Для начала небольшая хронологическая табличка. Чтобы ясен был исторический контекст, в котором прозвучали "разоблачения".
25.02.1956
Доклад Н.С. Хрущёва на закрытом заседании XX съезда КПСС.
02.03.1956
Расстрел в Тбилиси демонстрации молодёжи в защиту Сталина (за Молотова против Хрущёва и Булганина).
12.03.56
Польша. Смерть Болеслава Берута.
15.03.56
15 марта 1956 г. в Польшу прибыла советская делегация во главе с Хрущевым. Хрущеву предстояло участвовать в обсуждении кандидатуры нового первого секретаря ПОРП. Он занял осторожную позицию и заверял участников пленума, что не намерен вмешиваться в кадровые решения ПОРП. На Пленуме был найден временный компромисс, и руководителем партии избран Э.Охаб - сторонник центристской линии. (Кара-Мурза Экспорт революции 2005 гл. 7)
28.03.1956
Статья в "Правде": "Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма ?"
17.04.1956
СССР объявляет о закрытии Коминформа .
18.04.1956
Великобритания. Официальный визит советских руководителей в Великобританию Председателя Совета Министров СССР Н. А. Булганина и члена Президиума Верховного Совета СССР Н.С. Хрущева (18-27 апреля).
19.04.1956
Указ Президиума Верховного Совета СССР об отмене постановления Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов" и постановлений ЦИК СССР от 1 декабря 1934 г. от 14 сентября 1937 г. "О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик".
19.04.1956
В газете русских белоэмигрантов "Новое русское слово" опубликована статья "Сталин был агентом царской охранки"
23.04.1956
В журнале "Лайф" опубликован "документ", из которого следует, что Сталин был агентом Охранного отделения.
25.04.1956
Указ Президиума Верховного Совета СССР об отмене судебной ответственности рабочих и служащих за самовольный уход с предприятий и из учреждений и за прогул без уважительной причины.
28.04.1956
Указ Президиума ВС СССР о снятии с депортированных народов режима спецпоселения
29.04.1956
Британское адмиралтейство объявляет об исчезновении водолаза Лайонела Крэбба, который сделал погружение в Портсмутской гавани рядом с советским крейсером, на котором в Великобританию прибыли руководители СССР (обезглавленный труп Крэбба обнаружен в море 26 июня 1957 г.).
17.05.1956
В Москве подписана конвенция о культурном сотрудничестве между СССР и ФНРЮ.
01.06.1956
В СССР Молотов освобожден от должности министра иностранных дел. На этот пост назначен Шепилов.
01.06.1956
Пребывание в СССР президента Югославии И. Броз Тито и сопровождающих его лиц (1-23 июня).
17.06.1956
Редакция журнала «Нуови аргоменти» обратилась к ряду политиков и деятелей культуры с вопросами о значении XX съезда КПСС и разоблаченного на нем «культа личности» Сталина. Ответы Тольятти, помимо журнала (№ 20, май-июнь 1956 г.), были опубликованы 17 июня в газете «Унита». Именно эта их публикация вызвала широкий резонанс в мире, особенно среди коммунистов. Интервью, в котором Тольятти выдвинул тезис о «полицентричности» коммунистического движения на современном этапе, а также заявил о необходимости преодоления пороков общественной системы, сложившейся при Сталине и носившей признаки «бюрократического перерождения», о том, что эта система нуждается в «глубокой корректировке» в сторону демократизации, было подвергнуто критике в постановлении ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий».
20.06.1956
В Москве подписаны совместное заявление правительств СССР и ФНРЮ и декларация об отношениях между Союзом коммунистов Югославии и КПСС.
