Дура лекс. Иллюстрированное. 2.
Познавательный и показательный, хотя и водянистый, диалог Барщевского и Гудкова на Эхе. Вторая часть - под катом. Начало - в предыдущем посте.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот, я прошу прощения, такой немножко с моей стороны будет корявый пример. Возьми американские боевики, ну вообще американское кино. Вот что такое политкорректность. Если есть плохой негр преступник, то обязательно будет хороший негр полицейский. Если там белый плохой, то будет белый хороший. Вот, в каждом фильме - не вообще в кино, а в каждом фильме соблюдается эта корректность.
Г.ГУДКОВ: У них Министерство пропаганды работает, в США, хотя его и нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да. Ладно, давай немножко... Уж коли ты здесь, давай немножко на другую тему - немножко о политике поговорим.
Г.ГУДКОВ: То есть сейчас мы говорили не о политике. (смеется)
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, я уже о прикладной политике. Недавно единороссовские депутаты питерского Заксобрания покинули зал, когда выступал Миронов. Ну, об этом так, немножко сообщили в СМИ.
Г.ГУДКОВ: Да, странное, конечно, решение.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Получается теперь, что Миронов, «Справедливая Россия» становится для «Единой России» опасностью №1?
Г.ГУДКОВ: Ну, в общем-то, да. Потому что мы замечаем, что на всех региональных компаниях, на всех полях борьбы, к сожалению, мы становимся мишенью №1 для «Единой России», как это ни странно. Ну, например, в той же Московской области совсем недавно было закрытое совещание, и вот злые языки с этого совещания (специально так говорю) утверждают, что мы там тоже были объявлены главным оппонентом.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не утверждают, а врут.
Г.ГУДКОВ: Врут, клевещут просто, пытаются столкнуть, конечно, негодяи. Но, все-таки, там приводят конкретные факты и я, к сожалению, по глупости, наивности, все-таки им верю как-то. И объяснить это можно только одним, что, по большому счету, они уже знают, как работают эти старые партии, проверенные, которые имеют свой определенный электорат и, как бы, находятся в определенной понятной для них ниши, КПРФ и ЛДПР не представляют такой большой опасности как «Справедливая Россия», которая претендует своей всеядностью на многие социальные группы, традиционно являющиеся базой поддержки «Единой России». То есть здесь просто, как бы, ревность граничащая с глупостью, она проявляется, к сожалению. Но случай в Питере - мне просто даже смешно. Большинство покидает зал заседаний, показывая, что они просто не обладают элементарным чувством такта и политической культуры, способностью выслушать оппонента. Ну, блестящая характеристика для правящей партии. Я просто благодарен им глубоко, потому что если бы они не вышли, никто бы об этом не узнал. Потому что Миронову очков они добавили.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, у меня вообще такое ощущение, что вашим основным пиар-агентом являются неумные функционеры среднего звена конкурирующей партии.
Г.ГУДКОВ: Ну да. Нет, ну после того как меня объявили там главным оппонентом (так я, мягко говорю), мой рейтинг вырос, ко мне люди потянулись, те, которые раньше, как бы, не очень.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А ты знаешь, почему это, мне кажется, происходит? Вообще, 2 парадоксальные штуки. Совершенно понятно, ну, для меня понятно, что приход ЛДПР или КПРФ к власти - это революция. Ну, это очередная революция. Революции никто не хочет, ну, может быть, 3-4-5% населения за отсутствием мозгов хочет революции. Остальные хотят эволюционных изменений. А, вот, эволюционные изменения - это «Справедливая Россия».
Г.ГУДКОВ: Ну, в общем, да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, по логике. Но парадокс, знаешь, в чем? Что, ведь, наверху говорят то же самое. Если ты посмотришь выступления Медведева по поводу оживления политической жизни, всего вот этого, то, ну, однозначно. Выступление Путина, хотя и лидера «Единой России», но там...
