Материалы к проекту.
Когда мне пришла в голову идея по проекту "История ума", первым делом, разумеется, я обратился к поисковикам (интеллект не ставил специально).
Нашёл всего (!) два массива: Грибоедов и Павлов. Причём, как вы понимаете, релевантного словосочетания не было и там.
Любимый большинством из нас профессор Преображенский имеет много прототипов. Это и должно быть так - у хорошего писателя не типы одновременно и архетипы.
Булгаков писал Филипп Филипповича со своего дяди Николая Покровского, врача-гинеколога; Сергея Воронова, хирурга-экспериментатора (52 операции по пересадке яичников и желёз от обезьян); Владимира Снегирёва, профессора Гинекологического института; Николая Бурденко, нейрохирурга... и, разумеется, не мог он пройти и мимо Ивана Павлова, нобелевского лауреата по физиологии, яркого противника большевиков и революции, тем не менее имеющего "охранную грамоту" от Ленина.
Красный Крест обратился к Ленину с просьбой разрешить Павлову выехать в Швецию, где ему предлагали «в благоприятной и спокойной обстановке проводить свои великие исследования». Кремль отказал, но после этого Павлову были возвращены конфискованные награды, назначен усиленный паек. Совнарком принял постановление о создании академику Павлову особых условий для исследовательской деятельности. Это постановление за подписью Ленина сделало Павлова неприкосновенным, дало возможность защищать от произвола науку, жизнь и свободу своих сотрудников и коллег.
Возможно, такой документ обещал профессору Преображенскому его влиятельный пациент: «такая бумажка, при наличности которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к дверям моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая. Броня…».
Кто не в танке, Павлов умер аж в 1936 году, накануне своего 90-летия. А вот в 1918 году он прочитал несколько раз свои знаменитые лекции "Об уме вообще и русском уме в частности". Затем он правил стенограмму, сделанную его женой.
Можно догадываться о причинах, побудивших Павлова обратиться к классификационным особенностям "русского ума": в разорённой, голодной стране, погибающей в огне гражданской войны, его собственный ум ученого-аналитика пытался нащупать и понять причины наступившей катастрофы.
Актуальность этого текста несомненна: прочитать его полезно и тем, кто и по сей день упорно идеализирует свой народ, полагая, что в этом сущность истинного патриотизма, и тем, кто видит все зло в отсутствии традиций европейской демократии и убеждён, что для того, чтобы стать Западом, надо просто все сделать, как на Западе.
Между лекцией академика Павлова и нами лежит эпоха. Эта эпоха многому научила нас, но, кажется, еще не научила главному: уметь ценить реальность выше иллюзий.
Сомневающихся в патриотизме Павлова можно отправить к страницам Пушкина и Лермонтова, Грибоедова и Чаадаева, Герцена и Салтыкова-Щедрина, Гоголя и Розанова. Кроме того, учтём, что сын Российской империи, ученый привычно именует русским все её пёстрое население и ведёт речь, собственно, об уровне общественного сознания.
В личном фонде Павлова, хранимом Петербургским филиалом Архива РАН (СПФ АРАН. Фонд 259), есть записи всех трех лекций 1918 года.
"Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. А я сказал с самого начала, что мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк. Что, я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства - сознать то, что есть. А другое, вот что.
Ну хорошо, мы, быть может, лишимся политической независимости, мы подойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь очень рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить и до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой.
Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах. Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса, того, который устанавливает порядок, меру. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое. Значит, не взирая на то, что произошло, все-таки надежды мы терять не должны".
Лекции неоднократно всплывали в ЖЖ, однако тем, кто не читал...
Первая лекция
Вторая лекция
Нашёл всего (!) два массива: Грибоедов и Павлов. Причём, как вы понимаете, релевантного словосочетания не было и там.
Любимый большинством из нас профессор Преображенский имеет много прототипов. Это и должно быть так - у хорошего писателя не типы одновременно и архетипы.
Булгаков писал Филипп Филипповича со своего дяди Николая Покровского, врача-гинеколога; Сергея Воронова, хирурга-экспериментатора (52 операции по пересадке яичников и желёз от обезьян); Владимира Снегирёва, профессора Гинекологического института; Николая Бурденко, нейрохирурга... и, разумеется, не мог он пройти и мимо Ивана Павлова, нобелевского лауреата по физиологии, яркого противника большевиков и революции, тем не менее имеющего "охранную грамоту" от Ленина.
