела, когда мы тащили плот. На берегу появился Начальник, но к нам не приближался, а ждал, когда мы подвезём плот к нему. Он был озабочен. Лодка, которую мы видели ещё на раскопе так и не завелась, а сейчас, кажется, на вёслах идёт сюда. Возможно, их выстрелы и слышал Митя? (Потом оказалось, что это были чистые галлюцинации, у лодочных чукчей с собой не было даже ножей.) Понятно, от чего Начальник впал в беспокойство. Если прибудут посторонние, то полноценно праздновать день археолога невозможно. От чукчей выпивку надо прятать, ну, или при них, по крайней мере, не выпивать. Да, они идут на вёслах и видно думают, что у нас, как у нормальных людей, конечно есть моторная лодка и удивляются, почему мы не идём им на помощь. (Потом оказалось, что они вообще нас и не видели и не подозревали, что тут могут быть люди, а не медведи.)
Мы вытащили (с трудом) плот на берег. Начальник в этот момент озабоченно отошёл от нас, видно помочь нам ему не приходил в голову, а голова была занята беспокойными размышлениями. Вернулись в дом, там всё было накрыто для празднования и видно, Начальник, предчувствуя, успел начать выпивать. Теперь это было продолжено, а наш неутомимый «спасатель» Митя смело пошёл навстречу терпящей лодке на наших вёслах, дабы предложить чукчам, которые гребли как-то не очень слаженно, наше запасное весло в помощь. Когда Митя входил в протоку лагуны, люди с лодки уже высаживались на остров. Я пересчитал их - шесть человек, из них, кажется, одна девушка. Некоторые высаживались не слишком ловко. Вот к ним подошёл Митя в плаще-полюбасе (повторю, наверное, что часа два как начался дождь). Я всё это наблюдал через форточку в подзорную трубу. Не совсем понятно было, зачем чукчи выскакивают на остров, ведь всё равно надо идти дальше, в лагуну. Видно засиделись в лодке.
Мы сели за стол и стали поспешно начинать еду, зная, что скоро к нам придут спасённые лодочники. Действительно, вскоре заслышался шум в коридоре, пришёл Митя и привёл юношу Мишу. Начальник сразу начал его угощать коньяком для «сугрева». Конечно, это была лодка с людьми из Энурмино и Нешкана, которые решили отправиться на праздник в Инчоун. Их почему-то не смущало то, что праздник начался утром в субботу (а может ещё вечером в пятницу), а сейчас был вечер воскресенья. Митя привёз Мишу, а остальные сейчас придут, они гребут на своей лодке. Как Митя тихо пояснил - пьяные. Тогда всё объяснимо: и странные движения при высадке и дикое решение отправиться в Инчоун. Миша говорил: «Я не хотел «садить» женщину, но они всё-таки посадили. Вот так и получилось. Мотор заглох, теперь надо смотреть, что с ним.»
Через некоторое время ввалились мокрые люди и их усаживали за стол и к печке, сушиться и греться. Компания была несколько странная. Оно и понятно, отправиться в такой поход могли только молодые и изрядно выпившие люди. Оказалось, что они не только нас не видели (у них не было бинокля), но и в Чегитуне были впервые, за исключением некого Эдварда, который был единственным «возрастным», (ровесником Начальника, как выяснилось), и тут был лет десять назад. Миша удивил нас тем, что не знал слова «мантак» (!?). Потом, правда всё объяснилось, он вырос Бурятии, потом служил в армии и уж потом приехал на родину матери. Народ представился, кроме Миши и Эдварда - Ваня, Дима, Дима и Тамара. Уселись, Марина начала угощать их рыбой, колбасу они брали сами. Посматривали на два Марининых торта. Тамара ткнула в торт пальцем, облизала, потом ткнула в другой, удивилась: «Что это?», сунула свой палец в рот сидящему на другой стороне Диме (как выяснилось, её мужу). Сидящий же на лавке следующий Дима осоловело смотрел вокруг и ничего не говорил, прикрывая глаза. Ваня грел руки у печки. Эдвард ел рыбу, бросая кости мне в тарелку и активно рассказывал: «Я сам историк, художник, косторез. Я всё знаю. Диков, Эквен, я читал. Я могу поспорить…» Но спорить с ним никто не желал. Он тогда говорил, что знает все могильники вокруг и может их нам показать. Но нас и это не заинтересовало.