Г.ГУДКОВ: Примерно о том же.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Примерно о том же, просто чуть-чуть в других терминах, с одной стороны. Но его обращение к руководству «Единой России»: «Идите работайте на местах, добивайтесь, завоевывайте авторитет, сотрудничайте с политическими оппонентами» - все делают, да? Руководство - за, народ - за. Среднее звено.
Г.ГУДКОВ: Надо, когда проводишь политику реформ, надо, все-таки, опираться на новые силы, а не на старую бюрократию.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ладно. Оставим эту общеполитическую проблематику. А у меня вот к тебе вопрос поконкретнее. Скажи, пожалуйста, борьба с коррупцией. Законодательная база, в общем, создана.
Г.ГУДКОВ: Нет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как нет?
Г.ГУДКОВ: Не создана.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А чего не хватает?
Г.ГУДКОВ: А у нас ее просто нет, у нас ничего не хватает.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну-ка, ну-ка поподробнее с этого места?
Г.ГУДКОВ: Ну, кроме Уголовного кодекса практически ничего нет. Закон о противодействии коррупции носит правильный характер, но декларативный.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Конкретно что ты предлагаешь?
Г.ГУДКОВ: Ну, я предложил там 40 поправок - ни одну не приняли. Ну, например, все-таки, определить номенклатуру, которая четко декларировать свои доходы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Доходы или расходы?
Г.ГУДКОВ: Доходы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Определили. Не! Стоп-стоп-стоп, сразу отвечаю. Определили. Номенклатуру, которая декларирует доходы, определили.
Г.ГУДКОВ: Да. Но мы определили только личные доходы, да? А я предлагал, ну, взять перечень из закона о судьях - там есть подробный перечень родственников и применить его не для всех чиновников, а хотя бы для определенной номенклатуры, ну, например, до замначальника департамента.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть ты хочешь сказать, что взрослые дети должны декларировать?.. То есть я должен декларировать доходы свои взрослых детей?
Г.ГУДКОВ: Указывать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Указывать.
Г.ГУДКОВ: Не обязательно декларировать. Нет, надо указать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Окей, хорошо. Вот смотри, вот возьмем конкретную ситуацию. У меня есть взрослая дочь, я понятия не имею, какие у нее доходы. Понятия не имею! И абсолютно не уверен в том, что она захочет из-за того, что я на госслужбе, декларировать свои доходы.
Г.ГУДКОВ: Тогда ты мне объясни, пожалуйста, как во всех странах Европы, в большинстве, по крайней мере, принят закон, в соответствии с которым все граждане, получающие доходы, декларируют?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Не, подожди. Каждый декларирует за себя. Но я не могу декларировать за взрослую дочь.
Г.ГУДКОВ: Хорошо. Это второй вариант - я тоже его предлагал.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так, а тогда секундочку. Сразу тебе. Знаешь, я люблю демагогию, сам демагог, но до определенной черты.
Г.ГУДКОВ: (смеется) А я не демагог, я - практик.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, извини, да. Демагог-практик, хорошо. Смотри, у нас 140 миллионов население. Ну, грубо говоря, 80 миллионов имеют доходы.
Г.ГУДКОВ: Ну, 72, если быть точным.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну хорошо, 72 миллиона имеют доходы. Если все будут декларировать доходы, то какое количество чиновников тебе нужно для того, чтобы контроль над этими декларациями осуществлять?
Г.ГУДКОВ: Здрасьте, да, Михаил Юрьевич. Нет, никакого контроля не нужно. В США живут 318 миллионов человек, и там побольше людей декларируют доходы, чем в России всего населения. Поэтому во всем мире поступили очень просто. Я этот опыт изучал у наших соседей в странах Европы, европейского сообщества. Они делают очень просто. Они все эти декларации, вымарывают оттуда домашний адрес, ну, какие-то особые там персональные вещи и все это в открытый доступ в сеть интернет. Когда там появились умники, которые начали издавать сборники электронные по всем декларациям, они запретили это. То есть, пожалуйста, отдельные декларации посмотреть можешь, а объединять нельзя.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, знаешь, у меня есть другое предложение.
