19 июня. Лукомников и "Гамлет". Богема - 2 (продолжение 7)
В этот раз переместимся в Зверевский центр современного искусства
Там свой богемный контингент, собравшийся на выставке "Лукомников 55" послушать Гамлета в исполнении Германа Лукомникова. Я, конечно, тоже приехал.
Сразу же в сквере наткнулся на Данилу Давыдова (я сюда приезжал 7, 9 и вот 19 июня, и все три раза Давыдов был тут в центре общения народа).
На выставке я приветственно обнялся с художницей-педагогом N., которая сразу сказала:
- У меня есть литр красного вина!
- Это заметно - произнёс я
- Нет, не внутри меня, хотя есть и внутри, а у меня здесь, в сумке - пояснила N.
Тут меня отловил Алексей Сосна (хозяин Зверевского центра) и повел меня в офис отдавать три тысячи за проданный изразец. Об этом мне ещё раньше написала Надя Гоманькова. Я подумал, что изразец (кстати, "Соси сок сосисок") купила художница П., которую я неблагодарно в предыдущей записи "БОГЕМА 2" представил какой-то сумасшедшей алкоголичкой. Но Надя сказала, что изразец купила Юля Головченко. Я очень удивился, потому что Юля Головченко - подруга моего сына, она была на открытии с ним здесь и ничего мне про покупку не сказала. Да и зачем ей было покупать здесь, а не у меня непосредственно? Не совсем понятно, зачем она представлялась Наде (но, может таковы правила Звереввского центра?). Так как Надя не оставалась на Гамлета, а должна была ехать брать ребёнка из детского сада, она передала Сосне "изразцовую" плату. Я заодно спросил у Сосны, про Юлю Головченко и оказывается, он её знает тоже! Я подивился известности подруги моего сына, она конечно концертмейстер, но не думал, что её слава докатилась до Зверевского центра. Это меня немного озадачило и я стал на всякий случай проверять, как точно звучит её фамилия.
Тем временем, наступило 7 часов вечера и Лукомников без всяких предуведомлений начал читать "Гамлета"! Я достал фотоаппарат, но самое начало, конечно, пропустил
Видео 1 "Гамлет" (начало не с самого начала)
Параллельно с фотоаппаратом я в телефоне выяснял фамилию Юлечки. И оказалось, она Головоченко, то есть не Головченко! Значит, я напрасно Наде и Сосне заявлял, что Юля Головченко - подруга моего сына. Купившая изразец Юля моего сына вовсе не знает, и я, возможно, неоправданно наношу ущерб её репутации. Наде я быстро послал сообщение в фейсбуке об этом.
Тем временем Лукомников читал "Гамлета" с присущей ему экспрессией. Я потихоньку придвинулся к левому флангу зрителей, где на первой скамеечке уселась N. и делала зарисовки. При этом она слегка оперлась спиной на подиум с картинами и подиум поехал назад. (Он там на колёсиках.) Мы с N. потихоньку вернули подиум на место. Я примостился на скамейку рядом с N. и продолжал снимать Лукомникова
N. и её зарисовка
Видео продолжение
Тут память карточки моего фотоаппарата кончилась. Но во второй части этого фрагмента слышны некоторые звуки телефонного пикания. Это N. достала свой телефон (кнопочный!) и что-то начала набирать на нём. Лукомникову (а он болезненно относится ко всяким звукам во время чтения им стихов) это очень не понравилось. Но прерывать чтения Гера не мог (Текст Шекспира-Пастрнака не может быть нарушен!). Только грозные взгляды бросал поэт на N. Но та сидела как ни чём не бывало. Я тихонько сказал N. отключить звук, но пикания продолжались.
Лукомников отошёл в угол и стал читать намеренно тихо, как бы больше для себя, чем для публики. Это один из приёмов Геры в таких случаях. Часть публики была в недоумении. А N. и вовсе подала какую-то реплику, о том, что реакция зала должна быть живой и её должно быть слышно.