Понятно было, что надо чукчей выпроваживать в чукотский домик, где неизвестные доброхоты весной или прошлой осенью, вставили стёкла, оставили запас угля, немного еды, три одеяла. Мы с Митей пошли показывать это Мише, который ничего в Чегитуне не знал. Заодно мы сняли с окон щиты, а то Миша пытался включить свет, тянусь к месту выключателя, который работал последний раз, наверное в 1968 году.
Дима, которого кормила Тамара говорил, что он здешний егерь, и его участок идёт в эту сторону от Эурмино и кончается здесь (видно начинаются владения инчоунского егеря). Другой Дима, который ничего не говорил, закрывая одну ноздрю пальцем, стал сморкаться нам на стол. Эдвард, которому я показал рельеф из коры «Нерпа», сделанным Мариной вопросил: «Это, наверное, делал студент?». Тамара говорила: «Хочу домой!» Кто-то спрашивал, почему мы ничего не едим, хотя стоят торты. Но мы тактично не отвечали. Марина уже легла на своё место и закрыла голову свитером. Неудачно сморкающегося Диму повели в чукотский дом, куда мы с Митей спешно несли дрова, а так же топор, чайники, спички. Через некоторое время там сумели развести огонь в печке и постепенно все чукчи перебазировались туда, оставив мокрую одежду сушиться. Миша (наиболее трезвый) был, кажется, владелец лодки, мотор был Эдварда, и они вдвоём были из Нешкана. Остальных видно «садили» в Энурмино, когда настроение достигло градуса непременной поездки на праздник в Инчоун.
Теперь Миша пытался вручить «на Ваш праздник» «полтарашку» самогонки. Да, у них это было единственным съестным продуктом, не считая пощипанной буханки. Начальник, как мог отказывался, вплоть до того, что гворил: «Мы вообще-то не пьём…»
(пишу 19 августа в 19.20., когда включен генератор)
Наконец оставшись в одиночестве все археологи уселись за стол, и празднование дня археолога возобновилось. Начальник произносил тосты. Один из тостов был от Шуры, он прочёл какое-то стихотворение, написанное его другом-археологом. Этот стихотворный тост, конечно, восхвалял всякую выпивку и поводы к ней. Состоялись и беспроигрышные лотереи (это мой пункт). Сначала я объявил что три календаря «100 лет Чукотскому району» на идущий год будут даны мне, Шуре и Мите, а Начальнику и Марине, в качестве компенсации - клык и «хрен», причём, из-за того, что Начальник уже одарил Марину клыком, я решил Марине - «хрен», а Начальнику - клык. Но Марина громко просила оставить старое распределение и получила второй клык, а Начальник остался с «хреном». Второй пул был из двух футболок, двух бейсболок и ежедневника «100 лет Чукотскому району» (к ежедневнику прилагалась ещё ручка «Паркер»). Я нарисовал на листочках силуэты призов, свернул листочки и высыпал в кепи Начальника, потом листочки последовательно брали Марина, Митя, Шура, Начальник и я. В результате - ежедневник у Марины, бейсболки -у Мити и Начальника, футболки - у Шуры и меня. (Конечно, я понимал, что футболки - самый желанный приз, но я не виноват, что мне досталась футболка при этом слепом жребии.) Любопытно, что Начальник схватил себе бейсболку ещё в Лаврентия. Две футболки я уговорил оставить на розыгрыш. Теперь Начальник сдал свою бейсболку (чтоб был равный шанс) и снова получил свою бейсболку, уже по воле жребия.
Последний розыгрыш был моих фигурок, которые я заготовил ещё в Москве. Марине - большой тюлень, Мите - малый тюлень, Шуре - большой морж, Начальнику - малый, мне - средний (на самом деле они все маленькие - с зуб моржа, а эти размерные характеристики только для отличия).
Можно по традиции перечислить угощения:
Рыбные блюда (так как Митя последние дни не сумел добыть дичи): уха и отдельно рыба из неё, маринованная рыба, солёная рыба. Закуски: варёная картошка, сало, колбаса (которую всю съели чукчи), квашенная капуста. Сладости: два торта Марининого изготовления «День» и «Ночь», первый со светлыми кремами из сливок с клубникой, второй больше кокао -шоколадный. Начальник выставил конфеты «Южные орехи» (фабрика «Красный Октябрь»), наконец небольшая ванночка из коры с арктическим арктоусом, собранным Мариной на сопке (съели чукчи, почему-то приняв за бруснику). Напитки: сок с «охранного» корабля, коньяк «Старый Кёнигсберг» и «Прасковейский», спиртовые настойки, чай.