28.06.1956
28 июня 1956 г. в Познани начались беспорядки. Поводом было повышение производственных норм и сокращение зарплаты на 3,5%. Рабочие начали забастовку и прошли маршем к ратуше. Поначалу процессия протекала мирно, но при подходе к центру города к ней присоединилось большое количество молодежи (согласно советским источникам - студентов). Они кричали: «Свободу, хлеб и справедливость! Долой Советский Союз! Долой советскую оккупацию! Свободу кардиналу Вышинскому! Отдайте нам нашу религию!» Они пели патриотические, религиозные и социалистические песни. Одна группа штурмовала здание полиции и захватила оружие, другие захватили радиостанцию и здание суда, открыли тюрьмы. В полдень появились армейские танки, подразделения госбезопасности и полиции. К вечеру восстание было подавлено, погибло 54 человека, 300 было ранено. Вероятно, быстрое подавление восстания предотвратило более тяжелую катастрофу. (Кара-Мурза Экспорт революции 2005 гл. 7)
30.06.1956
Постановление ЦК КПСС "О преодолении культа личности и его последствий"
07.07.56
Принятие бундестагом ФРГ закона о всеобщей воинской повинности
А теперь - отрывок из книги Козлова:
Козлов В.П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке. -- М: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2001. -- 224 с.
Глава 8. "Величайший секрет" И.В.Сталина
19 апреля 1956 г. газета русских белоэмигрантов "Новое русское слово" в статье "Сталин был агентом царской охранки" анонсировала предстоящую публикацию в журнале "Лайф" сенсационного документа, доказывающего связь И.В.Сталина с Охранным отделением Департамента полиции[219]. Одновременно с этим директор-распорядитель базировавшегося в США Толстовского фонда А.Л.Толстая устроила пресс-конференцию, на которой объявила, что этот документ хранится в одном из банков и принадлежит Толстовскому фонду. Публике была продемонстрирована фотокопия документа. "Мы, -- объявила Толстая, -- пытались опубликовать этот документ и здесь, и в Англии. Несмотря на его достоверность, до сих пор нам это сделать не удалось, так как мешали соображения международного политического характера"[220].
Публикация документа вместе с пространными комментариями известного биографа Сталина И.Д.Левина появилась в номере журнала "Лайф" от 23 апреля[221]. Спустя некоторое время работа Левина в расширенном варианте вышла в свет отдельной книгой[222].
Приведем полностью и по возможности точно текст этого документа.
"М.В.Д.
Заведывающий
Особым отделом
Департамента Полиции
Совершенно секретно
Лично
12 июля 1913 года
[No] 2898
Милостивый Государь Алексей Федорович!
Административно-высланный в Туруханский Край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал Начальнику Тифлисского Губернского Жандармского Управления ценные агентурные сведения.
В 1908 году Начальник Бакинского Охранного Отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного Отделения.
Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.
После избрания Сталина в Центральный Комитет Партии в г. Праге, Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.
Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы.
Примите уверения в совершенном к Вам почтении"[223].
Письмо было подписано подписью-автографом "Еремин", на полях указывался его адресат -- "Начальник Енисейского Охранного Отделения А.Ф.Железняков", документ содержал регистрационный штамп этого отделения, входящий регистрационный номер ("152"), дату регистрации ("23/УП").
Левин подробно рассказал об истории открытия им документа. По его словам, впервые в поле его внимания он попал в 1946 г. благодаря сыну известного российского адмирала С.Макарова -- В.Макарову. Владелец оригинала письма Еремина Б.Сергиевский в 1947 г. передал его Левину для экспертизы на предмет подлинности, сообщив, что к нему он попал из Шанхая от профессора М.П.Головачева, который, в свою очередь, получил его "от его сибирских товарищей, бежавших в Китай" из России. Продолжая поиски, Левин установил, что человек, привезший письмо в Китай, был неким полковником Руссияновым. Письмо Еремина он извлек вместе с другими документами "из архивов Сибирского охранного отделения".
