Звездное небо внутри нас
После вечернего гонга мы высыпали наружу и невольно ахнули: на нас будто перевернули склянку со звездами, я задрала голову и начала искать любимые созвездия - как раз на западе мне махал рукой Орион. Место проведения випассаны стараются выбирать вдали от шумных трасс и дорог, от городов и поселков. ДОЛ Гулдур Искорка на берегу Рефтинского вдхр. подошел идеально, наше уединение нарушали только звуки с ГРЭС, да рыбаки, выполняющие свой суровый обет зимней рыбассаны. 
Глядя на звезды я вспоминаю любимого писателя Юрия Коваля и Нату Белову, тоже любимую. Как-то раз мы заблудились в лесу в Абхазии. Вышли из пещеры, когда стемнело, и начали ходить кругами, а в лагерь ужасно хотелось - там костер, еда, вода, а мы мокрые, грязные, уставшие. В какой-то момент мы просто легли на траву, и Ната начала рассказывать нам про созвездия: "Там Кассиопея, тут Гончие Псы...", и время остановилось, и моральный закон внутри нас тоже заткнулся. А дорогу мы потом нашли с помощью интуиции, везения и логических построений.
Я вообще довольно много вспоминала на випассане, может, даже больше, чем следовало. Проваливалась в какие-то дебри, детально погружаясь то в садик, то в школу, то в какие-то свои путешествия. Например, нашу тибетскую кору http://catflat.livejournal.com/tag/%D0%9A%D0%9A%D0%9A - там у меня тоже что-то типа випассаны было, наверное.
Девчонки, несмотря на запреты, все-таки общались друг с другом. Они писали пальцем на снегу: "Просветление неизбежно, впереди вечность", "Мы - чудо", "Люблю добро", "Big Bhanga Theory" (это я написала, после лекции, когда нам настойчиво затирали про бхангу - растворение), "Miss my Saint-P.", "И это пройдет" и мое любимое "Свободу попугаЕм". "Не, свободу так просто не испугаешь", - думала я. На 7ой день мне стало как-то особенно невыносимо, конца края не было этой чудовищной пытке медитациями, кто-то скучал по Питеру, а я скучала по жизни. Перед отъездом мы ходили на концерт памяти Летова и Башлачева, на песне "Свобода" друзья схватили меня и начали качать на руках прямо перед сценой. "Как бежал за солнышком слепой Ивашка, как взрывал последний свой патрон..." - пела я по пути в свою комнату, и на душе становилось все легче и легче. "Как садился ангел на плечо" - перед нашим входом в зал для медитации девушка-сыроедка вылепила снежного ангела в позе лотоса, и мы улыбались ему.
Оказывается, сильнее, чем по буквам, я тосковала по музыке. Рефреном к последним дням была Увертюра к "Тристану и Изольде", когда я включила ее в наушниках, то тело мое покрыли мурашки размером со слона))) И не отпускали еще полчаса, пока я перебирала свои любимые "Black is the color", "К тебе" и "Сияние" Гражданской обороны, и много-много всего остального. Гоенка баловал нас лишь своими песнопениями, которые я так и не смогла полюбить. В одной явно слышалось что-то типа "gay protection" и "рага-джага".
Дефицит реальной жизни возбуждал подсознание, которое снабжало меня красочными снами, где я восходила на Эльбрус, искала подземные базы рептилоидов, а самый крутой сон был про двор детства, где я легла на поток воздуха. "Как же мне взлететь?", - спросила я местного алкоголика. "Включи внутреннее сияние!". Внутри разорвалось что-то типа нейтронной бомбы. И тут я взмыла так сильно, что проснулась. Через пару минут по коридору пошла наша Лена, ударяя в тибетскую чашу как в гонг.
4 утра. Орион ушел з горизонт, но где-то далеко, на льду Рефтинского водохранилища он будто бы оставил свой пояс - три палатки рыбаков в ряд, светящие мне, идущей на предпоследнюю утреннюю медитацию.
Глядя на звезды я вспоминаю любимого писателя Юрия Коваля и Нату Белову, тоже любимую. Как-то раз мы заблудились в лесу в Абхазии. Вышли из пещеры, когда стемнело, и начали ходить кругами, а в лагерь ужасно хотелось - там костер, еда, вода, а мы мокрые, грязные, уставшие. В какой-то момент мы просто легли на траву, и Ната начала рассказывать нам про созвездия: "Там Кассиопея, тут Гончие Псы...", и время остановилось, и моральный закон внутри нас тоже заткнулся. А дорогу мы потом нашли с помощью интуиции, везения и логических построений.
Я вообще довольно много вспоминала на випассане, может, даже больше, чем следовало. Проваливалась в какие-то дебри, детально погружаясь то в садик, то в школу, то в какие-то свои путешествия. Например, нашу тибетскую кору http://catflat.livejournal.com/tag/%D0%9A%D0%9A%D0%9A - там у меня тоже что-то типа випассаны было, наверное.
Девчонки, несмотря на запреты, все-таки общались друг с другом. Они писали пальцем на снегу: "Просветление неизбежно, впереди вечность", "Мы - чудо", "Люблю добро", "Big Bhanga Theory" (это я написала, после лекции, когда нам настойчиво затирали про бхангу - растворение), "Miss my Saint-P.", "И это пройдет" и мое любимое "Свободу попугаЕм". "Не, свободу так просто не испугаешь", - думала я. На 7ой день мне стало как-то особенно невыносимо, конца края не было этой чудовищной пытке медитациями, кто-то скучал по Питеру, а я скучала по жизни. Перед отъездом мы ходили на концерт памяти Летова и Башлачева, на песне "Свобода" друзья схватили меня и начали качать на руках прямо перед сценой. "Как бежал за солнышком слепой Ивашка, как взрывал последний свой патрон..." - пела я по пути в свою комнату, и на душе становилось все легче и легче. "Как садился ангел на плечо" - перед нашим входом в зал для медитации девушка-сыроедка вылепила снежного ангела в позе лотоса, и мы улыбались ему.
Оказывается, сильнее, чем по буквам, я тосковала по музыке. Рефреном к последним дням была Увертюра к "Тристану и Изольде", когда я включила ее в наушниках, то тело мое покрыли мурашки размером со слона))) И не отпускали еще полчаса, пока я перебирала свои любимые "Black is the color", "К тебе" и "Сияние" Гражданской обороны, и много-много всего остального. Гоенка баловал нас лишь своими песнопениями, которые я так и не смогла полюбить. В одной явно слышалось что-то типа "gay protection" и "рага-джага".
Дефицит реальной жизни возбуждал подсознание, которое снабжало меня красочными снами, где я восходила на Эльбрус, искала подземные базы рептилоидов, а самый крутой сон был про двор детства, где я легла на поток воздуха. "Как же мне взлететь?", - спросила я местного алкоголика. "Включи внутреннее сияние!". Внутри разорвалось что-то типа нейтронной бомбы. И тут я взмыла так сильно, что проснулась. Через пару минут по коридору пошла наша Лена, ударяя в тибетскую чашу как в гонг.
4 утра. Орион ушел з горизонт, но где-то далеко, на льду Рефтинского водохранилища он будто бы оставил свой пояс - три палатки рыбаков в ряд, светящие мне, идущей на предпоследнюю утреннюю медитацию.