Казачьи части в Советско-Польской войне. (Часть 1)
Оригинал взят у m1kozhemyakin в Казачьи части в Советско-Польской войне. (Часть 1)
Реконструкция казачьей формы Донской бригады участниками Союза казаков в Польше. Источник: http://www.kazaczestwo.npx.pl/photogallery.php?photo_id=11
Советско-польская война 1919-21 гг. известна отечественным любителям военной истории в первую очередь упорной борьбой на Украине в 1920 г., трагической «Бредовской эпопеей» белогвардейских частей, мощными прорывами польского фронта Первой Конной армией С.М.Буденного, ответным «чудом на Висле» - тяжелым поражением будущего «красного маршала» М.Н.Тухачевского и, наконец, гибелью десятков тысяч красноармейцев от болезней и истощения в «гнилых» польских лагерях военнопленных (Тухоле, Стшалкове и др.). Гораздо менее известным является факт, что после разоружения и интернирования польским военно-политическим руководством в феврале-марте 1920 г. группировки ВСЮР (Вооруженных сил Юга России) генерала Н.Э.Бредова, отступившей на соединение с Войском Польским с правобережной Украины, на польской стороне продолжал сражаться ряд белогвардейских добровольческих частей. Одни из них действовали в составе польских войсковых соединений, другие были переподчинены армии Украинской Народной республики, с 25 апреля 1920 г. связанной с Польшей военным союзом (и по мере наступления «красных» оказавшейся, по меткой характеристике современников, «директорией без территории»).
Казачество, сказавшее свое веское слово практически на всех театрах боевых действий Гражданской войны в России, также было представлено на фронте советско-польского противостояния (польские историки предпочитают употреблять термин «польско-большевицкое») несколькими довольно многочисленными формированиями. К сожалению, их история до сих пор остается крайне мало изученной. Некоторые данные по этой теме можно найти в трудах польских военных историков и мемуаристов. Как правило, они крайне отрывочны, что легко объяснимо: предметом их интереса является, в первую очередь, собственная армия. Исключение составляет интересный и содержательный очерк Ярослава Гданьского «Казаки, россияне и украинцы на польской стороне в войне 1920 г.» (Jarosław Gdański. Kozacy, Rosjanie i Ukraińcy po stronie polskiej w wojnie 1920 r.), где казакам отведено достойное место. Что же касается русскоязычной литературы, то на удивление большое внимание уделили «белоказакам в польской войне» советские авторы. Достаточно подробные отрывки своих воспоминаний посвятил им командующий Первой Конной армией Семен Буденный. Однако, принимая во внимание общие тенденции советской мемуаристки, нельзя охарактеризовать их как стопроцентно достоверный источник. То же самое относится и к знаменитому биографическому сборнику «Конармия» Исака Бабеля, который, при всех своих выдающихся достоинствах, остается художественным произведением. Белогвардейские авторы, к сожалению, обошли эту тему молчанием. Некоторые косвенные сведения можно найти только в «Бредовском походе» Б.А.Штейфона, но, благодаря широкому цитированию документов и подробному изложению хода событий, они очень ценны для восстановления обстановки, в которой создавались в Польше в 1920 г. казачьи части. Наконец, несколько строк посвятил последнему этапу их существованию последний командующий ВСЮР П.Н.Врангель в своих «Записках». Из современных исследователей к истории казачьих формирований в Польше обращался А.Кудрявцев в статье «3-я Русская армия», Е.Хворых в работе «Организация и боевые действия Русской народной добровольческой армии» и некоторые другие. Однако тема их исследований значительно шире, и казаки рассмотрены в этом контексте логически: конспективно. Словом, означенная проблема еще ждет тематического академического изучения, на которое данный очерк не претендует. Тем более, что ценным материалом передававшихся из поколения в поколение воспоминаний могут обладать потомки осевших в Польше после интернирования казаков, которые объединены в общественную организацию Союз казаков в Польше и бережно поддерживают казачьи традиции. (http://www.kazaczestwo.npx.pl/photogallery.php?photo_id=11).