Торт съелся только наполовину и две половинки соединили один черно-белый, вернее желто-коричневый торт.
В определённый момент все вылезли под дождь поздравлять с днём археолога Колю Лопатина, которому дозвонился Начальник. Причём Кирилл даже начал отчитываться о планирующихся чертежах профи лей стенок. Удивил Колю их малым количеством. Пришлось ему сказать, что седьмой день идёт дождь. Потом и Шура звонил своей дочери.
Символично, что Начальнику выпало носить воду, чего в итоге он и не сделал. Он всегда это делает со скрипом. Откладывает до вечера, а потом в лучшем случае, несёт утром следующего дня и обычно, привозит тележку с привязанными только двумя пластиковыми бачками, так как канистры ему лень привязывать и дополнительно нагружать. Эту тележку он бросает у двери и не отвязывает бачки, за него это делают другие.
С утра дождя не было. Да, теперь можно ожидать дождя каждый день, уже четыре дня подряд дождь обязательно шёл. Вышли на раскоп в полном составе. Работали до трёх. Обедали на старом месте (Митя перетащил, вернул, по предложению Начальника оборудование туда). Состоялось традиционное «кормление». Но оно было не таким демонстративным, как обычно. Участвовали только Начальник и Шура. Митя против «кормления», как православный. Начальник, конечно тоже православный, но «кормление» приемлет, считая данью уважения к местным традициям. Как говорил отец Леонид: «Чукчи лучше всего приемлют причастие, рассматривая его как «кормление» Святого Духа.
В три часа я закончил рисование очередного уровня, но Начальник не стал продолжать нивелированием и сниманием находок, а решил, что можно заканчивать. Пошли домой. В какой-то момент мы услышали, а потом увидели ещё с раскопа лодку, движущуюся со стороны Энурмино. Лодка шла довольно далеко от берега и вдруг встала. Я смотрел в трубу - люди открывали крышку мотора. Начальник предположил, что они встали попить чаю или у них сломался мотор (второе оказалось более верным). Потом лодка завелась и пошла дальше, но сейчас, когда мы шли к Чегитуну, то увидели, как она снова встала, на этот раз напротив Чегитуна. «Что-то они часто стали чай пить» - сказал я Начальнику.
Пришли домой. Стол ещё не накрыт, но у Марины всё готово. Я предложил вернуть на лагуны прошлогодний плот и пировать, сидя на нём. Митя активно поддержал эту идею, хотя она явно была утопической. Это надо было готовить, испытывать и репетировать заранее. Однако мы с Митей отправились к плоту. Тянуть его вдвоём оказалось трудно. Несмотря на наши усилия, он продвигался только по несколько сантиметров. Тогда мы взяли брёвна и стали подкладывать их, как некие рельсы. Подкалывать поперёк пути не был смысла, ибо бочки тоже круглые и катится не будут, застрянут при первом препятствии. Кое-как, впрягаясь в места снятых бочек (из шести две не крепились мертво) мы протащили плот к воде.
(Продолжаю 18 августа. 8.30. Марина решила не вставать, потому, как ночью шёл дождь. Но, Начальник всё же встал и стал разводить печку.)
Любопытно, что Митя якобы слышал два выстрела, когда мы тащили плот. На берегу появился Начальник, но к нам не приближался, а ждал, когда мы подвезём плот к нему. Он был озабочен. Лодка, которую мы видели ещё на раскопе так и не завелась, а сейчас, кажется, на вёслах идёт сюда. Возможно, их выстрелы и слышал Митя? (Потом оказалось, что это были чистые галлюцинации, у лодочных чукчей с собой не было даже ножей.) Понятно, от чего Начальник впал в беспокойство. Если прибудут посторонние, то полноценно праздновать день археолога невозможно. От чукчей выпивку надо прятать, ну, или при них, по крайней мере, не выпивать. Да, они идут на вёслах и видно думают, что у нас, как у нормальных людей, конечно есть моторная лодка и удивляются, почему мы не идём им на помощь. (Потом оказалось, что они вообще нас и не видели и не подозревали, что тут могут быть люди, а не медведи.)
