О том, как невеста в.к. Николая Павловича, прусская принцесса Шарлотта, приехала в Россию
В июне 1817 года прусская принцесса Шарлотта прибыла в Россию. Она должна была выйти замуж за русского великого князя Николая. Как каждую девушку Шарлотту мучили вопросы: как примет ее семья жениха. К счастью, все сложилось довольно удачно. Послушаем саму принцессу Шарлоту, будущую императрицу Александру Федоровну.
Прусская принцесса Шарлотта. 1817. Кюгельхен. Гатчина.
«Мой жених, великий князь Николай Павлович, встретил меня у пограничного шлагбаума (Дело происходило в июне 1817 года. - К-К.), с обнаженной шпагой, во главе войска. Мое путешествие совершалось медленно по невозможным дорогам и при невыносимой жаре. В Чудлейге (На Чудовской станции) 17 июня я много плакала при мысли, что мне придется встретиться с вдовствующей государыней, рассказы о которой меня напугали. 18 июня, вечером, в Каскове, я очутилась в объятиях моей будущей свекрови, которая отнеслась ко мне так нежно и ласково, что сразу завоевала мое сердце. Император Александр и Михаил (Павлович) также выехали мне навстречу. Император приветствовал меня с тем изяществом и в тех сердечных и изысканных выражениях, которые ему одному были свойственны. Я нашла вдовствующую государыню гораздо моложе, стройнее и лучше сохранившеюся, нежели привыкла видеть женщин лет под 60. (Ей было в то время 58 лет.)
На следующий день я продолжала, с невыразимым чувством, путешествие и проехала через Гатчину и вдоль ограды Царскосельского парка; меня сопровождал отряд лейб-казаков, что, прибавляю в скобках, доставляло мне истинно детское удовольствие. Мы подъехали к Павловску, который на первых же порах произвел на меня самое благоприятное впечатление, благодаря прекраснейшей погоде.
Дворец в Павловске. 1810-е. Барт. Эрмитаж.
Мой экипаж остановился у собственного садика ее величества Вдовствующей государыни, которая прижала меня к своему сердцу. Император Александр поцеловал меня; я узнала тетушку Антуанетту Виртембергскую и ее дочь Марию; тут вдруг ласковый голос произнес, обращаясь ко мне: «А для меня вы не имеете и взгляда!» - и вот я бросилась в объятия к императрице Елизавете, которая тронула меня своим радушным приветствием, без всяких преувеличений, без всяких показных излишних чувств.
Императрица Елизавета Алексеевна. 1817. Рокштуль. Третьяковка.
Весь двор был, кажется, собран в садике, но я ничего не различала; помню только прекрасные розаны в полном цвету, а особенно белые, которые тешили мой взор и как бы приветствовали меня. Мне представили некоторых, но я оказалась в состоянии обдумывать и отдать себе отчет в своих чувствах только, когда наконец очутилась одна в прелестном помещении, мне отведенном. Только что я уселась пред зеркалом, чтобы заняться туалетом, как вошла ко мне без церемоний какая-то пожилая женщина и промолвила по-немецки: «Вы очень загорели, я пришлю вам огуречной воды умыться вечером».
Ш.К.Ливен. 1821. Доу. Русский музей.
Эта дама была пожилая, почтенная княгиня Ливен, которую я впоследствии искренно полюбила, но признаюсь, эта первая фамильярная сцена показалась мне весьма странной. Так как фургоны с моей кладью еще не прибыли, то мне пришлось явиться на большой обед в закрытом платье, весьма впрочем изящном, из белого гроденапля, отделанном блондами, и в хорошенькой маленькой шляпке из белого крепа с султаном из перьев марабу. То была самая новейшая парижская мода. В длинной галерее, ведущей в церковь и наполненной нарядною публикою, я увидела в амбразуре окна Цецилию (Ц.В.Гуровская. в замужестве Фридерикс, - подруга принцессы Шарлотты, мать той самой М.П. Фридерикс, что написала воспоминания про Николая I. -К-К.) и, ни у кого не спрашиваясь, бросилась к ней; мы обе расплакались, не видавшись целых три года! Говорят, что это проявление нежности не только не возбудило неудовольствия, но даже тронуло большинство присутствовавших. Сколько раз впоследствии мне говорили о моем первом появлении в этой галерее; юную принцессу осматривали с головы до ног и нашли, по-видимому, не столь красивой, как предполагали; но все любовались моей ножкой, моей легкостью походки, благодаря чему меня даже прозвали «птичкой».
Император Александр I. 1817. Рокштуль. Третьяковка.
Император Александр представил мне кавалеров, в числе которых я нашла немало знакомых мне еще со времени войны 1813 и 1814 гг. Дамы, представленные мне вслед затем вдовствующею государынею, были для меня все новые лица: m-lle Нелидова Екатерина Ивановна, как образец воспитанниц Смольного, поразила меня своею некрасивою наружностью, отсутствием изящества. Графиня Орлова Анна Алексеевна произвела на меня приятное впечатление предупредительностью своего обращения, и мне показалось, что ей было жаль меня, - юной принцессы, бывшей вновь и столь чуждой всем величественной обстановки! Мы обедали в большой четырехугольной зале. Я помню, что император указал мне на княгиню Варвару Долгорукую и на княгиню Софию Трубецкую как на двух молодых женщин, самых красивых при дворе и наиболее пользующихся успехом. Вечер проведен был в семейном кругу; моему старшему брату Вильгельму, сопровождавшему меня, едва минуло 20 лет, и он только что перестал расти. Меня сопровождали из Пруссии графиня Трухзес, в качестве обер-гофмейстерины, графиня Гаак, рожденная Таунцен, и моя добрая Вильдермет, бывшая моей гувернанткой с 1805 г.»