Надо сказать, что представители казачества участвовали в боях и походах Советско-польской войны не только на стороне поляков, украинцев или «белых». В 1920 гг., после захвата «красными» казачьих областей Дона и Кубани, и, особенно, в связи с фактическим разложением Кубанской армии ВСЮР, значительное число казаков оказались в рядах Красной армии. Некоторые сами переходили на сторону бывшего врага, в надежде спасти тем самым от большевицких репрессий свои семьи (вспомним хотя бы шолоховского Григория Мелехова), другие были мобилизованы принудительно, зачастую под угрозой расправы. Кавалерийские части Красной армии, в первую очередь - элитная Первая Конная армия, в апреле-мае переброшенная на Польский фронт (в Украину), оказались насыщены казаками довольно густо. Уровень боеспособности этого контингента на стороне большевиков был неоднозначным. Очевидно, казаки, прирожденные потомственные конные воины, неплохо дрались и в конармейских эскадронах Буденного; тем более что противником теперь были в основном «иностранные» войска - поляки, украинцы, белорусы. Однако идеология Советской власти оставалась для подавляющего большинства из них глубоко чуждой. Случаи дезертирства или даже массового перехода на сторону врага были не редкостью. Борис Штейфон вспоминает о сдаче полякам, вероятно, в июле или в начале августа 1920 г., главных сил одного из «красных» полков, состоявших из мобилизованных кубанцев. Встречаются указания на аналогичные инциденты даже у советских авторов. Польские источники свидетельствуют, что число «передавшихся» казаков достигало 6 тыс. Такие перебежчики представляли собой почти готовый материал для пополнения казачьих частей на польской стороне, т.к. назад к «красным» им дороги уже не было, а «белым» после службы врагу они представлялись ненадежными. Для Советов же казаки всегда представлялись «враждебным сословием», которые подлежали если не полному уничтожению (смотри мрачную директиву Якова Свердлова от 24 января 1919 г.), то «расказачиванию». Следовательно, используя казаков, как расходный материал для пополнения поредевших в боях с «белыми» дивизий и полков Конармии, «красное» командование принципиально избегало официально употреблять сами термины: «казаки», «казачья часть». Все казаки, дравшиеся под красными знаменами в Украине и в Польше у Буденного и Тухачевского в 1920 г., именовались просто «красноармейцами», в лучшем случае - «конармейцами». Частей, имевших статус «казачьих», в доступных боевых расписаниях Западного фронта «красных» не значится (при этом наименования «Донской», «Кубанский» и т.п. - не редкость). Польский историк Ярослав Гданьский, приводящий хронологию перехода казаков-красноармейцев на польскую сторону с 31 мая по 9 сентября 1920 г. (пять крупных случаев), вероятно, называет перебежавшие части «казачьими» просто в силу преобладания в них казаков. Сложно не согласиться, что «казачий полк имени товарища Троцкого» звучит абсурдно. Таким образом, все казачьи формирования находились на противоположной стороне фронта, где, наоборот, их славное многовековое самоназвание активно эксплуатировалось в пропагандистских целях.
Итак, одним из важнейших источников комплектования «польских» казачьих бригад и полков стали красноармейцы-перебежчики казачьего происхождения. Писатель Исаак Бабель в своем рассказе «После боя» утверждает, что вся «бригада есаула Яковлева» (подробнее о ней будет рассказано ниже), состояла из «казаков, изменивших нам в начале польских боев». Вероятно, это своего рода литературное преувеличение, т.к. даже Семен Буденный в своих мемуарах «Пройденный путь» указывает на иной источник комплектования данной бригады - «из бывших солдат корпуса русского генерала Бредова», т.е. белогвардейских «бредовских походников». Но Буденный, как командир соединения, стыдился признать, что его бойцы массово бежали к противнику, и реально имели место все же оба источника казачьих добровольцев.
Какие же казачьи части из группировки генерала Бредова находились в Польше весной-летом 1920 г., когда проходило формирование «польских» казачьих частей? Согласно боевому расписанию «бредовских» частей, достигших 12 февраля 1920 г. расположения Войска Польского после своего отчаянного анабазиса из района Одессы через Румынию, в них числились следующие казачьи соединения: Отдельная казачья бригада 3-го армейского корпуса Новороссийской войсковой области ВСЮР под командой генерал-майора Склярова (42-й Донской, 2-й Таманский и 2-й Лабинский казачьи кавполки), а также 2-я Терская пластунская отдельная бригада (из состава войск Киевской области ВСЮР). Вполне очевидно, что некоторое количество казаков служило и в других частях. В большинстве своем это были опытные, испытанные бойцы: даже молодежь успела вдоволь навоеваться с «красными», а более старшие возраста прошли и через фронты Первой мировой.
