Золотая рыбка. (Версия 2.0) Часть 3
(Время идет и становится понятно, что золотые рыбки (а это была именно она), как и счастье всегда сваливаются на голову в тот самый необходимый момент, когда их совсем не ждешь, но очень нуждаешься)
Однако лучше не становилось. Вкусила Леони прелестей сладкой жизни, пошла вразнос, выжимая максимум удовольствий из их более чем среднего достатка. Она теперь не вылезала из города, где проводила время в компании таких же утонченных аристократок (читай - пустоголовых сплетниц). Их шустрое общество перекатывалось из спортзалов в клубы, из клубов в бутики и напоминало стаю болтливой саранчи с плохими манерами. С сестрами Симеона она рассорилась, заявив, что будет теперь общаться только с людьми своего круга. А когда человек становится пленником условностей и стереотипов, плохо дело. Нет человека. Мать только головой качала, но с советами не лезла. Сами разберутся, не маленькие. А Симеон что. Симеон с головой ушел в работу. Спасаясь от жены и от дурацких мыслей, что надо было согласиться и принять помощь рыбки. А в это воскресенье Леони вернулась под утро. То пьяно бормоча что-то о пенной вечеринке и афтепати, то без перехода попрекая Симеона несоответствием современным идеалам. Плюнул Симеон, поплыл рыбачить. И Сильвера с собой взял. «Вернусь - выгоню, - подумал устало, - люблю ее, но ту, прежнюю Леони». И то правда. Всякому терпению приходит конец.
Бросил якорь, налил Сильверу воды в мисочку и только забросил удочки, как поплавок сразу же повело. Подсек и на солнце знакомо засверкало. Уже ничему не удивляясь, лишь тяжело вздохнул.
- Ну что, друг любезный, как поживаешь, - рыбка сделала пару изящных пируэтов и вылезла наполовину из воды, опершись плавниками о край бака. - Судя по осунувшемуся виду, не очень. А гляди чего у меня есть, - Электра (или как там ее на самом деле зовут) снова нырнула и игриво помахала хвостом, на котором красовалась татуировка в виде бабочки, - в ногу со временем идем, понимать надо. Итак, рыцарь без страха и упрека, что с женой делать будем? Созрел коварный план? Только на мокруху я не пойду, не то шьешь, начальник, - возопила вдруг она дурным голосом, - а впрочем это из другой оперы, - тут же успокоилась снова, - не пугайся. Жду дельных предложений. Спешите, количество желаний ограничено. Ты, кстати, первый, кто отказался. Буду честной, - продолжила рыбка, - мало кому из согласившихся желания на пользу пошли. Тут ведь надо точно знать, что ты хочешь, точнее нужно ли тебе именно это. И что тебе потом со всем этим делать. Бойтесь, когда мечты начинают сбываться. Для некоторых лучше пусть так и остаются мечтами. Но у тебя конечно случай особый. А то, помню, попалась я одному, - затуманилась сладкими воспоминаниями Изольда, - молодая была, глупая. А он пират, борода до пупа. Классический такой тип. И пожелал он тут же, чтобы вот прямо не сходя с места, набила я его шлюп золотом доверху. Сказано - сделано. Как получил, так и пошел ко дну. Вместе со всем своим золотом. Не выдержал утлый челн такого обилия радости. Ну и ладно. Дрянь был человек, между нами говоря. Лежит теперь вместе со своим золотом на дне. Скучает. А ты мне нравишься. Потому я тебе просто хочу помочь, но формальности должны быть соблюдены. То есть ты сам должен пожелать.
- А можно вернуть все как было? - спросил Симеон, - когда Леони была нормальной, а не дурой.
- Можно, - но очень быстро она опять станет нынешней. Ну вот, я не должна тебе подсказывать. Умолкаю.
- Хорошо, решился Симеон, - как там говорят, клин клином? Мне ничего не надо. А она… Сделай так, чтобы Леони получила, что хочет. Может тогда станет наконец счастлива. А с ней и я.
- Ладно, - рыбка с любопытством глядела на него. Да будет так. Что ж, удачи. Что-то подсказывает мне, что мы еще встретимся.
Богатые и знаменитые.
