(no subject)
Ты похожа на неё. На Клэр. И на актрису, которая её играет. А я хотела быть похожей на неё.
Мы почти не знакомы. Но иногда я думаю, что было бы здорово выпить с тобой чашку кофе. Я вижу только твои фотографии и знаю всего несколько моментов твоей жизни. Один из этих моментов - наша встреча вчетвером на 8е марта. Мы тогда были ещё в школе. Ты передала нам всем подарки. Эта закладка до сих пор лежит у меня.
Я вижу только фотографии и запоминаю улыбку. Ты мне кажешься очаровательной.
Я читаю книжку и всё время помню, что это ты мне её посоветовала, одну из четырёх, отнеся её в категорию уютных. Я немного злюсь на тебя. Совсем капельку. Это не уютная книжка. Она грустная. Она очень-очень грустная. И очень жизненная. Она слишком похожа на жизнь. Невероятность её истории слишком болезненно вписывается в картину повседневного мира.
Я не знаю, рада ли я, что читаю. Я люблю книжки со счастливым концом. А тут получается, что с каждой страницей я старею. Я старею, потому что история стареет. Она вливается через глаза в вены, пульсирует в висках. Болит голова. Я устала читать всё утро. И не уверена, хочу ли знать, чем всё закончится. Впрочем, я не хотела бы знать, что уже сейчас происходит. Надо было останавливаться на половине. На той самой вершине американских горок, о которой говорила Клэр.
Размышляю. Почему, почему ты называешь эту книгу уютной? Чем ты дышишь в это жизни, что ты чувствуешь, почему эта история вызывает такие чувства? Хотя, наверное, я могу понять тебя. Наверное, могу.
Мы почти не знакомы. Но иногда я думаю, что было бы здорово выпить с тобой чашку кофе. Я вижу только твои фотографии и знаю всего несколько моментов твоей жизни. Один из этих моментов - наша встреча вчетвером на 8е марта. Мы тогда были ещё в школе. Ты передала нам всем подарки. Эта закладка до сих пор лежит у меня.
Я вижу только фотографии и запоминаю улыбку. Ты мне кажешься очаровательной.
Я читаю книжку и всё время помню, что это ты мне её посоветовала, одну из четырёх, отнеся её в категорию уютных. Я немного злюсь на тебя. Совсем капельку. Это не уютная книжка. Она грустная. Она очень-очень грустная. И очень жизненная. Она слишком похожа на жизнь. Невероятность её истории слишком болезненно вписывается в картину повседневного мира.
Я не знаю, рада ли я, что читаю. Я люблю книжки со счастливым концом. А тут получается, что с каждой страницей я старею. Я старею, потому что история стареет. Она вливается через глаза в вены, пульсирует в висках. Болит голова. Я устала читать всё утро. И не уверена, хочу ли знать, чем всё закончится. Впрочем, я не хотела бы знать, что уже сейчас происходит. Надо было останавливаться на половине. На той самой вершине американских горок, о которой говорила Клэр.
Размышляю. Почему, почему ты называешь эту книгу уютной? Чем ты дышишь в это жизни, что ты чувствуешь, почему эта история вызывает такие чувства? Хотя, наверное, я могу понять тебя. Наверное, могу.