Пытаясь установить подлинность письма Еремина, Левин обратился к ведущему американскому эксперту в области сомнительных документов А.Д.Осборну. Тот с помощью лабораторных исследований установил, что документ написан на бумаге не американского и не западно-европейского производства, изготовленной "давно". "Значит, -- заключил Левин, -- она вполне могла быть произведена в России еще до Первой мировой войны"[224]. По мнению Осборна, документ был напечатан на пишущей машинке "Ремингтон" шестой модели, собранной до революции.
Слева: «подпись Ерёмина» под фальшивым документом. В центре - подпись Ерёмина, выгравированная на серебряном кувшине, на которую ссылался Исаак Левин, доказывая подлинность письма. Справа - подпись Ерёмина на хранящемся в архиве прошении об отпуске.
В ходе дальнейших поисков Левин установил, что и Железняков, и Еремин -- реальные исторические лица и даже занимали в это время соответствующие должности.
Одним из важнейших информаторов Левина в этой части его разысканий стал бывший генерал охранки А.Спиридович. Он подтвердил аутентичность подписи Еремина на документе, а затем даже отдал ему серебряный графин, подаренный его подчиненными, на котором среди прочих подписей была выгравирована и подпись Еремина, совпавшая с почерком на письме. Спиридович же назвал Левину и человека, который мог иметь отношение к связям Сталина с охранкой. Это был офицер охранки, некий Николай "Золотые очки", бежавший из России в Германию и под фамилией "Добролюбов" служивший сторожем при греческой православной церкви в Берлине.
Левин отправился в Берлин, где узнал, что "Добролюбов" перебрался в церковь в Висбадене. Но и здесь оказалось, что он опоздал: человек по кличке Николай "Золотые очки" закончил свой жизненный путь на кладбище. Запомним этот, на первый взгляд, незначительный эпизод, поскольку вскоре он станет очень важным в сюжете о письме Еремина, приобретя совершенно иной, далекий от российской истории характер.
Публикация Левина не была случайной. В том же апрельском номере журнала "Лайф" был помещен еще более сенсационный материал -- ранее не публиковавшийся отрывок из мемуаров крупного советского разведчика А.Орлова, в 1938 г. сбежавшего в Соединенные Штаты Америки[225]. Орлов, приведя огромное количество дотоле неизвестных фактов, попытался доказать, что т.н. "заговор Тухачевского", во-первых, реально существовал и, во-вторых, расстрел высокопоставленных советских военачальников был местью Сталина за то, что в их распоряжении оказались подлинные документы, подтверждавшие связи диктатора с охранкой. Более того, Орлов пошел еще дальше. По его мнению, побудительным мотивом состоявшегося в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС доклада Н.С.Хрущева с разоблачением культа личности Сталина стали открывшиеся партийному руководству СССР обстоятельства сотрудничества Сталина с царской охранкой. Боясь, что его опередят с разоблачениями, считает Орлов, Хрущев и пошел на подобный шаг.
Левин старательно следует этому фантастическому домыслу Орлова. Документально доказав, пишет он, что "вся карьера Сталина до революции складывалась под знаком великого секрета его жизни-службы в качестве шпиона, мы получим ответ на вопрос, который задает весь мир после сенсационных разоблачений, прозвучавших на XX съезде..."[226].
Итак, "Лайф" своим апрельским номером разом представил общественности двойную сенсацию, удивительно сходившуюся в одну точку. Немудрено поэтому, что вокруг этих сенсаций развернулась одна из самых выдающихся в истории фальсификаций исторических источников полемическая дуэль.
[Описание полемической дуэли, развернувшейся на Западе, очень интересное, но и весьма пространное, я осмелился опустить - М.З.]
Печально, но факт: все споры вокруг письма Еремина могли бы прекратиться сразу после знакомства с советскими архивами. Но иностранцам по столь деликатной проблеме доступ к ним был закрыт, а для советских ученых сама постановка темы "Сталин -- агент охранки" была просто невозможна.