Г.ГУДКОВ: Какое?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Уж коли мы о декларациях заговорили. Декларация доходов - штука важная и нужная, и с моей точки зрения...
Г.ГУДКОВ: Это только один из шагов я предлагал, только один.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мы сейчас про него и говорим. Это штука важная и нужная, и у нас, слава богу, ввели сейчас декларацию доходов для всех сотрудников правоохранительных органов, судей, госчиновников и так далее, и так далее. А, вот, мне кажется, что...
Г.ГУДКОВ: И уже конфузы пошли.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, и уже пошли первые увольнения.
Г.ГУДКОВ: Многим так повезло в жизни с женитьбой, что просто завидки берут, там, большинство населения РФ.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, да, да.
Г.ГУДКОВ: Уже смешно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я смотрел твою декларацию. Ты, может быть, мою. Нам с тобой не повезло.
Г.ГУДКОВ: Не, я твою не смотрел, но у нас там нормальный брак.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, не повезло нам с тобой.
Г.ГУДКОВ: Ну, моя жена обидится, если ей скажут «Не повезло». Я тебя пою-кормлю, так сказать, за тобой всю жизнь следую...
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, то есть по декларации у нее тоже кормлю-пою, да?
Г.ГУДКОВ: Нет, у нее меньше-меньше, чем у меня. (все смеются)
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну вот видишь? Не повезло, да.
Г.ГУДКОВ: Приличия соблюдены.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так вот, я просто думаю о том, что вводить контроль над расходами, тотальный невозможно. А, вот, вести контроль над расходами, например, судей, которых не так много, а судебная система - это вершина пирамиды...
Г.ГУДКОВ: Нет, вершина пирамиды - это руководители исполнительной власти сегодня в России. Да.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, нет-нет-нет.
Г.ГУДКОВ: Наиболее коррумпирована исполнительная власть: у них все полномочия, у них все квоты, все разрешения, все согласования. Чем выше должность, тем больше согласований.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ген, но понимаешь, что реально контролировать расходы (не декларировать, а контролировать расходы) - это нужен большой аппарат.
Г.ГУДКОВ: Да не нужно вообще никакого аппарата.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как это?
Г.ГУДКОВ: Объясняю на пальцах.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А зачем тогда декларировать?
Г.ГУДКОВ: Так, я могу до конца договорить?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Давай.
Г.ГУДКОВ: Так сделано во всем приличном мире. Там вот эти декларации в открытом доступе.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Расходов или доходов?
Г.ГУДКОВ: Доходов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я про расходы.
Г.ГУДКОВ: Да подожди, ты мне не даешь договорить. А дальше у них есть закон, который предусматривает в случае, если вдруг поступает заявление мотивированное, обоснованное, что, допустим, у Гудкова или у Барщевского не совпадают доходы с расходом в сторону увеличения, ну, в сторону последней, то есть расходов больше, чем доходов, то там предусмотрен механизм, при котором различные органы в разных странах (там, налоговая инспекция, полиция и так далее) заводят административные расследования по этому факту. И если там господин Гудков или господин Барщевский не может объяснить происхождение расходов, превышающих расходы, то на нас с тобой заведут автоматически по основанию уголовное расследование.
М.БАРЩЕВСКИЙ: По уклонению от налогов?
Г.ГУДКОВ: По уклонению от налогов, да, и мы будем нести очень жесткую, строгую и неотвратимую ответственность.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну вот смотри. Да, про это я знаю. Я, на самом деле, просто считаю... Ну, мы сейчас с тобой спорим, на самом деле, борьба хорошего с еще более лучшим. Потому что я считаю, что вводить контроль над расходами можно и нужно, но я сегодня думаю, что мы не готовы делать это тотально.
