КАК НАЧИНАЛОСЬ ЖЕНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ (в России) В КОНЦЕ 70-Х
нашла любопытный текст
начало
окончание
Погрузившись в архетип Деметры, а затем и Персефоны (каких трактует их Джин Шинода Болен в книге "Богини в каждой женщине"), я испытывала острое чувство: "что-то здесь не так"
Потом вспомнила об американской археологине литовского происхождения Марии Гимбутас, открывшей гилантическую до-индоевропейскую цивилизацию с её поклонением Богине,а также работу Айслер "Чаща и клинок"
Читая трактовку Персефоны как девы, не знающей, чего она хочет и отражающей лишь то, что хотят видеть в ней другие, "маминой дочки", вечно юной, предпочитающей "выполнять работу, не требующую инициативы", вынужденной треть года проводить в обществе мужчины, который её похитил и изнасиловал, отмечая её характеристики "неискренность, изворотливость, лживость и манипулирование и т.п. - я понимаю, что это именно тот образ женщины, который навязывается и поддерживается патриархатом:(
И если говорить о той же Гимбутас и Богине - то становится понятным, что и верховное божество Др.Греции (Зевс), и то зло, которое случилось с Персефоной и материю её Деметрой, как и пренебрежение той работой, которую делают Богини-матери (и те, кому они покровительствуют - т.е. женщины) - оно могло случится только в патриархальном обществе
И потому в тех статьях о трудностях, с которыми пришлось столкнуться активисткам фемдвижения в России в конце 70-х, мне особенно созвучным были эти слова:
[ХХХ]С течением лет, начав больше понимать западную жизнь, интересы тамошних женщин, я обнаружила нечто совершенно неожиданное для себя, нечто такое, что полностью перевернуло все мое мировосприятие, способ мышления, способ подхода к миру. Это было связано с тем, что мне удалось прочесть некоторые книги, которые в том мире читают буквально "все культурные люди", а здесь о них даже и не слышали. Это книги, рассказывающие о том периоде истории, который был до патриархата. Условно его приходится называть матриархатом, хотя само по себе это название неточное.
Благодаря этим книгам я поняла, что-то, что угнетает меня и, наверное, большинство людей, как женщин, так и мужчин, - это не только и не столько социальные условия жизни...
Это - способ видения мира, то, как мы подходим к жизни, через какую призму ее рассматриваем...
Все мы привыкли мыслить на языке разрубленного мышления, на языке раскола, на языке, грубо говоря, инь и янь, - где женское начало, конечно, темное, ночное и более или менее опасное и злое, а мужское, естественно, - светлое, логическое и т.д. даже само покушение на эту твердыню, на фундамент нашего мышления удивляет (если не вызывает агрессию). Вот оказалось, что было время, когда мир не был внутри себя враждебным самому себе, когда женщины и мужчины не были враждебно противопоставлены друг другу, так же, как не были врагами и другие противоположности, такие, как день и ночь, черное и белое, душа и тело, - и т.д. Я поняла, сколько зла Земле и всем нам принесло именно это противопоставление, и какое невиданное освобождение приносит человеку одна только попытка жить в мире, свободном от расщепления, от вечного раскола.
Это открытие - не нечто такое, что никак не связано с мировой культурой. Наоборот: многие поэты и писатели писали на эту тему и даже пишут до сих пор, - но только сами не зная, о чем пишут, как бы проговариваясь. (...) Можно очень много говорить и писать о матриархальном мировоззрении и в русской литературе: у Достоевского, Платонова, Мандельштама и Распутина, не говоря уже о Соловьеве. Любопытно, что литературоведы, замечавшие и у Платонова, и у Мандельштама их нежелание отрывать "все от всех", слиянность духовного и материального, живого и мертвого, и прочих противоположностей в их произведениях, приписывали это их национальному мировосприятию. Так, критик Васильев писал, что эти черты свойственны Платонову из-за его русского восприятия, а Струве ту же самую черту, обнаруженную им у Мандельштама, относит за счет еврейского происхождения этого поэта. На самом же деле причины тут не национальные, а исторические: и Платонову, и Мандельштаму, как и Шиллеру и многим другим, диктовала богиня, происходящая из другого, не патриархального времени.
Любопытно ещё, по одному из орфических (т.е. более древних, чем гомеровский, текстов), дочерью Деметры была Артемида, а не Персефона. А согласно другому, Деметра не просто сидела и ждала, когда освободят её дочь из преисподней, а тут же помяалась освобождать дочь, сама, на колеснице, запряжённой змеями
Ну и Элевсинские мистерии, дарующие посвященному в них радость в жизни и избавление от страха смерти, которые учредила Деметра после возврата Персефоны - можно рассматривать как осколок той самой, до-индоевропейской религии, где смерть являлась частью бесконечного цикла жизнь-смерть-жизнь
Словом, как говорил мой дедушка, "любое существо, даже умирая, даёт жизнь чему-то новому".