Мы вытащили (с трудом) плот на берег. Начальник в этот момент озабоченно отошёл от нас, видно помочь нам ему не приходил в голову, а голова была занята беспокойными размышлениями. Вернулись в дом, там всё было накрыто для празднования и видно, Начальник, предчувствуя, успел начать выпивать. Теперь это было продолжено, а наш неутомимый «спасатель» Митя смело пошёл навстречу терпящей лодке на наших вёслах, дабы предложить чукчам, которые гребли как-то не очень слаженно, наше запасное весло в помощь. Когда Митя входил в протоку лагуны, люди с лодки уже высаживались на остров. Я пересчитал их - шесть человек, из них, кажется, одна девушка. Некоторые высаживались не слишком ловко. Вот к ним подошёл Митя в плаще-полюбасе (повторю, наверное, что часа два как начался дождь). Я всё это наблюдал через форточку в подзорную трубу. Не совсем понятно было, зачем чукчи выскакивают на остров, ведь всё равно надо идти дальше, в лагуну. Видно засиделись в лодке.
Мы сели за стол и стали поспешно начинать еду, зная, что скоро к нам придут спасённые лодочники. Действительно, вскоре заслышался шум в коридоре, пришёл Митя и привёл юношу Мишу. Начальник сразу начал его угощать коньяком для «сугрева». Конечно, это была лодка с людьми из Энурмино и Нешкана, которые решили отправиться на праздник в Инчоун. Их почему-то не смущало то, что праздник начался утром в субботу (а может ещё вечером в пятницу), а сейчас был вечер воскресенья. Митя привёз Мишу, а остальные сейчас придут, они гребут на своей лодке. Как Митя тихо пояснил - пьяные. Тогда всё объяснимо: и странные движения при высадке и дикое решение отправиться в Инчоун. Миша говорил: «Я не хотел «садить» женщину, но они всё-таки посадили. Вот так и получилось. Мотор заглох, теперь надо смотреть, что с ним.»
Через некоторое время ввалились мокрые люди и их усаживали за стол и к печке, сушиться и греться. Компания была несколько странная. Оно и понятно, отправиться в такой поход могли только молодые и изрядно выпившие люди. Оказалось, что они не только нас не видели (у них не было бинокля), но и в Чегитуне были впервые, за исключением некого Эдварда, который был единственным «возрастным», (ровесником Начальника, как выяснилось), и тут был лет десять назад. Миша удивил нас тем, что не знал слова «мантак» (!?). Потом, правда всё объяснилось, он вырос Бурятии, потом служил в армии и уж потом приехал на родину матери. Народ представился, кроме Миши и Эдварда - Ваня, Дима, Дима и Тамара. Уселись, Марина начала угощать их рыбой, колбасу они брали сами. Посматривали на два Марининых торта. Тамара ткнула в торт пальцем, облизала, потом ткнула в другой, удивилась: «Что это?», сунула свой палец в рот сидящему на другой стороне Диме (как выяснилось, её мужу). Сидящий же на лавке следующий Дима осоловело смотрел вокруг и ничего не говорил, прикрывая глаза. Ваня грел руки у печки. Эдвард ел рыбу, бросая кости мне в тарелку и активно рассказывал: «Я сам историк, художник, косторез. Я всё знаю. Диков, Эквен, я читал. Я могу поспорить…» Но спорить с ним никто не желал. Он тогда говорил, что знает все могильники вокруг и может их нам показать. Но нас и это не заинтересовало.
Понятно было, что надо чукчей выпроваживать в чукотский домик, где неизвестные доброхоты весной или прошлой осенью, вставили стёкла, оставили запас угля, немного еды, три одеяла. Мы с Митей пошли показывать это Мише, который ничего в Чегитуне не знал. Заодно мы сняли с окон щиты, а то Миша пытался включить свет, тянусь к месту выключателя, который работал последний раз, наверное в 1968 году.