По условиям договора, заключенного 17 февраля 1920 г. между генералом Николаем Бредовым и делегатами польского Главного командования, казаки, как и другие части, входящие в состав армии, подвергались интернированию (до последующей переправки на подконтрольную ВСЮР территорию), однако на несколько особых условиях: «…Пункт 9. Холодное оружие, составляющее частную собственность казаков, входящих в состав армии генерала Бредова, должно также отдельно храниться в цейхгаузах при данной части и перевозиться одновременно с эшелонами. Пункт 10. Главное Командование Войска Польского покупает всех лошадей, составляющих частную собственность офицеров и казаков по ремонтной цене 3000 (три тысячи) марок за лошадь… Владелец лошади представляет об этом удостоверение командира полка или части…». Летописцами «бредовского похода» немало написано о крайне скверных условиях, в которых содержались в Польше интернированные белогвардейцы, и в основном все это соответствует действительности. Но казаки изначально представляли для польского руководства как бы «привилегированную категорию», в некоторых правах уравненную с офицерами. К тому же, несмотря на систематические злоупотребления, после продажи частных лошадей у станичников завелись умеренные суммы наличных денег. В ход пошла и традиционная для казачества самоорганизация. Все это позволило немного улучшить условия содержания казаков в лагерях, покупая у предприимчивых польских «жолнежей» из охраны и местных жителей предметы первой необходимости, провизию и, по возможности, такие дорогие солдатскому сердцу развлечения, как табак и алкоголь. Все отрицательные моменты «лагерного сидения» также отразились на «бредовских» казаках. Негативно, если не враждебно настроенные к российским войскам и излишне подозрительные, польские офицеры позаботились об их разобщении, разбросав по трем основным лагерям: Пикулица, Дембия и Щалкув. Офицеры оказались фактически изолированы от нижних чинов, в результате чего командное управление частями и подразделениями было потеряно, а люди утратили привычку к дисциплине. Лишения и инфекционные болезни (в первую очередь, жестокая эпидемия тифа) собрали среди интернированных страшный урожай смертей и надолго задержали еще больше людей в плохо оборудованных госпиталях. Именно в этот период, не представляя, сколько реально может продлиться интернирование, деятельная и авантюрная натура многих казаков стала искать выхода из затхлой и смертоносной (в прямом смысле) атмосферы лагерей. У нижних чинов это выразилось в готовности завербоваться в своего рода «казачьи иностранные легионы» на польской службе. А у некоторых инициативных и независимых по натуре офицеров среднего звена - в проектах по созданию таковых формирований, разумеется, с наиболее выгодным для казаков статусом. Одним из первых инициаторов создания казачьих частей в Польше выступил кубанский есаул В.С.Яковлев, по словам Я.Гданьского, прибывший в Варшаву с Кавказа. К сожалению, о личности этого офицера известно крайне немного, если не считать красочно-зловещего описания у Исаака Бабеля: «Во рту его блестел золотой зуб, черная борода лежала на груди, как икона на мертвеце». Учитывая, что в начале мая 1920 г. в меньшевицкую Грузию (Грузинская Демократическая республика) бежало руководство кубанских «самостийников», т.е. партии, выступавшей за независимость этого казачьего региона, можно предположить, что есаул Яковлев имел от него полномочия. Версию о «самостийности» Яковлева косвенным образом подтверждает знаменитый революционер и литератор Б.В.Савинков, хотя его воспоминания о боевых действиях против большевиков в частях печально известного своими зверствами генерала С.Н.Булак-Балаховича («Русской народной добровольческой армии») относятся к более позднему времени. По его словам, есаул Яковлев «ни хотел никому подчиняться» и всячески отстаивал самостоятельность своей бригады.
Вадим Яковлев предложил следующие обоснования формирования самостоятельных казачьих формирований, подчиняющихся польскому командованию: повышение боевой мощи Войска Польского за счет привлечения опытных и испытанных в борьбе с большевиками бойцов; пропагандистский эффект появления казаков на польской стороне для усиления процесса дезертирства их соплеменников из Красной армии; усиление сильно потрепанной в ходе войны кавалерии Войска Польского свежими соединениями.
Проект, рассматривавшийся польскими властями в конце июня 1920 г., предусматривал создание трех казачьих полков - Донского, Кубанского и Терского. Позднее он был расширен до двух казачьих бригад (получившей проектные названия Донской и Кубанской), каждая в составе двух кавполков и артдивизиона. Заранее отметим, что эти бригады были созданы, однако в менее полном составе. 15 июля глава польского государства и главнокомандующий Юзеф Пилсудский официально «дал добро» на формирование казачьих частей для совместных действий с Войском Польским и армией УНР. Помимо «бредовских» казаков и перебежчиков из Красной армии, для их комплектования применялись интернированные в Польше еще со времени провозглашения независимости бывшие воины Российской императорской армии, ранее находившиеся в австрийском и германском плену. Привлекались также военнослужащие армии УНР, в годы Первой мировой служившие в казачьих частях.
Есаул Вадим Яковлев, которому принадлежал «приоритет проекта», спешил вывести свою бригаду, сформированную близ польского города Калиш, на фронт первой. Она вступила в бой в середине августе 1920 г. в составе 6-й польской армии на южном участке фронта, действуя против Первой Конной Семена Буденного. Советские оперативные источники оценивали численность бригады примерно в 750 сабель (обычная численность для Гражданской войны), а состав - в два кавполка: 1-й Терский и 2-й Сводный Донской. По всей очевидности, в жертву быстроте при ее создании были принесены многие важные организационные моменты. Командующий 6-й армией польский генерал Владислав Енджеевский первоначально вообще выразил сомнение в боеспособности бригады. «Бригада не подходит для действий на фронте, - докладывал он. - Нуждается в отправке в тыл для восстановления боевого значения и устранения недостатков». Казаки бригады, недавно вышедшие из лагерей для интернированных или военнопленных, были явно не в лучшей физической форме. Конский состав, укомплектованный за счет выбракованных польской кавалерией «разбитых» лошадей, еще не восстановивших силы, также оставлял желать лучшего. Снаряжение и обмундирование было старым, обоз отсутствовал вовсе. Впрочем, стрелково-пулеметное вооружение бригады оказалось вполне адекватным: Исаак Бабель вспоминает об опустошительном эффекте, произведенном яковлевскими пулеметчиками в конармейских рядах. На высоте был и боевой дух: станичники рвались в бой с большевиками. Признаком их мрачной решимости драться до конца был черный цвет униформы бригады Яковлева, о котором упоминают советские и польские авторы. Впрочем, возможно речь идет просто о форменных черкесках терских казаков, сохранившихся еще с имперских времен.
