Превосходный рассказ Драгунского
Оригинал взят у clear_text в сон на 13 октября 2012 года
КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
Сегодня приснилось, что я сижу в кафе с незнакомым человеком.
Мой собеседник - небольшого роста, но довольно плечистый; смуглый, с тонкими чертам лица; чуть вздернутый нос; черные густые слегка вьющиеся короткие волосы, высокий лоб, залысины. Крупные руки.
Подают в этом кафе странную хлебную еду - тонкие хрустящие блины, а под ними спрятаны маленькие булочки. Но очень вкусно.
За соседним столиком сидит старик, пьет чай с калачами, и время от времени вмешивается в наш разговор. То хмыкнет, то поддакнет, то засмеется.
Мы говорим о книгах, об иллюстрациях. И я вдруг вспоминаю своего старого друга, замечательного художника Колю Мастеропуло, умершего почти десять лет назад. Хотя он почти не делал иллюстраций. Так, несколько обложек в 1970-е.
Я говорю про какую-то книгу:
- Эх, вот Коля Мастер (мы его так звали) сделал бы правильные картинки, по-старинному, на вклейках.
Мой собеседник усмехается:
- Да ладно вам. Что вы в нем нашли? Очень средний художник.
- Почему? - я пытаюсь возразить. - Необычный, да. Но…
- Да никаких «но»! - перебивает меня этот человек. - Видел, знаю. Такие вот круглые толстые люди на картинках у него (смешно показывает руками). Ну и что?
- А его большие эмали? Это уникально!
- Была у него большая печь, вот и эмали большие… Подумаешь! Все те же толстые люди. А мозаика его - это слишком традиционно. И самое главное. Мы пытались продавать его картины и эмали. Никакого впечатления.
Он очень убедительно объясняет. Имена, термины, названия журналов.
Мне совсем не хочется спорить. Я говорю:
- Ну, не знаю. Возможно, я пристрастен. Видите ли, он был моим очень близким другом. Были годы, когда мы встречались чуть ли не каждый день. Ну, через день. Говорили часами, слушали музыку, выпивали. Я его очень любил. Возможно, все дело в этом. Я пристрастен, повторяю…
- Ага! - вдруг говорит он, переходя на «ты». - Ах ты, гад такой! Значит, ты меня хвалил просто по дружбе? Ты мне врал! Лицемер какой!
Я смотрю на него и вижу - это и есть Коля Мастеропуло.
Как же я его сразу не узнал? Это же он, он!
Старик за соседним столиком жует калач и хихикает. Мука с калача сыплется на его пиджак, синий, в едва заметный тонкий красный рубчик.
Я чувствую, что этого старика я тоже знаю. Но никак не могу узнать.
КРИТИКА СПОСОБНОСТИ СУЖДЕНИЯ
Сегодня приснилось, что я сижу в кафе с незнакомым человеком.
Мой собеседник - небольшого роста, но довольно плечистый; смуглый, с тонкими чертам лица; чуть вздернутый нос; черные густые слегка вьющиеся короткие волосы, высокий лоб, залысины. Крупные руки.
Подают в этом кафе странную хлебную еду - тонкие хрустящие блины, а под ними спрятаны маленькие булочки. Но очень вкусно.
За соседним столиком сидит старик, пьет чай с калачами, и время от времени вмешивается в наш разговор. То хмыкнет, то поддакнет, то засмеется.
Мы говорим о книгах, об иллюстрациях. И я вдруг вспоминаю своего старого друга, замечательного художника Колю Мастеропуло, умершего почти десять лет назад. Хотя он почти не делал иллюстраций. Так, несколько обложек в 1970-е.
Я говорю про какую-то книгу:
- Эх, вот Коля Мастер (мы его так звали) сделал бы правильные картинки, по-старинному, на вклейках.
Мой собеседник усмехается:
- Да ладно вам. Что вы в нем нашли? Очень средний художник.
- Почему? - я пытаюсь возразить. - Необычный, да. Но…
- Да никаких «но»! - перебивает меня этот человек. - Видел, знаю. Такие вот круглые толстые люди на картинках у него (смешно показывает руками). Ну и что?
- А его большие эмали? Это уникально!
- Была у него большая печь, вот и эмали большие… Подумаешь! Все те же толстые люди. А мозаика его - это слишком традиционно. И самое главное. Мы пытались продавать его картины и эмали. Никакого впечатления.
Он очень убедительно объясняет. Имена, термины, названия журналов.
Мне совсем не хочется спорить. Я говорю:
- Ну, не знаю. Возможно, я пристрастен. Видите ли, он был моим очень близким другом. Были годы, когда мы встречались чуть ли не каждый день. Ну, через день. Говорили часами, слушали музыку, выпивали. Я его очень любил. Возможно, все дело в этом. Я пристрастен, повторяю…
- Ага! - вдруг говорит он, переходя на «ты». - Ах ты, гад такой! Значит, ты меня хвалил просто по дружбе? Ты мне врал! Лицемер какой!
Я смотрю на него и вижу - это и есть Коля Мастеропуло.
Как же я его сразу не узнал? Это же он, он!
Старик за соседним столиком жует калач и хихикает. Мука с калача сыплется на его пиджак, синий, в едва заметный тонкий красный рубчик.
Я чувствую, что этого старика я тоже знаю. Но никак не могу узнать.