И тому же учат роды, кстати:)
начало
окончание
Погрузившись в архетип Деметры, а затем и Персефоны (каких трактует их Джин Шинода Болен в книге "Богини в каждой женщине"), я испытывала острое чувство: "что-то здесь не так"
Потом вспомнила об американской археологине литовского происхождения Марии Гимбутас, открывшей гилантическую до-индоевропейскую цивилизацию с её поклонением Богине,а также работу Айслер "Чаща и клинок"
Читая трактовку Персефоны как девы, не знающей, чего она хочет и отражающей лишь то, что хотят видеть в ней другие, "маминой дочки", вечно юной, предпочитающей "выполнять работу, не требующую инициативы", вынужденной треть года проводить в обществе мужчины, который её похитил и изнасиловал, отмечая её характеристики "неискренность, изворотливость, лживость и манипулирование и т.п. - я понимаю, что это именно тот образ женщины, который навязывается и поддерживается патриархатом:(
И если говорить о той же Гимбутас и Богине - то становится понятным, что и верховное божество Др.Греции (Зевс), и то зло, которое случилось с Персефоной и материю её Деметрой, как и пренебрежение той работой, которую делают Богини-матери (и те, кому они покровительствуют - т.е. женщины) - оно могло случится только в патриархальном обществе
И потому в тех статьях о трудностях, с которыми пришлось столкнуться активисткам фемдвижения в России в конце 70-х, мне особенно созвучным были эти слова:
[ХХХ]С течением лет, начав больше понимать западную жизнь, интересы тамошних женщин, я обнаружила нечто совершенно неожиданное для себя, нечто такое, что полностью перевернуло все мое мировосприятие, способ мышления, способ подхода к миру. Это было связано с тем, что мне удалось прочесть некоторые книги, которые в том мире читают буквально "все культурные люди", а здесь о них даже и не слышали. Это книги, рассказывающие о том периоде истории, который был до патриархата. Условно его приходится называть матриархатом, хотя само по себе это название неточное.
Благодаря этим книгам я поняла, что-то, что угнетает меня и, наверное, большинство людей, как женщин, так и мужчин, - это не только и не столько социальные условия жизни...
Это - способ видения мира, то, как мы подходим к жизни, через какую призму ее рассматриваем...
Все мы привыкли мыслить на языке разрубленного мышления, на языке раскола, на языке, грубо говоря, инь и янь, - где женское начало, конечно, темное, ночное и более или менее опасное и злое, а мужское, естественно, - светлое, логическое и т.д. даже само покушение на эту твердыню, на фундамент нашего мышления удивляет (если не вызывает агрессию). Вот оказалось, что было время, когда мир не был внутри себя враждебным самому себе, когда женщины и мужчины не были враждебно противопоставлены друг другу, так же, как не были врагами и другие противоположности, такие, как день и ночь, черное и белое, душа и тело, - и т.д. Я поняла, сколько зла Земле и всем нам принесло именно это противопоставление, и какое невиданное освобождение приносит человеку одна только попытка жить в мире, свободном от расщепления, от вечного раскола.
Это открытие - не нечто такое, что никак не связано с мировой культурой. Наоборот: многие поэты и писатели писали на эту тему и даже пишут до сих пор, - но только сами не зная, о чем пишут, как бы проговариваясь. (...) Можно очень много говорить и писать о матриархальном мировоззрении и в русской литературе: у Достоевского, Платонова, Мандельштама и Распутина, не говоря уже о Соловьеве. Любопытно, что литературоведы, замечавшие и у Платонова, и у Мандельштама их нежелание отрывать "все от всех", слиянность духовного и материального, живого и мертвого, и прочих противоположностей в их произведениях, приписывали это их национальному мировосприятию. Так, критик Васильев писал, что эти черты свойственны Платонову из-за его русского восприятия, а Струве ту же самую черту, обнаруженную им у Мандельштама, относит за счет еврейского происхождения этого поэта. На самом же деле причины тут не национальные, а исторические: и Платонову, и Мандельштаму, как и Шиллеру и многим другим, диктовала богиня, происходящая из другого, не патриархального времени.
Любопытно ещё, по одному из орфических (т.е. более древних, чем гомеровский, текстов), дочерью Деметры была Артемида, а не Персефона. А согласно другому, Деметра не просто сидела и ждала, когда освободят её дочь из преисподней, а тут же помяалась освобождать дочь, сама, на колеснице, запряжённой змеями
Ну и Элевсинские мистерии, дарующие посвященному в них радость в жизни и избавление от страха смерти, которые учредила Деметра после возврата Персефоны - можно рассматривать как осколок той самой, до-индоевропейской религии, где смерть являлась частью бесконечного цикла жизнь-смерть-жизнь
Словом, как говорил мой дедушка, "любое существо, даже умирая, даёт жизнь чему-то новому".
И тому же учат роды, кстати:)