Несмотря на неоднозначный боевой потенциал бригады, новый командующий 6-й польской армией генерал Роберт Ламезан-Салинс (французский «военспец», прикомандированный в молодое Войско Польское) все же бросил ее в бой в связи с резким ухудшением ситуации на фронте. Казаки действовали совместно с оперативной группировкой генерала Станислава Халлера, созданной для ликвидации прорыва Конармии Буденного в район Замостья (польское прочтение: Замосць, Люблинское направление). Боевое крещение бригады Яковлева состоялось 27 августа 1920 г. в сражении, именующемся в польской военно-исторической традиции «битвой под Комаровом» (Bitwa pod Komarowem), а в советской - рейдом Первой Конной армии на Замостье. Двигаясь в авангарде группы генерала Халлера, казаки Яковлева в районе местечка Тышовице (к югу от Замостья) вступили в соприкосновение с главными силами 4-й кавдивизии «красных» (начдив - С.К.Тимошенко, еще один будущий «красный маршал»). Вот как описывает завязавшийся бой С.М.Буденный: «…при подходе к Тышевцам разъезды 4-й дивизии завязали перестрелку с разъездами белогвардейской казачьей бригады есаула Яковлева. Казаки стали разбрасывать листовки, в которых содержался призыв к конармейцам переходить на сторону белых и бороться против большевиков «за самостийность» Дона и Кубани. В момент, когда, преследуя этих агитаторов, разъезды дивизии столкнулись в Тышевцах с бригадой Яковлева, около батальона польской пехоты перешло в наступление из Лащува. Хорошо, что подошли главные силы 4-й дивизии. 2-я бригада с ходу развернулась против пехоты, а белоказаков атаковала 1-я бригада». Далее следуют типичные для советской мемуаристки победные реляции о разгроме и бегстве врага, богатых трофеях (3 орудия, пулеметы, 200 лошадей) и даже о том, что есаул Яковлев якобы «застрелился» (!!!). Что касается последнего, то это либо фантазия, либо пущенная пленными казаками дезинформация с целью «прикрыть» командира. Вадим Яковлев продолжал командовать своей бригадой на протяжении всего ее существования; даже Исаак Бабель «оживил» его в бою 31 августа. Орудий в казачьей бригаде на тот момент, насколько известно, не было, а авангард 13-й польской пехотной дивизии (13. Dywizjа Piechoty) не успел подтянуть артиллерию, потому и не устоял против «красной» конницы. В остальном, победа «красных» не вызывает сомнения: уступив в жарком сабельном бою численно превосходящему противнику, казаки из бригады Яковлева под огнем пулеметных тачанок противника откатились за реку Хучва (приток Зап. Буга). Их потери были очень велики - по данным Буденного, до 300 чел. Не возымела желаемого успеха и пропагандистская акция есаула Яковлева: конармейцы не стали сдаваться, а вот изрядное число казаков действительно оказалось в большевицком плену.
Потеряв связь с опергруппой Халлера, поредевшая казачья бригада начала отступление на Замостье. С этим маршем озлобленных поражением людей связана одна из наименее приглядных страниц в истории бригады. Советские источники утверждают, что казаки Яковлева «выместили злобу за поражение» на жителях городка Комаров, где проживало много евреев. «Окружившие нас жители наперебой рассказывали о страшных злодеяниях, чинимых белогвардейцами из бригады есаула Яковлева, - пишет С.М.Буденный. - Казаки устроили в Комарове жестокий погром. Они изнасиловали большинство женщин и девушек, вырезали 30 еврейских семей». Историография польской еврейской диаспоры признает, что в Комарове казаки «допустили произвол» в отношении евреев. Разгорелась стычка с местной еврейской молодежью, среди которой были военнослужащие Войска Польского; с обеих сторон появились погибшие. Казачьи и польские офицеры быстро взяли ситуацию под контроль и обещали сурово наказать виновных (когда каждый боец был на счету, в исполнение этого обещания верится с трудом). К сожалению, воинствующий антисемитизм был присущ многим казакам в начале ХХ в. Гражданская война в России знает немало примеров их участия в еврейских погромах. Можно предположить, что бойцы Яковлева не являлись исключением, да еще находились под психологическим влиянием неудачного боя. Но было бы ошибочным судить о масштабах происшедшего в Комарове по рассказу Буденного. Красный командарм, кстати, сам оговаривается, что не видел следов погрома, а узнал о нем со слов жителей деревни, в которой стоял его штаб.