В ответ на это Гера сначала ушёл в другой конец, а потом и вовсе вышел на улицу. Народ сидел на скамьях внутри и не понимал что делать, постепенно все потянулись на выход. N. тоже вышла на улицу, попутно объясняя знакомым, что Дима Широков напрасно её обвиняет в срыве "Гамлета".
Я подумал, что вскоре N. загонит Геру обратно в зал, если будет уже на улице приближаться к Лукомникову. Одновременно я подумал, что надо мне сказать и Сосне, что я перепутал Юль - Головченко и Головоченко (а то неудобно перед покупательницей, которую Сосна знает). Сосна, посидев немного в начале чтения ушел к себе в офис. Мы с ещё одним старым другом Сосны нажали на звоночек домика где офис, и зашли внутрь. Там Сосна с кем-то разговаривал по телефону. Нас он начал угощать чаем. На мой рассказ о перепутывании фамилий отозвался так: "Геринг оказался не Геринг". После чая Сосна предложил нам портвейн "777". После некоторых колебаний (Сам Сосна за рулём и не пьёт)мы согласились, причём мне наливался портвейн побольше.
Допив свой стакан я поспешил на улицу. N. уже сидела на лавочке и внимала Гере. Тут в сквере появилась ученица N. Алёна. Так что положение N. несколько усложнилось. Теперь ей надо быть не просто художницей, а педагогом - опекать свою ученицу. Но N. девушка крепкая и справляется со всеми ролями.
Я кстати, вспомнил, что есть немного телефонной памяти и записал фрагмент уличного "Гамлета"
Кажется, совместными усилиями все же N. и Алёна потихоньку заставили Германа вернуться в помещение. К сожалению, я уже не мог записывать, больше было некуда. Мы с N. уселись снова под носом у Германа, я даже стал зарисовывать ручкой в своём дневничке Лукомникова (я тоже художник!). Вообще, это была моя ошибка. Надо было вовсе увести N. на улицу или по крайней мере, усесться на диване подальше от "сцены".
Кончилось всё печально. Несдержанная N. что-то шептала (тут тоже моя ошибка, если бы с N. никого рядом не было, то и она бы молчала, может быть) и в конце начала просить у Германа прощения. На что он ответил:
- Не извиняю! - и уже обращаясь ко всем - Спасибо за внимание, сегодня я закончил.
После чего вышел из зала и несмотря на робкие уговоры отправился вон.
Через некоторое время мне позвонила Ксения. Она собиралась прийти в 9 часов и прослушать вторую часть. А теперь с удивлением встретила Лукомникова на пересечении Нижней Красносельской и Ольховской улицы.
Я вышел встречать Ксению. В это время к офису Сосны подъехало такси "Убер" и из него вышла Умка (Анна Герасимова) и Сосна вытащил коробку с книгами. Сам Сосна пошёл открывать ворота, чтоб такси уехало обратно, а я услужливо потащил коробку с книгами Умки (вернее, её сына Алексея Радова) в офис к Сосне. В четверг 22 июня в Зверевском центре будет презентация этой книги. Мы познакомились с Умкой и она тут же подарила мне как книгу Алексея Радова "Год", так и свою - Томаса Венцлова "Metelinga. Стихотворения и не только", которую составила и перевела. Я не преминул похвастаться, что косвенным образом был упомянут в её стихотворении, где она писала о карте Бульварного Кольца, которую ей хотели продать в "Розе Азора" лет десять назад.
Я вышел из офиса и встретил Ксению. Мы пошли снимать её гравюры с экспозиции (несмотря на то, что выставка будет разбираться 23 июня, но Лукомникова нет и нам никто уже не мог помешать). Жизнь в Звер.центре продолжалась и без Лукомникова. Все потихоньку допивали выставленную на мероприятие водку (Сосна из офиса прислал традиционную закусь - черный хлеб с солёными огурцами). Народ допил и пакт с вином, который традицонно выставляется в зале на пианино. Наконец, Саша Курбатов извлёк из рюкзачка N. её литр красного, о котором она говорила. Ксения выпила микропорцию - совсем на донышке.