Гулкие басы удалого диско Симеон услышал задолго до того, как в закатной дымке показались знакомые очертания. Хотя знакомые ли. Грохот музыки разносился вдоль всего побережья, а он тер глаза, пытаясь понять куда его занесло. Этим маршрутом он плавал всю жизнь и заблудиться не мог. Берег тот же. Только его Симеон и узнал. Не было больше его уютного причала с настилом из полированных волной и ветром досок. Не было маленькой сторожки, где он держал всякий полезный рыбацкий инвентарь и бухты канатов. Не было фонаря на мачте. Как и самой мачты впрочем. Не было ни его лодок, ни баркаса. А высилась на этом месте монументальная громадина бетонного пирса с широким причалом, системой швартовки, кранами и рядами слепящих прожекторов на прочных металлических конструкциях. Далеко в море выдавался волнорез. Какие там лодки. Здесь им даже пристать негде. И некуда. Вдоль всего причала стояли двух, трех, четырехпалубные красавицы яхты. Некоторые даже с вертолетными площадками. Несмотря на сгущающиеся сумерки, на яхтах вовсю кипела жизнь. Суетились, бегали по трапам матросы. Сновали с подносами официанты. Хохотали какие-то девицы, кто в символических купальниках, кто так. «Хорошо ночи теплые, не простудятся, - подумалось мельком Симеону». Девиц вальяжно обнимали разные пузаны с сытыми, лоснящимися, хозяйскими физиономиями. Судя по накалу страстей, праздник начался давно и останавливаться, похоже, не собирался. В дальней части причала, освещенной уже не так ярко, стояли несколько огромных рыбацких судов: сейнеров, траулеров и даже один плавучий завод. «Дрожь китобоя», «Гордость и глубинное предубеждение», «Слеза русалки», Симеон читал названия, выведенные громадными буквами на высоких бортах кораблей и только головой качал. Здесь тоже не скучали. Работники в резиновых сапогах и комбинезонах грузили ящики со свежей и мороженной рыбой, рядом в небольшом бассейне разевали зубастые пасти парочка акул. Ревели моторы отъезжающих фур. «Симеон Энтерпрайзис» прочитал он на лоснящихся боках рефрижераторов и просто поплыл дальше. Удивляться чему-то еще было уже выше его сил. Пока выбирал место стоянки, совсем стемнело. Бросив якорь в самом дальнем и наименее освещенном углу - швартоваться среди шикарных яхт он постеснялся, да и причал там был не рассчитан на такие маленькие суда, как его катерок - Симеон побрел в сторону дома, гадая о том, остался ли дом вообще. А то вон что с пристанью произошло.
Раньше от пляжа вела тропинка, по которой он поднимался в гору и попадал прямо на задний двор своего хозяйства. В духе нового времени тропинка преобразовалась в широкую, посыпанную гравием аллею, по ней Симеон сейчас и шагал, стараясь лишний раз не выходить из тени. Аллея заканчивалась у ажурных ворот (еще утром на этом месте была обычная калитка в изгороди), по бокам которых ливрейными истуканами застыли швейцары. Все остальное скрывалось за высоченным забором, из-за которого и неслась музыка, которую он услышал еще в море. Подойдя к воротам, замешкался, не зная как вести себя и что сказать, но швейцары синхронно распахнули перед ним створки и склонились в поклоне. «За гостя приняли наверное, - решил Симеон, - хотя в этих штанах вряд ли». Сильвер освоился быстрее. Понюхал кованое железо и задрал лапку. Симеон замер. Ни один мускул не дрогнул на лицах привратников, в глазах читалось молчаливое одобрение. «Ладно, - проворчал Симеон, - пошли дальше, малый». Прошел в ворота и обомлел. Хорошо, что забор был таким высоким, иначе он никогда не осмелился бы сюда зайти. С домом случилось то же, что и с причалом. Его не было. А стоял на его месте то ли замок, то ли дворец, так сразу и не скажешь. С кучей балконов, пристроек, флигелей и прочей нужной в хозяйстве дребедени. Перед дворцом (будем называть его так, пятиэтажный домина с кучей башенок - чем не дворец) располагалась большая лужайка, по которой слонялась куча народа, занятая самыми разнообразными делами. «Раньше по двору куры болтались, а теперь значит вот оно как, - подумал Симеон, оглядывая все это безобразие, пардон, великолепие». Вон ди-джейский пульт, за которым с важным видом разглядывает пластинку на свет какой-то заморыш в шлепанцах, плавках и огромных наушниках на кудлатой голове. Дополняют комплект солнцезащитные очки, очень актуальные в это время суток. И все. Ничего лишнего. «Сегодня свой сэт для вас играет звезда Ибицы - Жорик Добриян», - горделивый плакат пояснял происходящее для тех, кто не в теме. Тут же кучковались в такт поклонники Жорика. Отплясывали, визжали и чуть на голове не ходили. С другой стороны лужайки виднелась вторая сцена, на которой полуголой задницей голосила певица - знакомая Симеону по телевизионному экрану. Нашлись почитатели и ее таланта. Но если у Жорика бесновалась в основном молодежь, то здесь зрелые мужи оценивали выдающиеся и хорошо оформленные достижения начинающего дарования. Еще один центр притяжения образовался около большого бассейна. Там тоже жизнь била ключом. Верещали девицы, которых то и дело хватали за разные места щекастые пузаны с цепями на бычьих шеях. Кто-то то и дело плюхался в воду, поднимая кучи брызг. Орудовал бутылками бармен, сноровистыми муравьями разносила коктейли прислуга. Симеон смотрел на все это, разинув рот и его не покидало ощущение, что он попал в один из бесконечных сериалов, которые так обожала его супруга. Интересно тут было. Уютно.