______________________________________________________________________________________________Михаил Кожемякин
Реконструкция казачьей формы Донской бригады участниками Союза казаков в Польше. Источник: http://www.kazaczestwo.npx.pl/photogallery.php?photo_id=11
Советско-польская война 1919-21 гг. известна отечественным любителям военной истории в первую очередь упорной борьбой на Украине в 1920 г., трагической «Бредовской эпопеей» белогвардейских частей, мощными прорывами польского фронта Первой Конной армией С.М.Буденного, ответным «чудом на Висле» - тяжелым поражением будущего «красного маршала» М.Н.Тухачевского и, наконец, гибелью десятков тысяч красноармейцев от болезней и истощения в «гнилых» польских лагерях военнопленных (Тухоле, Стшалкове и др.). Гораздо менее известным является факт, что после разоружения и интернирования польским военно-политическим руководством в феврале-марте 1920 г. группировки ВСЮР (Вооруженных сил Юга России) генерала Н.Э.Бредова, отступившей на соединение с Войском Польским с правобережной Украины, на польской стороне продолжал сражаться ряд белогвардейских добровольческих частей. Одни из них действовали в составе польских войсковых соединений, другие были переподчинены армии Украинской Народной республики, с 25 апреля 1920 г. связанной с Польшей военным союзом (и по мере наступления «красных» оказавшейся, по меткой характеристике современников, «директорией без территории»).
Казачество, сказавшее свое веское слово практически на всех театрах боевых действий Гражданской войны в России, также было представлено на фронте советско-польского противостояния (польские историки предпочитают употреблять термин «польско-большевицкое») несколькими довольно многочисленными формированиями. К сожалению, их история до сих пор остается крайне мало изученной. Некоторые данные по этой теме можно найти в трудах польских военных историков и мемуаристов. Как правило, они крайне отрывочны, что легко объяснимо: предметом их интереса является, в первую очередь, собственная армия. Исключение составляет интересный и содержательный очерк Ярослава Гданьского «Казаки, россияне и украинцы на польской стороне в войне 1920 г.» (Jarosław Gdański. Kozacy, Rosjanie i Ukraińcy po stronie polskiej w wojnie 1920 r.), где казакам отведено достойное место. Что же касается русскоязычной литературы, то на удивление большое внимание уделили «белоказакам в польской войне» советские авторы. Достаточно подробные отрывки своих воспоминаний посвятил им командующий Первой Конной армией Семен Буденный. Однако, принимая во внимание общие тенденции советской мемуаристки, нельзя охарактеризовать их как стопроцентно достоверный источник. То же самое относится и к знаменитому биографическому сборнику «Конармия» Исака Бабеля, который, при всех своих выдающихся достоинствах, остается художественным произведением. Белогвардейские авторы, к сожалению, обошли эту тему молчанием. Некоторые косвенные сведения можно найти только в «Бредовском походе» Б.А.Штейфона, но, благодаря широкому цитированию документов и подробному изложению хода событий, они очень ценны для восстановления обстановки, в которой создавались в Польше в 1920 г. казачьи части. Наконец, несколько строк посвятил последнему этапу их существованию последний командующий ВСЮР П.Н.Врангель в своих «Записках». Из современных исследователей к истории казачьих формирований в Польше обращался А.Кудрявцев в статье «3-я Русская армия», Е.Хворых в работе «Организация и боевые действия Русской народной добровольческой армии» и некоторые другие. Однако тема их исследований значительно шире, и казаки рассмотрены в этом контексте логически: конспективно. Словом, означенная проблема еще ждет тематического академического изучения, на которое данный очерк не претендует. Тем более, что ценным материалом передававшихся из поколения в поколение воспоминаний могут обладать потомки осевших в Польше после интернирования казаков, которые объединены в общественную организацию Союз казаков в Польше и бережно поддерживают казачьи традиции. (http://www.kazaczestwo.npx.pl/photogallery.php?photo_id=11).