Г.ГУДКОВ: Я предложил, кстати говоря, гуманный вариант. Когда я обсуждал эту тему... Я понимаю, я не экстремист и понимаю, что мы слишком много наделали всяких дел, чтобы вот так сейчас полностью раскрыться и сказать «Мы теперь честные». Я предложил переходный период. 3-4 года дать, постепенно вводить. Сначала расширить, допустим, перечень лиц, декларируемых доходы, ну, договориться, что «Ребят, давайте жить честно. Давайте с сегодняшнего дня мы четко доходы». Мы там за 2-3 года приведем в порядок активы, мы в рамках какой-то даже, может быть, амнистии легализуем то, на чем нет преступлений.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Поменяем жен на более удачных.
Г.ГУДКОВ: (смеется) Ну, это у кого как, да. Ну, могут и такие варианты быть. И, допустим, с 2015 года начнем нормальную европейскую честную жизнь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, у меня немножко другой вариант. Я предлагаю сделать таким образом. Сегодня ввести контроль над расходами небольшого количества судей, потому что я считаю, что судебная... Понимаешь, в чем дело? Преодоление коррупции в судебной системе, причем под коррупцией я имею в виду не чисто взятничество, а телефонное право, административный ресурс...
Г.ГУДКОВ: Ну, это не взятки как раз, это поручения партийные.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Это коррупция. Так вот, преодоление коррупции в судебной системе автоматически ведет к снижению коррупции в чиновничьей среде. Потому что когда у человека есть возможность обжаловать действия чиновника в суд, который будет решать по закону, а не по звонку, то он взятку чиновнику давать не будет.
Г.ГУДКОВ: Ну, это да, но не надо здесь делать культа из этого решения, потому что здесь дальше возникает вопрос очень важный - контроля.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Сейчас-сейчас. Прости. Значит, дальше. По поводу правоохранительной системы. У нас миллион милиционеров.
Г.ГУДКОВ: Ну, как-то мало вы. Мало. Было миллион 386 тысяч, сейчас 20% сократили.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, будет миллион, тот миллион и будет.
Г.ГУДКОВ: 280 тысяч сократили. Ну да, где-то будет миллион 100.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Значит, понимаешь, контроль над миллионом - ну, это еще один финмониторинг и также неэффективно. А, вот, ввести контроль над расходами начальников областных, республиканских ГУВД и их замов, начальников СКР региональных.
Г.ГУДКОВ: Ну, это там сели и определились. Это вопрос, как бы, профессиональных дебатов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот такое среднее высшее звено, да? И на переходный период на год, на два...
Г.ГУДКОВ: Михаил, я тебе могу сказать, что, вот, моя поправка, наша поправка рабочей группы неформальной по поводу того, чтобы определенной номенклатуры руководящей МВД при назначении пропускать через аттестационные комиссии в составе милиционеров самих (или полицейских), в составе депутатов различного уровня, ну, какую номенклатуру утверждаем, и представителей органов государственной региональной власти, была отвергнута. Хотя, это только кадровый фильтр, который во всем мире существует.
На самом деле, вопрос контроля - ключевой в вопросах борьбы с коррупцией. Во всем мире существует многоуровневая система контроля должностных лиц, вообще органов власти. В первую очередь и главную роль в пресечении коррупции внутри самой власти играют парламенты. Как раз вот эти механизмы комиссий парламентского контроля или комитеты парламентского контроля, для создания которых в большинстве парламентов необходимо от 25% до 30% голосов. Таким образом, оппозиции дается право контролировать власть, то есть власть сознательно дает оппозиции право контроля, потому что она говорит «Мы работаем честно, мы не боимся никакого контроля. Мы нашим оппонентам даем возможность нас контролировать. Пожалуйста, смотрите. Если мы сделаем что-то не то, наказывайте нас». Вот таков уровень взаимоотношений там у ветвей власти.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Таков уровень политической конкуренции.
Г.ГУДКОВ: Политической конкуренции, политической ответственности и честности. Второй момент. На Западе очень много полномочий, реальных полномочий отдано механизму гражданского общества, общественным организациям, которые специально создаются для, допустим, каких-то вопросов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А создаются сверху или снизу?
