Державный взмах двуглавого орла
Поэт Борис Садовской в 1920-х годах написал "Державный взмах двуглавого орла", венок сонетов, посвященный российским императорам. Весь цикл выкладывать не буду, но несколько стихотворений хочу процитировать.
Императрица Екатрина II. Левицкий. Конец XVIII в. Лувр.
Родной святыни Русь не предала.
Над ней шумит твой лавр, Екатерина,
Клубится розами любви долина,
Затягивает время удила.
Ты прелестью румяной расцвела,
Как несравненного Ватто картина,
Рука твоя столицу Константина,
Кавказ, Тавриду, Польшу потрясла.
Вольтера и Версаль пленив «Наказом»,
Танцуешь ты с гигантом одноглазым.
Сияют свечи, стонет менуэт.
В гостиной царедворцы обступили
Державина: о, царственный поэт,
О, вдохновенных снов живые были!
Император Павел I. 1798. Яненко по оригиналу Щукина. Русский музей.
О, вдохновенных снов живые были!
Их воплотил венчанный командор.
Века провидит солнечный твой взор.
Вселенские в нем замыслы застыли:
Снести очаг республиканской гнили
И подписать масонам приговор.
Заслыша звон твоих суровых шпор,
Враги в плащах кинжалы затаили.
Далматик византийский на плечах
Первосвященника Ерусалима, -
Союз церквей, союз Москвы и Рима!
Какой триумф готовился в веках!
Но мартовские иды снова всплыли,
Удары погребальные пробили.
Император Александр I. Вторая четверть XIX века. Щевелкин. Третьяковка.
Удары погребальные пробили.
Кровь брызнула на царский багрянец,
Поникла Русь, предчувствуя конец:
Самодержавный рыцарь спит в могиле.
И все на сына взоры обратили.
Увы, тяжел наследственный венец:
Два мученика - прадед и отец -
Скитаться Александра принудили.
Антихристовых ратей знамена,
Париж и Вена, лесть Карамзина,
Декабрьских дней грядущие тревоги.
Стремился он, не зная сам куда,
Чтоб сказочно исчезнуть в Таганроге,
Но призрак жив и будет жить всегда.
Император Николай I. 1820-е. Доу или мастерская Доу. Музей истории СПб.
Но призрак жив и будет жить всегда.
О Николай, порфиры ты достоин,
Непобедимый, непреклонный воин,
Страж-исполин державного гнезда!
В деснице меч, над головой звезда,
А строгий лик божественно-спокоен.
Кем хаос европейский перестроен?
Сжимает пасть дракону чья узда?
Как в этом царстве благостного мира
Окрепли кисть, резец, перо и лира!
Как ждал Царьград славянского царя!
Но черная опять проснулась сила.
И, торжествуя смерть богатыря,
Чудовище кровавое завыло.
Императрица Екатрина II. Левицкий. Конец XVIII в. Лувр.
Родной святыни Русь не предала.
Над ней шумит твой лавр, Екатерина,
Клубится розами любви долина,
Затягивает время удила.
Ты прелестью румяной расцвела,
Как несравненного Ватто картина,
Рука твоя столицу Константина,
Кавказ, Тавриду, Польшу потрясла.
Вольтера и Версаль пленив «Наказом»,
Танцуешь ты с гигантом одноглазым.
Сияют свечи, стонет менуэт.
В гостиной царедворцы обступили
Державина: о, царственный поэт,
О, вдохновенных снов живые были!
Император Павел I. 1798. Яненко по оригиналу Щукина. Русский музей.
О, вдохновенных снов живые были!
Их воплотил венчанный командор.
Века провидит солнечный твой взор.
Вселенские в нем замыслы застыли:
Снести очаг республиканской гнили
И подписать масонам приговор.
Заслыша звон твоих суровых шпор,
Враги в плащах кинжалы затаили.
Далматик византийский на плечах
Первосвященника Ерусалима, -
Союз церквей, союз Москвы и Рима!
Какой триумф готовился в веках!
Но мартовские иды снова всплыли,
Удары погребальные пробили.
Император Александр I. Вторая четверть XIX века. Щевелкин. Третьяковка.
Удары погребальные пробили.
Кровь брызнула на царский багрянец,
Поникла Русь, предчувствуя конец:
Самодержавный рыцарь спит в могиле.
И все на сына взоры обратили.
Увы, тяжел наследственный венец:
Два мученика - прадед и отец -
Скитаться Александра принудили.
Антихристовых ратей знамена,
Париж и Вена, лесть Карамзина,
Декабрьских дней грядущие тревоги.
Стремился он, не зная сам куда,
Чтоб сказочно исчезнуть в Таганроге,
Но призрак жив и будет жить всегда.
Император Николай I. 1820-е. Доу или мастерская Доу. Музей истории СПб.
Но призрак жив и будет жить всегда.
О Николай, порфиры ты достоин,
Непобедимый, непреклонный воин,
Страж-исполин державного гнезда!
В деснице меч, над головой звезда,
А строгий лик божественно-спокоен.
Кем хаос европейский перестроен?
Сжимает пасть дракону чья узда?
Как в этом царстве благостного мира
Окрепли кисть, резец, перо и лира!
Как ждал Царьград славянского царя!
Но черная опять проснулась сила.
И, торжествуя смерть богатыря,
Чудовище кровавое завыло.