Надо сказать, что представители казачества участвовали в боях и походах Советско-польской войны не только на стороне поляков, украинцев или «белых». В 1920 гг., после захвата «красными» казачьих областей Дона и Кубани, и, особенно, в связи с фактическим разложением Кубанской армии ВСЮР, значительное число казаков оказались в рядах Красной армии. Некоторые сами переходили на сторону бывшего врага, в надежде спасти тем самым от большевицких репрессий свои семьи (вспомним хотя бы шолоховского Григория Мелехова), другие были мобилизованы принудительно, зачастую под угрозой расправы. Кавалерийские части Красной армии, в первую очередь - элитная Первая Конная армия, в апреле-мае переброшенная на Польский фронт (в Украину), оказались насыщены казаками довольно густо. Уровень боеспособности этого контингента на стороне большевиков был неоднозначным. Очевидно, казаки, прирожденные потомственные конные воины, неплохо дрались и в конармейских эскадронах Буденного; тем более что противником теперь были в основном «иностранные» войска - поляки, украинцы, белорусы. Однако идеология Советской власти оставалась для подавляющего большинства из них глубоко чуждой. Случаи дезертирства или даже массового перехода на сторону врага были не редкостью. Борис Штейфон вспоминает о сдаче полякам, вероятно, в июле или в начале августа 1920 г., главных сил одного из «красных» полков, состоявших из мобилизованных кубанцев. Встречаются указания на аналогичные инциденты даже у советских авторов. Польские источники свидетельствуют, что число «передавшихся» казаков достигало 6 тыс. Такие перебежчики представляли собой почти готовый материал для пополнения казачьих частей на польской стороне, т.к. назад к «красным» им дороги уже не было, а «белым» после службы врагу они представлялись ненадежными. Для Советов же казаки всегда представлялись «враждебным сословием», которые подлежали если не полному уничтожению (смотри мрачную директиву Якова Свердлова от 24 января 1919 г.), то «расказачиванию». Следовательно, используя казаков, как расходный материал для пополнения поредевших в боях с «белыми» дивизий и полков Конармии, «красное» командование принципиально избегало официально употреблять сами термины: «казаки», «казачья часть». Все казаки, дравшиеся под красными знаменами в Украине и в Польше у Буденного и Тухачевского в 1920 г., именовались просто «красноармейцами», в лучшем случае - «конармейцами». Частей, имевших статус «казачьих», в доступных боевых расписаниях Западного фронта «красных» не значится (при этом наименования «Донской», «Кубанский» и т.п. - не редкость). Польский историк Ярослав Гданьский, приводящий хронологию перехода казаков-красноармейцев на польскую сторону с 31 мая по 9 сентября 1920 г. (пять крупных случаев), вероятно, называет перебежавшие части «казачьими» просто в силу преобладания в них казаков. Сложно не согласиться, что «казачий полк имени товарища Троцкого» звучит абсурдно. Таким образом, все казачьи формирования находились на противоположной стороне фронта, где, наоборот, их славное многовековое самоназвание активно эксплуатировалось в пропагандистских целях.
Итак, одним из важнейших источников комплектования «польских» казачьих бригад и полков стали красноармейцы-перебежчики казачьего происхождения. Писатель Исаак Бабель в своем рассказе «После боя» утверждает, что вся «бригада есаула Яковлева» (подробнее о ней будет рассказано ниже), состояла из «казаков, изменивших нам в начале польских боев». Вероятно, это своего рода литературное преувеличение, т.к. даже Семен Буденный в своих мемуарах «Пройденный путь» указывает на иной источник комплектования данной бригады - «из бывших солдат корпуса русского генерала Бредова», т.е. белогвардейских «бредовских походников». Но Буденный, как командир соединения, стыдился признать, что его бойцы массово бежали к противнику, и реально имели место все же оба источника казачьих добровольцев.
Какие же казачьи части из группировки генерала Бредова находились в Польше весной-летом 1920 г., когда проходило формирование «польских» казачьих частей? Согласно боевому расписанию «бредовских» частей, достигших 12 февраля 1920 г. расположения Войска Польского после своего отчаянного анабазиса из района Одессы через Румынию, в них числились следующие казачьи соединения: Отдельная казачья бригада 3-го армейского корпуса Новороссийской войсковой области ВСЮР под командой генерал-майора Склярова (42-й Донской, 2-й Таманский и 2-й Лабинский казачьи кавполки), а также 2-я Терская пластунская отдельная бригада (из состава войск Киевской области ВСЮР). Вполне очевидно, что некоторое количество казаков служило и в других частях. В большинстве своем это были опытные, испытанные бойцы: даже молодежь успела вдоволь навоеваться с «красными», а более старшие возраста прошли и через фронты Первой мировой.
