(no subject)

Mar 12, 2007 02:48

При перечитывании в очередной раз "За миллиард лет до конца света", пришла в голову такая мысль. Происходящее в книге мы видим не "сверху", отстранённо, а с точки зрения одного из персонажей по имени "Малянов", большую часть текста упоминаемого в третьем лице (точно так же как у Роулинг всё происходящее мы видим глазами Гарри, хотя текст от его лица не идёт). Тем не менее, кое-где на протяжении абзаца-другого повествование вдруг начинает идти не от третьего, а от первого лица - не "Малянов сказал", "Малянов вошёл", а "я сказал" и "я вошёл" - а потом переключается обратно, на третье.


Например:

Но все получилось не так, как я думал. Едва мы выпили и я принялся с урчанием поедать гигантский бутерброд с икрой, как Вайнгартен совершенно трезвым голосом сказал:
- А теперь, отец, рассказывай, что с тобой произошло.
Я поперхнулся.
- Откуда ты взял?..
- Вот что, - сказал Вайнгартен, переставши сиять как масляный блин. - Нас здесь трое, и с каждым из нас кое-что произошло. Так что не стесняйся. Что тебе сказал этот рыжий?
- Вечеровский?
- Да нет, при чем здесь Вечеровский? К тебе явился маленький огненно-рыжий человечек в этаком удушливо-черном костюме... Что он тебе сказал?
...Малянов откусил от бутерброда сколько в рот влезло и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Все трое смотрели на него. Захар смотрел смущенно, робко улыбаясь, то и дело отводя взгляд. Вайнгартен бешено выкатывал глаза, готовясь заорать. А мальчишка, держа в руке обмусоленную шоколадную плитку, весь так и подался к Малянову, словно хотел в рот ему вскочить.

Последние же эпизоды, как известно, написаны целиком от первого лица.

Смысл такого переключения концовки я долгое время не понимал, а внезапное "я" вместо "Малянов" в середине повести списывал на банальную ошибку авторов и редакторскую небрежность.

А теперь догадался сопоставить эту ошибку со странным "отрывочным" стилем написания повести, и до меня дошло. По-видимому, имеем мы дело с мемуарами главного героя, написанными через много лет после самих событий, от которых к нам дошли лишь отдельные фрагменты - то ли недоведённые до ума черновики, то ли отрывки конечной рукописи. Это объясняет стиль.

Но не будем забывать, что пишет их человек сломленный и побеждённый, не осмелившийся пойти против давления Гомеостатического Мироздания или чем бы та сила не являлась. И вспоминать ему историю своей капитуляции, даже через много лет, очень неприятно. Тем более неприятно писать всё это о самом себе - даже автор, пишущий в стол, держит в уме воображаемую аудиторию. И вот он прибегает к знакомому многим нехитрому приёму: "один мой приятель..." И далее описывает случившееся с ним от лица некоего астрофизика Малянова. Но в разгаре работы ошибается и выдаёт себя: незаметно для себя переключается на первое лицо - "я сказал". Потом спохватывается и продолжает валять про некоего Малянова. То, что ошибка не была им исправлена, свидетельствует в пользу версии черновиков.

В конце же работы, когда дело подошло к самому главному - совершённому им выбору - автору, вероятно, просто надоело перед самим собой кривить душой. И дописывает последние главы уже от себя - чего уж врать-то.

То есть, посреди текста ошибка действительно есть. Но для "внешних" авторов - Стругацких - это ошибка преднамеренная. А для автора "внутреннего" - которого, вероятно, и звали вовсе не Маляновым, - нет.

Интересно, какие ещё есть версии, объясняющие этот разнобой?

literature

Previous post Next post
Up