Впрочем, до определенного момента. С началом перестройки появилась возможность более или менее свободного обсуждения ранее запретных тем. Уверен, что ни М.С.Горбачев, ни его советники, задумывая перестройку, к сожалению, ничего не знали о своем предшественнике -- египетском фараоне Аменхотепе, также решительно разорвавшем связь с прошлой идеологией. Опьяняющее ощущение свободы слова и мнений, к которой так жадно десятилетиями стремились россияне, наконец-то стало возможным.
"Комсомолец Забайкалья", кажется, стал первым органом массовой информации, поведавшим советскому читателю о том, что "Сталин -- агент царской охранки". Помещенное на страницах этой газеты интервью доктора исторических наук, профессора Московского государственного института международных отношений Ф.Д.Волкова не оставляло никаких сомнений на этот счет. В интервью корреспонденту этой газеты Волков сообщил о сенсационном факте: "Доктором исторических наук, профессором Георгием Анастасовичем Арутюновым в Центральном государственном архиве Октябрьской революции найден документ, подтверждающий, что И. Сталин-Джугашвили был агентом царской охранки. Копия этого документа была направлена в свое время Н.С.Хрущеву. О нем было сообщено Л.И.Брежневу, К.У.Черненко и в 1986 году -- М.С.Горбачеву"[256].
Вскоре массовый советский читатель впервые получил возможность ознакомиться и с текстом письма Еремина, хранившегося, по словам его публикаторов -- Волкова и Арутюнова, в Центральном государственном архиве Октябрьской революции. В комментариях к публикации авторы констатировали, что письмо Еремина "свидетельствует: не позже 1906 года И.Джугашвили (Сталин) стал агентом царской охранки и добросовестно выполнял принятые на себя обязательства на протяжении нескольких лет, примерно до 1912 года"[257].
Публикация Волкова и Арутюнова легко и плавно включила предательство Сталиным дела революции в мрачный список преступлений сталинизма, все более и более стремительно пополнявшийся на рубеже 80--90-х годов. Правда, ее авторы были вынуждены отметить "замечания в отношении его (письма Еремина -- В.К.) подлинности", тут же, впрочем, постаравшись дезавуировать их. Касаясь возможности того, чтобы Департамент полиции в официальной переписке мог назвать подлинную фамилию, а не кличку своего агента, Волков и Арутюнов склонны объяснить это тем, что к 1913 г. "надобность в жандармской конспирации отпала", поскольку Сталин порвал сотрудничество с охранкой. По их словам, начальником Енисейского охранного отделения в 1913 г. был М.А.Байкалов, а не Железняков, но это несоответствие авторы объясняют "намеренной или ненамеренной ошибкой Еремина, который в бюрократическом рвении "повысил" в должности А.Ф.Железнякова" (?). По заключению Волкова и Арутюнова, подпись Еремина совпадает с подписями на других вышедших из его подразделения документах.
Волков и Арутюнов либо не знали или не имели возможности знать о той полемике, которая существовала в западной прессе вокруг письма Еремина, либо сознательно умолчали о ней. Ведь тогда шокированному советскому читателю было бы легче объективно судить об этом документе. Однако их публикация содержала ссылки на архивные материалы, даже прямо сообщала, что оригинал, т.е. отпуск письма, направленного в Енисейск Ереминым, сохранился. Иначе говоря, казалось, что для советских ученых стало возможным то, что в силу обстоятельств доступа к советским архивам было абсолютно невозможно для западных исследователей.
После публикации Волкова и Арутюнова стало ясно: ответ на вопрос о подлинности письма Еремина могут дать только архивные разыскания, тем более что время перестройки создало условия для них в гораздо большей степени, чем ранее. И такие разыскания были блестяще проведены сотрудниками того самого архива, на который ссылались Волков и Арутюнов.