По условиям договора, заключенного 17 февраля 1920 г. между генералом Николаем Бредовым и делегатами польского Главного командования, казаки, как и другие части, входящие в состав армии, подвергались интернированию (до последующей переправки на подконтрольную ВСЮР территорию), однако на несколько особых условиях: «…Пункт 9. Холодное оружие, составляющее частную собственность казаков, входящих в состав армии генерала Бредова, должно также отдельно храниться в цейхгаузах при данной части и перевозиться одновременно с эшелонами. Пункт 10. Главное Командование Войска Польского покупает всех лошадей, составляющих частную собственность офицеров и казаков по ремонтной цене 3000 (три тысячи) марок за лошадь… Владелец лошади представляет об этом удостоверение командира полка или части…». Летописцами «бредовского похода» немало написано о крайне скверных условиях, в которых содержались в Польше интернированные белогвардейцы, и в основном все это соответствует действительности. Но казаки изначально представляли для польского руководства как бы «привилегированную категорию», в некоторых правах уравненную с офицерами. К тому же, несмотря на систематические злоупотребления, после продажи частных лошадей у станичников завелись умеренные суммы наличных денег. В ход пошла и традиционная для казачества самоорганизация. Все это позволило немного улучшить условия содержания казаков в лагерях, покупая у предприимчивых польских «жолнежей» из охраны и местных жителей предметы первой необходимости, провизию и, по возможности, такие дорогие солдатскому сердцу развлечения, как табак и алкоголь. Все отрицательные моменты «лагерного сидения» также отразились на «бредовских» казаках. Негативно, если не враждебно настроенные к российским войскам и излишне подозрительные, польские офицеры позаботились об их разобщении, разбросав по трем основным лагерям: Пикулица, Дембия и Щалкув. Офицеры оказались фактически изолированы от нижних чинов, в результате чего командное управление частями и подразделениями было потеряно, а люди утратили привычку к дисциплине. Лишения и инфекционные болезни (в первую очередь, жестокая эпидемия тифа) собрали среди интернированных страшный урожай смертей и надолго задержали еще больше людей в плохо оборудованных госпиталях. Именно в этот период, не представляя, сколько реально может продлиться интернирование, деятельная и авантюрная натура многих казаков стала искать выхода из затхлой и смертоносной (в прямом смысле) атмосферы лагерей. У нижних чинов это выразилось в готовности завербоваться в своего рода «казачьи иностранные легионы» на польской службе. А у некоторых инициативных и независимых по натуре офицеров среднего звена - в проектах по созданию таковых формирований, разумеется, с наиболее выгодным для казаков статусом. Одним из первых инициаторов создания казачьих частей в Польше выступил кубанский есаул В.С.Яковлев, по словам Я.Гданьского, прибывший в Варшаву с Кавказа. К сожалению, о личности этого офицера известно крайне немного, если не считать красочно-зловещего описания у Исаака Бабеля: «Во рту его блестел золотой зуб, черная борода лежала на груди, как икона на мертвеце». Учитывая, что в начале мая 1920 г. в меньшевицкую Грузию (Грузинская Демократическая республика) бежало руководство кубанских «самостийников», т.е. партии, выступавшей за независимость этого казачьего региона, можно предположить, что есаул Яковлев имел от него полномочия. Версию о «самостийности» Яковлева косвенным образом подтверждает знаменитый революционер и литератор Б.В.Савинков, хотя его воспоминания о боевых действиях против большевиков в частях печально известного своими зверствами генерала С.Н.Булак-Балаховича («Русской народной добровольческой армии») относятся к более позднему времени. По его словам, есаул Яковлев «ни хотел никому подчиняться» и всячески отстаивал самостоятельность своей бригады.
Вадим Яковлев предложил следующие обоснования формирования самостоятельных казачьих формирований, подчиняющихся польскому командованию: повышение боевой мощи Войска Польского за счет привлечения опытных и испытанных в борьбе с большевиками бойцов; пропагандистский эффект появления казаков на польской стороне для усиления процесса дезертирства их соплеменников из Красной армии; усиление сильно потрепанной в ходе войны кавалерии Войска Польского свежими соединениями.
Проект, рассматривавшийся польскими властями в конце июня 1920 г., предусматривал создание трех казачьих полков - Донского, Кубанского и Терского. Позднее он был расширен до двух казачьих бригад (получившей проектные названия Донской и Кубанской), каждая в составе двух кавполков и артдивизиона. Заранее отметим, что эти бригады были созданы, однако в менее полном составе. 15 июля глава польского государства и главнокомандующий Юзеф Пилсудский официально «дал добро» на формирование казачьих частей для совместных действий с Войском Польским и армией УНР. Помимо «бредовских» казаков и перебежчиков из Красной армии, для их комплектования применялись интернированные в Польше еще со времени провозглашения независимости бывшие воины Российской императорской армии, ранее находившиеся в австрийском и германском плену. Привлекались также военнослужащие армии УНР, в годы Первой мировой служившие в казачьих частях.
Есаул Вадим Яковлев, которому принадлежал «приоритет проекта», спешил вывести свою бригаду, сформированную близ польского города Калиш, на фронт первой. Она вступила в бой в середине августе 1920 г. в составе 6-й польской армии на южном участке фронта, действуя против Первой Конной Семена Буденного. Советские оперативные источники оценивали численность бригады примерно в 750 сабель (обычная численность для Гражданской войны), а состав - в два кавполка: 1-й Терский и 2-й Сводный Донской. По всей очевидности, в жертву быстроте при ее создании были принесены многие важные организационные моменты. Командующий 6-й армией польский генерал Владислав Енджеевский первоначально вообще выразил сомнение в боеспособности бригады. «Бригада не подходит для действий на фронте, - докладывал он. - Нуждается в отправке в тыл для восстановления боевого значения и устранения недостатков». Казаки бригады, недавно вышедшие из лагерей для интернированных или военнопленных, были явно не в лучшей физической форме. Конский состав, укомплектованный за счет выбракованных польской кавалерией «разбитых» лошадей, еще не восстановивших силы, также оставлял желать лучшего. Снаряжение и обмундирование было старым, обоз отсутствовал вовсе. Впрочем, стрелково-пулеметное вооружение бригады оказалось вполне адекватным: Исаак Бабель вспоминает об опустошительном эффекте, произведенном яковлевскими пулеметчиками в конармейских рядах. На высоте был и боевой дух: станичники рвались в бой с большевиками. Признаком их мрачной решимости драться до конца был черный цвет униформы бригады Яковлева, о котором упоминают советские и польские авторы. Впрочем, возможно речь идет просто о форменных черкесках терских казаков, сохранившихся еще с имперских времен.
