(no subject)
Можно (а иногда даже нужно, если вам больше 25 лет) не любить аниме.
Но не любить Миядзаки - это я не знаю, это просто сердца не иметь.
Миядзаки любят за доброту, которая прямо из палаты мер и весов. За природу, которая живее всех людей. За героев, которые вздохнув, берут себя в руки и перевоспитывают всё зло вокруг (и оказывается, что зло - вовсе не злое, просто у него так в жизни всё сложилось). За загадки, которые так и остаются нераскрытыми - потому что совершенно необязательно что-то объснить и разгадать, чтобы им восхищаться.
Но у меня совершенно особая любовь к Миядзаки.
Есть в его фильмах абсолютно завораживающий контраст войны и мира. В идеально прорисованной вселенной с яркими домами, пестрыми людьми, взбалмошенными колдунами, музыкой, гирляндами, полнейшим восторгом - вдруг, где-то наверху, между зефирно-нежных облаков, как бы между делом, проплывает грузная военная авиация. И всё понятно.
Чтобы объяснить детям, что такое война, достаточно показать её медленное и устрашающее заползание в кадр, где еще минуту назад было полнейшее радужное счастье.
Но не любить Миядзаки - это я не знаю, это просто сердца не иметь.
Миядзаки любят за доброту, которая прямо из палаты мер и весов. За природу, которая живее всех людей. За героев, которые вздохнув, берут себя в руки и перевоспитывают всё зло вокруг (и оказывается, что зло - вовсе не злое, просто у него так в жизни всё сложилось). За загадки, которые так и остаются нераскрытыми - потому что совершенно необязательно что-то объснить и разгадать, чтобы им восхищаться.
Но у меня совершенно особая любовь к Миядзаки.
Есть в его фильмах абсолютно завораживающий контраст войны и мира. В идеально прорисованной вселенной с яркими домами, пестрыми людьми, взбалмошенными колдунами, музыкой, гирляндами, полнейшим восторгом - вдруг, где-то наверху, между зефирно-нежных облаков, как бы между делом, проплывает грузная военная авиация. И всё понятно.
Чтобы объяснить детям, что такое война, достаточно показать её медленное и устрашающее заползание в кадр, где еще минуту назад было полнейшее радужное счастье.