На столике у входа разложил книги для продажи Виктор Коллегорский. Тут были его книги, а так же Глоцер "Мария Дурново. Мой муж Даниил Хармс" и ещё какие-то. Виктор начал рекламировать книгу Глоцера. Я сказал, что у меня она есть, но для Ксении купили ещё одну. Далее я купил книгу самого Коллегорского "Клептоман из Ростова". Он мне её подписал. (А у Умки я как-то не сообразил взять автограф на Венцлове.)
Ксения очень захотела познакомиться с Умкой. Умка - её любимая певица. Умка как раз прошла в зал. Мои изразцы она видела тут и раньше, я же снова напомнил, ей как она в выступлении на одном из фестивалей одновременно высказалась неодобрительно о двух МИИГАиКовцах - поэте Емелине (геодезический ф-т), а в стихотворении о моей карте Бульварного Кольца (я на картографическом учился). Умка же сказала, что карта ей понравилась, просто настроение придали вещи "Розы Азора", из её прошлой жизни. А Емелин ей не нравился никогда. Давыдов пытался за него заступаться, мол, Емелин, конечно гопник, но его можно и любить. Но Умка не соглашалась. Вскоре Умку взяли в оборот N. и Алёна. Алёна спрашивала, есть ли Умка в фейсбуке и кто она такая. Умка сетовала, что у неё волосы выпадают клоками и когда N. захотела чуть посмотреть, Умка сняла свою бандану, оказавшись полностью лысой.
Умка после таких диалогов сексистски заявила, что мужики умнее женщин.
Ксения захотела сфотографироваться с Умкой.
N. стала проявлять новую активность. Кстати, у неё оторвалась пуговица от одеяния, любопытно, что это была запасная пуговица на конце полы, N. её зачем-то крутила в руках и вот теперь у меня есть пуговица N. Больше на пуговицу никто не позарился. Вскоре N. решительно отправилась в соседнее с залом заведение под названием "Археология" и пришла с бутылкой коньяка, кувшином сока и стаканами. N. даже сопровождала официантка. У народа проявилось оживление. Кроме Курбатова и Давыдова участвовали поэтесса L. эффектно ходящая бра фри (то есть без лифчика) и поэтесса Z. которая уже была в таком состоянии, что целовала Ксению и зачем-то себе под одежду спрятала бутылку с коньяком. N. забеспокоилась: куда делся коньяк? и даже философски смирилась с его утерей. Но коньяк счастливо нашли.
Так как Ксения уже ничего не пила и собиралась домой, я допил свою порцию коньяка/сока, попрощался с N. (можно положиться на Сашу Курбатова, что он не бросит N. как я). И мы пошли маршрутом Лукомникова к "Красносельской".
По дороге я вспомнил, как больше одиннадцати лет назад, 20 марта 2006 года Лукомников точно так же тут, в Звервеской центре прервал свою выступление, возмутившись шумом в зале и просто уходил, а когда я выбежал за ним на улицу, то неожиданно увидел, что с Лукомниковым уходит высокая красивая неимоверно кудрявая девушка. (При том, что Лукомников только что в читаемых текстах дико страдал, что никто не из женщин не хочет утолить его страсть и снизойти до него!) Немного ошарашенный я вернулся в зал. А потом, как-то получилось (спустя два года), что эта девушка стала моей женой и у нас появились трое детей. А теперь, вот и это в прошлом, поскольку Оля ушла от меня. И остаётся предаваться страданиям в фейсбуке и богемной жизни в реале.
Кстати, когда я вспоминал и смаковал этот эпизод (первый раз тогда Олю видел!), то она морщилась и говорила, что дошла с Лукомниковым только до машины Аси Флитман, Лукомников сел в эту машину, а Оля пошла к Красносельской. Как и мы с Ксенией вчера.