Г.ГУДКОВ: Снизу.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А у нас?
Г.ГУДКОВ: Да у нас вообще не создаются.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет-нет-нет, у нас есть пара общественных, созданных снизу, и очень эффективно работающих.
Г.ГУДКОВ: Ну, тогда я вспомню наше движение «Россия, вперед», которому отказали в регистрации, потому что мы не получили отмашку. Нам, вот, объяснили на пальцах очень чисто и конкретно.
Поэтому, конечно, мы говорим о гражданском обществе, но мы не даем ему полномочий. Гражданское общество без полномочий, без возможностей - это фикция, это декорация, профанация. И, вот, механизмы контроля. И дальше они идут. Вот, та же Счетная палата. Вот, сегодня отчитывалась Счетная палата в Думе. Надо давать ей больше полномочий - это же орган, который дает рекомендации. Будут органы госвласти выполнять рекомендации, не будут, но в силу, допустим, личности Степашина, его авторитета - да, относятся внимательно. Но могут и не выполнить. Очень много идет материалов Счетной палаты просто в отвал. Я знаю - к сожалению, это беда и вина нашей государственной системы, когда серьезнейшая проверка остается без должного внимания. Хотя, много и принимается мер.
Тем не менее, вот, когда существует механизм многоуровневого контроля... Я даже сейчас не говорю об общеполитической ситуации, когда оппозиция контролирует власть, когда, там, идут выборы, когда там свобода в СМИ различных точек зрения, идут дискуссии, полемика. Что у нас сейчас с полемикой? Где она у нас, полемика? Да у нас уже все политические передачи закрыли, нет никаких дебатов.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, стоп-стоп-стоп, нет, не надо. Будем корректны. Политические передачи существуют.
Г.ГУДКОВ: Какие-какие? Перечислите поименно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Дебаты существуют. После 23-х часов.
Г.ГУДКОВ: Да и после 23-х там кроме Шевченко, кроме Соловьева...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, их мало, другое дело.
Г.ГУДКОВ: Ну, можно там пересчитать по пальцам, сколько у нас есть.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Рейтинги не высокие, народу не интересно.
Г.ГУДКОВ: Ну, конечно. Не интересно. А потому что невозможно в общем оре, когда 8 человек пытаются отстоять свою точку зрения, невозможно провести серьезную предметную дискуссию. И я думаю, что в погоне за таким рейтингом, за состязательностью такой, скандальностью, мы упускаем очень важное - содержательную сторону политической дискуссии.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ген, знаешь, у нас передача подходит к концу. И я тебя, в общем, хочу спросить. Ну, я не комментарий, а просто ремарку. Со многим из того, что ты сейчас сказал ближе к концу передачи, я согласен, со многим я не согласен.
Г.ГУДКОВ: Это нормально.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Но это передача, в которой ты гость и поэтому в мою задачу не входит тебя оспаривать. А вот какой вопрос у меня возник. А, вот, нафига тебе все это надо? Ты в порядке, в полном порядке.
Г.ГУДКОВ: Да, да, мне на власть, как бы, на страну жаловаться вообще, так сказать, нельзя.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, на страну вообще жаловаться глупо.
Г.ГУДКОВ: Да, нельзя.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Нет, ну, властью ты...
Г.ГУДКОВ: Ну, я не могу сказать, что обласкан, но, по крайней мере, мне ничего плохого не сделали в своей жизни.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Ну, 15 суток тебе не давали, я уж не говорю про большие сроки.
Г.ГУДКОВ: Ну, слава богу, да. Пока.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А чего тебе надо? Чего ты так просто, вот, нарываешься?