Несмотря на неоднозначный боевой потенциал бригады, новый командующий 6-й польской армией генерал Роберт Ламезан-Салинс (французский «военспец», прикомандированный в молодое Войско Польское) все же бросил ее в бой в связи с резким ухудшением ситуации на фронте. Казаки действовали совместно с оперативной группировкой генерала Станислава Халлера, созданной для ликвидации прорыва Конармии Буденного в район Замостья (польское прочтение: Замосць, Люблинское направление). Боевое крещение бригады Яковлева состоялось 27 августа 1920 г. в сражении, именующемся в польской военно-исторической традиции «битвой под Комаровом» (Bitwa pod Komarowem), а в советской - рейдом Первой Конной армии на Замостье. Двигаясь в авангарде группы генерала Халлера, казаки Яковлева в районе местечка Тышовице (к югу от Замостья) вступили в соприкосновение с главными силами 4-й кавдивизии «красных» (начдив - С.К.Тимошенко, еще один будущий «красный маршал»). Вот как описывает завязавшийся бой С.М.Буденный: «…при подходе к Тышевцам разъезды 4-й дивизии завязали перестрелку с разъездами белогвардейской казачьей бригады есаула Яковлева. Казаки стали разбрасывать листовки, в которых содержался призыв к конармейцам переходить на сторону белых и бороться против большевиков «за самостийность» Дона и Кубани. В момент, когда, преследуя этих агитаторов, разъезды дивизии столкнулись в Тышевцах с бригадой Яковлева, около батальона польской пехоты перешло в наступление из Лащува. Хорошо, что подошли главные силы 4-й дивизии. 2-я бригада с ходу развернулась против пехоты, а белоказаков атаковала 1-я бригада». Далее следуют типичные для советской мемуаристки победные реляции о разгроме и бегстве врага, богатых трофеях (3 орудия, пулеметы, 200 лошадей) и даже о том, что есаул Яковлев якобы «застрелился» (!!!). Что касается последнего, то это либо фантазия, либо пущенная пленными казаками дезинформация с целью «прикрыть» командира. Вадим Яковлев продолжал командовать своей бригадой на протяжении всего ее существования; даже Исаак Бабель «оживил» его в бою 31 августа. Орудий в казачьей бригаде на тот момент, насколько известно, не было, а авангард 13-й польской пехотной дивизии (13. Dywizjа Piechoty) не успел подтянуть артиллерию, потому и не устоял против «красной» конницы. В остальном, победа «красных» не вызывает сомнения: уступив в жарком сабельном бою численно превосходящему противнику, казаки из бригады Яковлева под огнем пулеметных тачанок противника откатились за реку Хучва (приток Зап. Буга). Их потери были очень велики - по данным Буденного, до 300 чел. Не возымела желаемого успеха и пропагандистская акция есаула Яковлева: конармейцы не стали сдаваться, а вот изрядное число казаков действительно оказалось в большевицком плену.
Потеряв связь с опергруппой Халлера, поредевшая казачья бригада начала отступление на Замостье. С этим маршем озлобленных поражением людей связана одна из наименее приглядных страниц в истории бригады. Советские источники утверждают, что казаки Яковлева «выместили злобу за поражение» на жителях городка Комаров, где проживало много евреев. «Окружившие нас жители наперебой рассказывали о страшных злодеяниях, чинимых белогвардейцами из бригады есаула Яковлева, - пишет С.М.Буденный. - Казаки устроили в Комарове жестокий погром. Они изнасиловали большинство женщин и девушек, вырезали 30 еврейских семей». Историография польской еврейской диаспоры признает, что в Комарове казаки «допустили произвол» в отношении евреев. Разгорелась стычка с местной еврейской молодежью, среди которой были военнослужащие Войска Польского; с обеих сторон появились погибшие. Казачьи и польские офицеры быстро взяли ситуацию под контроль и обещали сурово наказать виновных (когда каждый боец был на счету, в исполнение этого обещания верится с трудом). К сожалению, воинствующий антисемитизм был присущ многим казакам в начале ХХ в. Гражданская война в России знает немало примеров их участия в еврейских погромах. Можно предположить, что бойцы Яковлева не являлись исключением, да еще находились под психологическим влиянием неудачного боя. Но было бы ошибочным судить о масштабах происшедшего в Комарове по рассказу Буденного. Красный командарм, кстати, сам оговаривается, что не видел следов погрома, а узнал о нем со слов жителей деревни, в которой стоял его штаб.
______________________________________________________________________________________________Михаил Кожемякин