Теперь я пытаюсь вспомнить, где последние экземпляры карты Бульварного Кольца, надо хоть подарить Умке завтра.
Там свой богемный контингент, собравшийся на выставке "Лукомников 55" послушать Гамлета в исполнении Германа Лукомникова. Я, конечно, тоже приехал.
Сразу же в сквере наткнулся на Данилу Давыдова (я сюда приезжал 7, 9 и вот 19 июня, и все три раза Давыдов был тут в центре общения народа).
На выставке я приветственно обнялся с художницей-педагогом N., которая сразу сказала:
- У меня есть литр красного вина!
- Это заметно - произнёс я
- Нет, не внутри меня, хотя есть и внутри, а у меня здесь, в сумке - пояснила N.
Тут меня отловил Алексей Сосна (хозяин Зверевского центра) и повел меня в офис отдавать три тысячи за проданный изразец. Об этом мне ещё раньше написала Надя Гоманькова. Я подумал, что изразец (кстати, "Соси сок сосисок") купила художница П., которую я неблагодарно в предыдущей записи "БОГЕМА 2" представил какой-то сумасшедшей алкоголичкой. Но Надя сказала, что изразец купила Юля Головченко. Я очень удивился, потому что Юля Головченко - подруга моего сына, она была на открытии с ним здесь и ничего мне про покупку не сказала. Да и зачем ей было покупать здесь, а не у меня непосредственно? Не совсем понятно, зачем она представлялась Наде (но, может таковы правила Звереввского центра?). Так как Надя не оставалась на Гамлета, а должна была ехать брать ребёнка из детского сада, она передала Сосне "изразцовую" плату. Я заодно спросил у Сосны, про Юлю Головченко и оказывается, он её знает тоже! Я подивился известности подруги моего сына, она конечно концертмейстер, но не думал, что её слава докатилась до Зверевского центра. Это меня немного озадачило и я стал на всякий случай проверять, как точно звучит её фамилия.
Тем временем, наступило 7 часов вечера и Лукомников без всяких предуведомлений начал читать "Гамлета"! Я достал фотоаппарат, но самое начало, конечно, пропустил
Видео 1 "Гамлет" (начало не с самого начала)
Click to viewПараллельно с фотоаппаратом я в телефоне выяснял фамилию Юлечки. И оказалось, она Головоченко, то есть не Головченко! Значит, я напрасно Наде и Сосне заявлял, что Юля Головченко - подруга моего сына. Купившая изразец Юля моего сына вовсе не знает, и я, возможно, неоправданно наношу ущерб её репутации. Наде я быстро послал сообщение в фейсбуке об этом.
Тем временем Лукомников читал "Гамлета" с присущей ему экспрессией. Я потихоньку придвинулся к левому флангу зрителей, где на первой скамеечке уселась N. и делала зарисовки. При этом она слегка оперлась спиной на подиум с картинами и подиум поехал назад. (Он там на колёсиках.) Мы с N. потихоньку вернули подиум на место. Я примостился на скамейку рядом с N. и продолжал снимать Лукомникова
N. и её зарисовка
Видео продолжение
Тут память карточки моего фотоаппарата кончилась. Но во второй части этого фрагмента слышны некоторые звуки телефонного пикания. Это N. достала свой телефон (кнопочный!) и что-то начала набирать на нём. Лукомникову (а он болезненно относится ко всяким звукам во время чтения им стихов) это очень не понравилось. Но прерывать чтения Гера не мог (Текст Шекспира-Пастрнака не может быть нарушен!). Только грозные взгляды бросал поэт на N. Но та сидела как ни чём не бывало. Я тихонько сказал N. отключить звук, но пикания продолжались.
Лукомников отошёл в угол и стал читать намеренно тихо, как бы больше для себя, чем для публики. Это один из приёмов Геры в таких случаях. Часть публики была в недоумении. А N. и вовсе подала какую-то реплику, о том, что реакция зала должна быть живой и её должно быть слышно.