Из размышлений о том, куда бы понезаметнее приткнуться на этом празднике жизни, его вывел знакомый голос.
- Симон, - послышалось позади него, - Симон, мон шер ами, - он обернулся и охренел еще раз, хотя казалось куда ж еще больше-то. Да. На этом празднике куриц Леони безусловно была главным попугаем. Судя по всему происходящему, сбылось действительно все, о чем она мечтала. Так себе мечты, если честно. Невысоко летала подруга. Курица и есть.
Одетая в нечто непонятно-розовое, то ли платье, то ли пеньюар ночной. Жеманная походка, томный, с поволокой взгляд…да она даже руки к нему протягивала, как отчаянно переигрывающая актриса.
- Господа, - воскликнула жена, - выключите наконец музыку, - это она уже обслуге. Шум в мгновение ока стих и Симеон, оглушенный внезапно наступившей тишиной заежился под несколькими сотнями пар глаз. - Господа, - продолжала Леони, - видно было, что пребывание в центре всеобщего внимания доставляло ей неизъяснимое удовольствие, - рада представить моего любимого супруга Симона, и так хорошо известного многим из вас. - «Почему она произносит мое имя на французский манер, - подумал Симеон, - наверное в их окологламурном обществе так принято. Показывать все не так, как есть на самом деле. Тоже мне. Леди-хуеди». - Моего кумира и спонсора нашей сегодняшней встречи, - она сделала плавный взмах рукой, явно балдея от происходящего.
- Ура Симеону, виват Симеону, - в дружном реве слышались пьяное обожание и почтение богатеев к кому-то еще более богатому чем они. А судя по творившейся вакханалии Симон, тьфу, Симеон был очень богат. До чрезвычайности. Вокруг тотчас же образовался круг почета. Его всячески тискали, тормошили, жали руку и выражали радость от такой чудесной встречи. Сильвера бы не задавили, спохватился Симеон. Однако Сильвер освоился быстрее чем он. При Леони оказались две визгливо тявкающие болонки, тоже, видимо, признак статуса и Сильвер бочком-бочком перемещался поближе к этим красоткам с целью познакомиться поближе. Снова загремела музыка и Симеона оставили наконец в покое. Перевел дух, схватил с подноса, проходившего мимо официанта, фужер с шампанским, выдул одним глотком, не чувствуя вкуса, вытер испарину, огляделся. Веселье снова набирало обороты, небо расцветилось сполохом салютов. Поймав за рукав кого-то из слуг, спросил где тут можно прилечь. «Вам - везде», - сделал большие глаза халдей. Решив дать отдых растрепанным нервам, захватил с собой пузатую бутыль коньяку, бармен только зажмурился, выразив восхищение таким роскошным поступком. «Пыльная почему-то, подумал Симеон, - тоже мне, сервис. Орешков бы еще каких на закуску.» После его отвели в какие-то шикарные покои, где он, не включая свет, выгнал прислугу, которая все порывалась помочь ему раздеться, сказал лишь, чтоб принесли Сильверу поесть и попить, посбрасывал прямо на пол одежду и башмаки, быстренько накидался и полез под одеяло. На сегодня впечатлений достаточно. Хватит. Свернувшись клубочком, тихо сопел в ногах Сильвер…