Г.ГУДКОВ: Миш, я боюсь одного. Я, вот, видел все, что происходило в 1991 году. И я предупреждал о возможности такой за несколько лет. И докладные писал, и приезжал в ЦК, и говорил «Ребята, мы теряем страну, мы теряем страну», меня хлопали по плечу и говорили: «Гена, хороший ты парень, вот такие нам нужны, неравнодушные коммунисты. Но не волнуйся, у нас огромный политический опыт, у нас огромный запас прочности, мы знаем, что делать, все будет хорошо». Где эта страна? Где эти люди, которые меня хлопали по плечу? Сумели они выполнить эту задачу? Нет. И мы как дурачки верили им, а в результате страну потеряли.
И я боюсь сейчас, что мои дети и внуки пройдут через еще более тяжкие испытания гражданских войн, потрясений, конфликтов, бунтов, какой-нибудь там вообще всеобщей массовой катастрофы и мы можем потерять Россию. А я - государственник, я - державник, я бы даже сказал. Мне обидно до глубины души, что мы потеряли Советский Союз. Не потому, что я, вот, хочу управлять, чтобы мы управляли какими-то народами, территориями. Мы были общностью и мы могли это развить, мы могли создать и укрепить сильнейшее государство в мире, и с нами по-другому бы разговаривали. И я боюсь сейчас, что это может произойти с Россией, я только из-за этого дергаюсь. Вот, извини, говорю вот так не по-парламентски.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А у тебя нет такого ощущения, что ты далеко не единственный из элит, я подчеркиваю, из элит, кто понимает, что сохранение собственного хорошего положения связано с резким оживлением и политической жизни, и с борьбой с коррупцией. То есть со всем тем, что тебя раздражает, что вот это понимание необходимости менять ситуацию вызрело уже в самих элитах.
Г.ГУДКОВ: Если бы я был один, я бы побоялся озвучить это все. Потому что, действительно, это точка зрения очень многих людей в том числе в различных политических, экономических, бизнес- и так далее, научных элитах. Но между опасением, пониманием и активной позицией, к сожалению, сегодня большая пропасть. Поэтому я считаю, что чем больше мы сформируем гражданской позиции, людей, способных отстаивать эту позицию, отстаивать эту точку зрения, давить на власть с тем, чтобы мы начали реформы сверху, чтобы не произошло бунта снизу, вот тем лучше. Поэтому я пытаюсь предупредить об опасности, как, вот, знаешь, когда кто-то сидит на мачте и видит, что корабль идет на рифы. Там внизу танцуют под звуки оркестра, а он сверху видит, что корабль уже идет на скалу. Он кричит, предупреждает, ему показывают пальцем и говорят «Ты чего там, парень? Не дергайся, все нормально, у нас прекрасное настроение, у нас замечательный капитан. Сиди спокойно и не дергайся».
Вот, мне кажется, что мы сверху видим некоторые опасности, о которых пытаемся предупредить, и власть, которая оторвалась, на мой взгляд, сейчас в значительной степени от жизни, от адекватности вот этих угроз, от осознания вот этих угроз, и общество. Потому что с подводной лодки, как говорится, никуда мы не денемся - мы все в одной лодке: и власть, и оппозиция, и народ, и элита. И если не дай бог что-то начнется как началось в 1917 году, достанется на орехи всем - и графьям, и князьям, и холопам. Вот, не хотелось бы повторять печальный опыт нашей российской державы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я напоминаю, что в эфире была программа «Dura Lex», гостем сегодня был Геннадий Гудков, заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности, что интересно сегодня отметить, полковник ФСБ в запасе. И с моей точки зрения, сегодня у Геннадия очень грустное выражение глаз - такого я не видел еще никогда, хотя Геннадий не первый раз в эфире, мы много раз встречались на телевидении и по жизни.
Г.ГУДКОВ: Это большое знание рождает скорбь.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Да, и меня вот это вот пугает. Но тем не менее, постараемся оставаться оптимистами, потому что, ну, очень хочется верить, что мудрости и народной, и верховной хватит для того, чтобы проскочить эти рифы, о которых ты говоришь с мачты наверху. Спасибо. Всего доброго.
Г.ГУДКОВ: Спасибо.