В ответ на это Гера сначала ушёл в другой конец, а потом и вовсе вышел на улицу. Народ сидел на скамьях внутри и не понимал что делать, постепенно все потянулись на выход. N. тоже вышла на улицу, попутно объясняя знакомым, что Дима Широков напрасно её обвиняет в срыве "Гамлета".
Я подумал, что вскоре N. загонит Геру обратно в зал, если будет уже на улице приближаться к Лукомникову. Одновременно я подумал, что надо мне сказать и Сосне, что я перепутал Юль - Головченко и Головоченко (а то неудобно перед покупательницей, которую Сосна знает). Сосна, посидев немного в начале чтения ушел к себе в офис. Мы с ещё одним старым другом Сосны нажали на звоночек домика где офис, и зашли внутрь. Там Сосна с кем-то разговаривал по телефону. Нас он начал угощать чаем. На мой рассказ о перепутывании фамилий отозвался так: "Геринг оказался не Геринг". После чая Сосна предложил нам портвейн "777". После некоторых колебаний (Сам Сосна за рулём и не пьёт)мы согласились, причём мне наливался портвейн побольше.
Допив свой стакан я поспешил на улицу. N. уже сидела на лавочке и внимала Гере. Тут в сквере появилась ученица N. Алёна. Так что положение N. несколько усложнилось. Теперь ей надо быть не просто художницей, а педагогом - опекать свою ученицу. Но N. девушка крепкая и справляется со всеми ролями.
Я кстати, вспомнил, что есть немного телефонной памяти и записал фрагмент уличного "Гамлета"
Кажется, совместными усилиями все же N. и Алёна потихоньку заставили Германа вернуться в помещение. К сожалению, я уже не мог записывать, больше было некуда. Мы с N. уселись снова под носом у Германа, я даже стал зарисовывать ручкой в своём дневничке Лукомникова (я тоже художник!). Вообще, это была моя ошибка. Надо было вовсе увести N. на улицу или по крайней мере, усесться на диване подальше от "сцены".
Кончилось всё печально. Несдержанная N. что-то шептала (тут тоже моя ошибка, если бы с N. никого рядом не было, то и она бы молчала, может быть) и в конце начала просить у Германа прощения. На что он ответил:
- Не извиняю! - и уже обращаясь ко всем - Спасибо за внимание, сегодня я закончил.
После чего вышел из зала и несмотря на робкие уговоры отправился вон.
Через некоторое время мне позвонила Ксения. Она собиралась прийти в 9 часов и прослушать вторую часть. А теперь с удивлением встретила Лукомникова на пересечении Нижней Красносельской и Ольховской улицы.
Я вышел встречать Ксению. В это время к офису Сосны подъехало такси "Убер" и из него вышла Умка (Анна Герасимова) и Сосна вытащил коробку с книгами. Сам Сосна пошёл открывать ворота, чтоб такси уехало обратно, а я услужливо потащил коробку с книгами Умки (вернее, её сына Алексея Радова) в офис к Сосне. В четверг 22 июня в Зверевском центре будет презентация этой книги. Мы познакомились с Умкой и она тут же подарила мне как книгу Алексея Радова "Год", так и свою - Томаса Венцлова "Metelinga. Стихотворения и не только", которую составила и перевела. Я не преминул похвастаться, что косвенным образом был упомянут в её стихотворении, где она писала о карте Бульварного Кольца, которую ей хотели продать в "Розе Азора" лет десять назад.
Я вышел из офиса и встретил Ксению. Мы пошли снимать её гравюры с экспозиции (несмотря на то, что выставка будет разбираться 23 июня, но Лукомникова нет и нам никто уже не мог помешать). Жизнь в Звер.центре продолжалась и без Лукомникова. Все потихоньку допивали выставленную на мероприятие водку (Сосна из офиса прислал традиционную закусь - черный хлеб с солёными огурцами). Народ допил и пакт с вином, который традицонно выставляется в зале на пианино. Наконец, Саша Курбатов извлёк из рюкзачка N. её литр красного, о котором она говорила. Ксения выпила микропорцию - совсем на донышке.