Серия статей З.И.Перегудовой и Б.В.Каптелова[258] представляла собой образец высочайшего мастерства источниковедческого анализа, традиционно известного как "внутренняя" и "внешняя" критика исторического источника. Поразительно, что, вероятно, не зная полемики вокруг письма Еремина в западных средствах массовой информации, авторы статей шли в своих размышлениях как бы параллельно с теми, кто доказывал фальсифицированный характер этого документа на основании его определенных признаков. Но у них было еще и большое преимущество перед своими коллегами-предшественниками: они прекрасно знали документы Департамента полиции и потому могли пользоваться не воспоминаниями, не предположениями и домыслами, а всей совокупностью фактов, документально зафиксированных в архивных материалах.
Прежде всего, выяснилось, что никакого отпуска, копии письма Еремина в тщательно сохраненных и пронумерованных еще до 1917 г. делах Департамента полиции нет и не было, что подтверждается и журналом регистрации исходящей корреспонденции. Угловой штамп письма Еремина не соответствует угловым штампам бумаг, исходящих из Департамента полиции в 1906-- 1913 гг.: например, бланки со словом "заведывающий" не употреблялись со второй половины 1910 г. Регистрационный штамп входящей корреспонденции также вызвал у авторов "недоумение". Они установили, что в "этот период" "во всех жандармских учреждениях подобные штампы проставлялись с зафиксированной на каждый день датой и только сам номер заполнялся от руки". Переписка с пометой "лично", согласно существовавшим правилам, неизбежно предполагала указание не только должности, но и чина адресата и автора.
Поразительный результат дал анализ исходящего номера письма Еремина -- 2889. Согласно действовавшей в 1913 г. в Департаменте полиции Инструкции по ведению делопроизводства, Особый отдел получил для секретной корреспонденции номера начиная с 93001 и далее, а для совершенно секретной корреспонденции -- с номера 111001. Следовательно, документ с номером 2889 никак не мог выйти из Особого отдела.
Вызывают у авторов статьи сомнения и другие особенности письма Еремина. Так, согласно правилам дореволюционного правописания, в бумагах Департамента полиции невозможно найти отчества ("Иванович", "Васильевич" и т.д. -- всегда писалось "Иванов", "Васильев" и т.д.), тогда как в письме Еремина Сталин назван Иосифом Виссарионовичем. Документами архива не подтверждается причастность Сталина к разгрому Авлабарской типографии, обнаруженной полицией в 1906 г. совершенно случайно. Во всех документах Департамента полиции Сталин фигурирует в это время под кличками "Коба", "Сосо", "Кавказец", "Молочный". Кличка "Сталин" использовалась Департаментом полиции в отношении автора работ по национальному вопросу -- там не было известно, что за ней скрывается Джугашвили. По документам известно, что в 1913 г. не существовало Енисейского охранного отделения, а существовал Енисейский розыскной пункт, заведующим которого был не Алексей Федорович Железняков, а Владимир Федорович -- единственный Железняков, служивший в 1913 г. в корпусе жандармов. Сам Еремин в июле 1913 г. не мог подписать такого письма, поскольку, согласно сохранившемуся заявлению, с 1 июня находился в двухмесячном отпуске. Для архивистов, постоянно сталкивавшихся с подписанными Ереминым документами, констатировали Перегудова и Каптелов, "совершенно очевидно, что подпись Еремина подделана".
Подписи Ерёмина на документах из финских архивов
Казалось бы, выводы компетентных историков-архивистов должны были бы закрыть вопрос о подлинности письма Еремина, которое после их работы со всей очевидностью можно было бы назвать так называемым "письмом Еремина". Но оно было так привлекательно, так легко и просто объясняло период сталинского правления, что в дальнейшем полемика и в России пошла в русле "западного сценария" споров вокруг этого документа.