Дима, которого кормила Тамара говорил, что он здешний егерь, и его участок идёт в эту сторону от Эурмино и кончается здесь (видно начинаются владения инчоунского егеря). Другой Дима, который ничего не говорил, закрывая одну ноздрю пальцем, стал сморкаться нам на стол. Эдвард, которому я показал рельеф из коры «Нерпа», сделанным Мариной вопросил: «Это, наверное, делал студент?». Тамара говорила: «Хочу домой!» Кто-то спрашивал, почему мы ничего не едим, хотя стоят торты. Но мы тактично не отвечали. Марина уже легла на своё место и закрыла голову свитером. Неудачно сморкающегося Диму повели в чукотский дом, куда мы с Митей спешно несли дрова, а так же топор, чайники, спички. Через некоторое время там сумели развести огонь в печке и постепенно все чукчи перебазировались туда, оставив мокрую одежду сушиться. Миша (наиболее трезвый) был, кажется, владелец лодки, мотор был Эдварда, и они вдвоём были из Нешкана. Остальных видно «садили» в Энурмино, когда настроение достигло градуса непременной поездки на праздник в Инчоун.
Теперь Миша пытался вручить «на Ваш праздник» «полтарашку» самогонки. Да, у них это было единственным съестным продуктом, не считая пощипанной буханки. Начальник, как мог отказывался, вплоть до того, что гворил: «Мы вообще-то не пьём…»
(пишу 19 августа в 19.20., когда включен генератор)
Наконец оставшись в одиночестве все археологи уселись за стол, и празднование дня археолога возобновилось. Начальник произносил тосты. Один из тостов был от Шуры, он прочёл какое-то стихотворение, написанное его другом-археологом. Этот стихотворный тост, конечно, восхвалял всякую выпивку и поводы к ней. Состоялись и беспроигрышные лотереи (это мой пункт). Сначала я объявил что три календаря «100 лет Чукотскому району» на идущий год будут даны мне, Шуре и Мите, а Начальнику и Марине, в качестве компенсации - клык и «хрен», причём, из-за того, что Начальник уже одарил Марину клыком, я решил Марине - «хрен», а Начальнику - клык. Но Марина громко просила оставить старое распределение и получила второй клык, а Начальник остался с «хреном». Второй пул был из двух футболок, двух бейсболок и ежедневника «100 лет Чукотскому району» (к ежедневнику прилагалась ещё ручка «Паркер»). Я нарисовал на листочках силуэты призов, свернул листочки и высыпал в кепи Начальника, потом листочки последовательно брали Марина, Митя, Шура, Начальник и я. В результате - ежедневник у Марины, бейсболки -у Мити и Начальника, футболки - у Шуры и меня. (Конечно, я понимал, что футболки - самый желанный приз, но я не виноват, что мне досталась футболка при этом слепом жребии.) Любопытно, что Начальник схватил себе бейсболку ещё в Лаврентия. Две футболки я уговорил оставить на розыгрыш. Теперь Начальник сдал свою бейсболку (чтоб был равный шанс) и снова получил свою бейсболку, уже по воле жребия.
Последний розыгрыш был моих фигурок, которые я заготовил ещё в Москве. Марине - большой тюлень, Мите - малый тюлень, Шуре - большой морж, Начальнику - малый, мне - средний (на самом деле они все маленькие - с зуб моржа, а эти размерные характеристики только для отличия).
Можно по традиции перечислить угощения:
Рыбные блюда (так как Митя последние дни не сумел добыть дичи): уха и отдельно рыба из неё, маринованная рыба, солёная рыба. Закуски: варёная картошка, сало, колбаса (которую всю съели чукчи), квашенная капуста. Сладости: два торта Марининого изготовления «День» и «Ночь», первый со светлыми кремами из сливок с клубникой, второй больше кокао -шоколадный. Начальник выставил конфеты «Южные орехи» (фабрика «Красный Октябрь»), наконец небольшая ванночка из коры с арктическим арктоусом, собранным Мариной на сопке (съели чукчи, почему-то приняв за бруснику). Напитки: сок с «охранного» корабля, коньяк «Старый Кёнигсберг» и «Прасковейский», спиртовые настойки, чай.
Торт съелся только наполовину и две половинки соединили один черно-белый, вернее желто-коричневый торт.
В определённый момент все вылезли под дождь поздравлять с днём археолога Колю Лопатина, которому дозвонился Начальник. Причём Кирилл даже начал отчитываться о планирующихся чертежах профи лей стенок. Удивил Колю их малым количеством. Пришлось ему сказать, что седьмой день идёт дождь. Потом и Шура звонил своей дочери.