На столике у входа разложил книги для продажи Виктор Коллегорский. Тут были его книги, а так же Глоцер "Мария Дурново. Мой муж Даниил Хармс" и ещё какие-то. Виктор начал рекламировать книгу Глоцера. Я сказал, что у меня она есть, но для Ксении купили ещё одну. Далее я купил книгу самого Коллегорского "Клептоман из Ростова". Он мне её подписал. (А у Умки я как-то не сообразил взять автограф на Венцлове.)
Ксения очень захотела познакомиться с Умкой. Умка - её любимая певица. Умка как раз прошла в зал. Мои изразцы она видела тут и раньше, я же снова напомнил, ей как она в выступлении на одном из фестивалей одновременно высказалась неодобрительно о двух МИИГАиКовцах - поэте Емелине (геодезический ф-т), а в стихотворении о моей карте Бульварного Кольца (я на картографическом учился). Умка же сказала, что карта ей понравилась, просто настроение придали вещи "Розы Азора", из её прошлой жизни. А Емелин ей не нравился никогда. Давыдов пытался за него заступаться, мол, Емелин, конечно гопник, но его можно и любить. Но Умка не соглашалась. Вскоре Умку взяли в оборот N. и Алёна. Алёна спрашивала, есть ли Умка в фейсбуке и кто она такая. Умка сетовала, что у неё волосы выпадают клоками и когда N. захотела чуть посмотреть, Умка сняла свою бандану, оказавшись полностью лысой.
Умка после таких диалогов сексистски заявила, что мужики умнее женщин.
Ксения захотела сфотографироваться с Умкой.
N. стала проявлять новую активность. Кстати, у неё оторвалась пуговица от одеяния, любопытно, что это была запасная пуговица на конце полы, N. её зачем-то крутила в руках и вот теперь у меня есть пуговица N. Больше на пуговицу никто не позарился. Вскоре N. решительно отправилась в соседнее с залом заведение под названием "Археология" и пришла с бутылкой коньяка, кувшином сока и стаканами. N. даже сопровождала официантка. У народа проявилось оживление. Кроме Курбатова и Давыдова участвовали поэтесса L. эффектно ходящая бра фри (то есть без лифчика) и поэтесса Z. которая уже была в таком состоянии, что целовала Ксению и зачем-то себе под одежду спрятала бутылку с коньяком. N. забеспокоилась: куда делся коньяк? и даже философски смирилась с его утерей. Но коньяк счастливо нашли.
Так как Ксения уже ничего не пила и собиралась домой, я допил свою порцию коньяка/сока, попрощался с N. (можно положиться на Сашу Курбатова, что он не бросит N. как я). И мы пошли маршрутом Лукомникова к "Красносельской".
По дороге я вспомнил, как больше одиннадцати лет назад, 20 марта 2006 года Лукомников точно так же тут, в Звервеской центре прервал свою выступление, возмутившись шумом в зале и просто уходил, а когда я выбежал за ним на улицу, то неожиданно увидел, что с Лукомниковым уходит высокая красивая неимоверно кудрявая девушка. (При том, что Лукомников только что в читаемых текстах дико страдал, что никто не из женщин не хочет утолить его страсть и снизойти до него!) Немного ошарашенный я вернулся в зал. А потом, как-то получилось (спустя два года), что эта девушка стала моей женой и у нас появились трое детей. А теперь, вот и это в прошлом, поскольку Оля ушла от меня. И остаётся предаваться страданиям в фейсбуке и богемной жизни в реале.
Кстати, когда я вспоминал и смаковал этот эпизод (первый раз тогда Олю видел!), то она морщилась и говорила, что дошла с Лукомниковым только до машины Аси Флитман, Лукомников сел в эту машину, а Оля пошла к Красносельской. Как и мы с Ксенией вчера.
Теперь я пытаюсь вспомнить, где последние экземпляры карты Бульварного Кольца, надо хоть подарить Умке завтра.