Красный Крест обратился к Ленину с просьбой разрешить Павлову выехать в Швецию, где ему предлагали «в благоприятной и спокойной обстановке проводить свои великие исследования». Кремль отказал, но после этого Павлову были возвращены конфискованные награды, назначен усиленный паек. Совнарком принял постановление о создании академику Павлову особых условий для исследовательской деятельности. Это постановление за подписью Ленина сделало Павлова неприкосновенным, дало возможность защищать от произвола науку, жизнь и свободу своих сотрудников и коллег.
Возможно, такой документ обещал профессору Преображенскому его влиятельный пациент: «такая бумажка, при наличности которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к дверям моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая. Настоящая. Броня…».
Кто не в танке, Павлов умер аж в 1936 году, накануне своего 90-летия. А вот в 1918 году он прочитал несколько раз свои знаменитые лекции "Об уме вообще и русском уме в частности". Затем он правил стенограмму, сделанную его женой.
Можно догадываться о причинах, побудивших Павлова обратиться к классификационным особенностям "русского ума": в разорённой, голодной стране, погибающей в огне гражданской войны, его собственный ум ученого-аналитика пытался нащупать и понять причины наступившей катастрофы.
Актуальность этого текста несомненна: прочитать его полезно и тем, кто и по сей день упорно идеализирует свой народ, полагая, что в этом сущность истинного патриотизма, и тем, кто видит все зло в отсутствии традиций европейской демократии и убеждён, что для того, чтобы стать Западом, надо просто все сделать, как на Западе.
Между лекцией академика Павлова и нами лежит эпоха. Эта эпоха многому научила нас, но, кажется, еще не научила главному: уметь ценить реальность выше иллюзий.
Сомневающихся в патриотизме Павлова можно отправить к страницам Пушкина и Лермонтова, Грибоедова и Чаадаева, Герцена и Салтыкова-Щедрина, Гоголя и Розанова. Кроме того, учтём, что сын Российской империи, ученый привычно именует русским все её пёстрое население и ведёт речь, собственно, об уровне общественного сознания.
В личном фонде Павлова, хранимом Петербургским филиалом Архива РАН (СПФ АРАН. Фонд 259), есть записи всех трех лекций 1918 года.
"Нарисованная мною характеристика русского ума мрачна, и я сознаю это, горько сознаю. Вы скажете, что я сгустил краски, что я пессимистически настроен. Я не буду этого оспаривать. Картина мрачна, но и то, что переживает Россия, тоже крайне мрачно. А я сказал с самого начала, что мы не можем сказать, что все произошло без нашего участия. Вы спросите, для чего я читал эту лекцию, какой в ней толк. Что, я наслаждаюсь несчастьем русского народа? Нет, здесь есть жизненный расчет. Во-первых, это есть долг нашего достоинства - сознать то, что есть. А другое, вот что.
Ну хорошо, мы, быть может, лишимся политической независимости, мы подойдем под пяту одного, другого, третьего. Но мы жить все-таки будем! Следовательно, для будущего нам полезно иметь о себе представление. Нам важно отчетливо сознавать, что мы такое. Вы понимаете, что если я родился с сердечным пороком и этого не знаю, то я начну вести себя как здоровый человек и это вскоре даст себя знать. Я окончу свою жизнь очень рано и трагически. Если же я буду испытан врачом, который скажет, что вот у вас порок сердца, но если вы к этому будете приспособляться, то вы сможете прожить и до 50 лет. Значит, всегда полезно знать, кто я такой.
Затем еще есть и отрадная точка зрения. Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. У нас могут быть и надежды, некоторые шансы. Я говорю, что это основывается уже на научных фактах. Вы можете иметь нервную систему с очень слабым развитием важного тормозного процесса, того, который устанавливает порядок, меру. И вы будете наблюдать все последствия такого слабого развития. Но после определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое. Значит, не взирая на то, что произошло, все-таки надежды мы терять не должны".
Лекции неоднократно всплывали в ЖЖ, однако тем, кто не читал...
Первая лекция
Вторая лекция