Принц Вильгельм Прусский в юности. Сент-Обен.
Между прочим, это будущий немецкий император Вильгельм I.
P.S. Продолжение следует.
P.P. S. Картинки кликабельны.
Прусская принцесса Шарлотта. 1817. Кюгельхен. Гатчина.
«Мой жених, великий князь Николай Павлович, встретил меня у пограничного шлагбаума (Дело происходило в июне 1817 года. - К-К.), с обнаженной шпагой, во главе войска. Мое путешествие совершалось медленно по невозможным дорогам и при невыносимой жаре. В Чудлейге (На Чудовской станции) 17 июня я много плакала при мысли, что мне придется встретиться с вдовствующей государыней, рассказы о которой меня напугали. 18 июня, вечером, в Каскове, я очутилась в объятиях моей будущей свекрови, которая отнеслась ко мне так нежно и ласково, что сразу завоевала мое сердце. Император Александр и Михаил (Павлович) также выехали мне навстречу. Император приветствовал меня с тем изяществом и в тех сердечных и изысканных выражениях, которые ему одному были свойственны. Я нашла вдовствующую государыню гораздо моложе, стройнее и лучше сохранившеюся, нежели привыкла видеть женщин лет под 60. (Ей было в то время 58 лет.)
На следующий день я продолжала, с невыразимым чувством, путешествие и проехала через Гатчину и вдоль ограды Царскосельского парка; меня сопровождал отряд лейб-казаков, что, прибавляю в скобках, доставляло мне истинно детское удовольствие. Мы подъехали к Павловску, который на первых же порах произвел на меня самое благоприятное впечатление, благодаря прекраснейшей погоде.
Дворец в Павловске. 1810-е. Барт. Эрмитаж.
Мой экипаж остановился у собственного садика ее величества Вдовствующей государыни, которая прижала меня к своему сердцу. Император Александр поцеловал меня; я узнала тетушку Антуанетту Виртембергскую и ее дочь Марию; тут вдруг ласковый голос произнес, обращаясь ко мне: «А для меня вы не имеете и взгляда!» - и вот я бросилась в объятия к императрице Елизавете, которая тронула меня своим радушным приветствием, без всяких преувеличений, без всяких показных излишних чувств.
Императрица Елизавета Алексеевна. 1817. Рокштуль. Третьяковка.
Весь двор был, кажется, собран в садике, но я ничего не различала; помню только прекрасные розаны в полном цвету, а особенно белые, которые тешили мой взор и как бы приветствовали меня. Мне представили некоторых, но я оказалась в состоянии обдумывать и отдать себе отчет в своих чувствах только, когда наконец очутилась одна в прелестном помещении, мне отведенном. Только что я уселась пред зеркалом, чтобы заняться туалетом, как вошла ко мне без церемоний какая-то пожилая женщина и промолвила по-немецки: «Вы очень загорели, я пришлю вам огуречной воды умыться вечером».
Ш.К.Ливен. 1821. Доу. Русский музей.
Эта дама была пожилая, почтенная княгиня Ливен, которую я впоследствии искренно полюбила, но признаюсь, эта первая фамильярная сцена показалась мне весьма странной. Так как фургоны с моей кладью еще не прибыли, то мне пришлось явиться на большой обед в закрытом платье, весьма впрочем изящном, из белого гроденапля, отделанном блондами, и в хорошенькой маленькой шляпке из белого крепа с султаном из перьев марабу. То была самая новейшая парижская мода. В длинной галерее, ведущей в церковь и наполненной нарядною публикою, я увидела в амбразуре окна Цецилию (Ц.В.Гуровская. в замужестве Фридерикс, - подруга принцессы Шарлотты, мать той самой М.П. Фридерикс, что написала воспоминания про Николая I. -К-К.) и, ни у кого не спрашиваясь, бросилась к ней; мы обе расплакались, не видавшись целых три года! Говорят, что это проявление нежности не только не возбудило неудовольствия, но даже тронуло большинство присутствовавших. Сколько раз впоследствии мне говорили о моем первом появлении в этой галерее; юную принцессу осматривали с головы до ног и нашли, по-видимому, не столь красивой, как предполагали; но все любовались моей ножкой, моей легкостью походки, благодаря чему меня даже прозвали «птичкой».
Император Александр I. 1817. Рокштуль. Третьяковка.
Император Александр представил мне кавалеров, в числе которых я нашла немало знакомых мне еще со времени войны 1813 и 1814 гг. Дамы, представленные мне вслед затем вдовствующею государынею, были для меня все новые лица: m-lle Нелидова Екатерина Ивановна, как образец воспитанниц Смольного, поразила меня своею некрасивою наружностью, отсутствием изящества. Графиня Орлова Анна Алексеевна произвела на меня приятное впечатление предупредительностью своего обращения, и мне показалось, что ей было жаль меня, - юной принцессы, бывшей вновь и столь чуждой всем величественной обстановки! Мы обедали в большой четырехугольной зале. Я помню, что император указал мне на княгиню Варвару Долгорукую и на княгиню Софию Трубецкую как на двух молодых женщин, самых красивых при дворе и наиболее пользующихся успехом. Вечер проведен был в семейном кругу; моему старшему брату Вильгельму, сопровождавшему меня, едва минуло 20 лет, и он только что перестал расти. Меня сопровождали из Пруссии графиня Трухзес, в качестве обер-гофмейстерины, графиня Гаак, рожденная Таунцен, и моя добрая Вильдермет, бывшая моей гувернанткой с 1805 г.»
Принц Вильгельм Прусский в юности. Сент-Обен.
Между прочим, это будущий немецкий император Вильгельм I.
P.S. Продолжение следует.
P.P. S. Картинки кликабельны.