Волков взял на себя роль "советского Левина", упрямо доказывая в ряде своих публикаций подлинность "письма Еремина"[259]. Так, опираясь на справку царской охранки от 19 октября 1911 г., в которой упоминался "начальник Енисейского губернского управления" ротмистр Железняков, он почему-то уверенно заявил, что Перегудовой и Каптелову, "столь компетентным товарищам, следовало бы знать, что Енисейское охранное отделение, по имеющимся документам, существовало". Во-вторых, утверждает он, в 1913 г. начальником Енисейского охранного отделения был М.А.Байков, а А.Ф.Железняков был его заместителем. Это противоречие, по мнению Волкова, "кажущееся: может быть это ошибка Еремина, повысившего А.Ф.Железнякова и перепутавшего его имя -- не Алексей, а Владимир Федорович. Ошибка могла произойти". В-третьих, Волков настаивает на подлинности подписи Еремина. В-четвертых, Волков констатирует: "по данным Б.Каптелова и 3.Перегудовой номер документа не совпадает" (с чем? -- Б.К.), никак, впрочем, не пытаясь объяснить такое несовпадение. В-пятых, упоминание в "письме Еремина" Сталина и Джугашвили он объясняет двумя причинами: документ был секретным и личным, с 1912 г. Сталин прекратил или ослабил свои связи с охранкой. В-шестых, по мнению Волкова, Еремин "мог задержаться" с отъездом в Финляндию. В-седьмых, по его мнению, "можно утверждать определенно", что Сталин был причастен к провалу Авлабарской типографии.
Это была имитация научного знания в форме достаточно грубых передержек, нагловатых умолчаний и бессодержательных домыслов. Однако основные выводы статей Волкова и Арутюнова еще какое-то время оставались предметом пропаганды их последовательницы Серебряковой[260]. Впрочем, все же Серебрякова, отстаивая тезис о Сталине как агенте охранки, после работ Перегудовой и Каптелова сначала с большей осторожностью начала относиться к "письму Еремина", а затем и вовсе исключила его из арсеналов своих доказательств о провокаторстве Сталина.
К началу 90-х годов, можно сказать определенно, "письмо Еремина" утратило свою актуальность, окончательно перейдя из разряда подозрительных исторических источников в разряд фальсификаций. И вместе с тем в последние годы оно вновь продемонстрировало свою жизнестойкость, способность к реанимации. 19 сентября 1997 г. профессор Ю.Хечинов поведал читателям "Известий" об обнаруженном им в США в архиве Толстовского фонда все того же злополучного "письма Еремина"[261]. Торопливая сенсация состоялась, хотя и была почти сразу развенчана. Сначала Ю.Фельштинский[262], а затем вновь Перегудова[263] напомнили читателям все перипетии открытия, бытования и изучения "письма Еремина". Последняя, повторив свои доказательства признаков подлога, пошла чуть дальше. Проведенная по ее просьбе юристом-графологом Д.П.Поташник графологическая экспертиза "с большой степенью вероятности удостоверила, что подпись в подражание Еремину" была выполнена... полковником Руссияновым, тем самым полковником, с именем которого связывалась находка "письма Еремина".
Трудно судить о времени изготовления подлога. Участники полемики вокруг него называли две даты: конец 30-х и конец 40-х годов. Ясно, однако, что он был точно рассчитан по своим политическим последствиям. В момент же его внедрения он не смог сыграть ту роль, которую отвел ему автор фальсификации: живой Сталин казался слишком опасной фигурой для компрометации.
Чем замечательно "письмо Еремина" в истории фальсификации исторических источников? Прежде всего, высокой техникой подлога, начиная от легендирования его введения в общественный оборот и кончая приемами изготовления: бумага, шрифт, угловой штамп, штамп входящей корреспонденции, знание хронологии структурных и кадровых изменений в учреждениях охранного отделения. Но, как справедливо пишет Перегудова, "автор фальшивки слишком понадеялся на себя, на свою память", допустив серию мелких, но значимых для доказательства подлога неточностей. "Письмо Еремина", введенное в общественный оборот в очень важный период истории СССР, связанный с разоблачением Сталина, на этом фоне приобрело удивительную привлекательность и убедительность и потому легко реанимировалось дважды: сначала на Западе, а затем, уже в эпоху перестройки, -- в СССР. Его бытование причудливым образом переплелось и с американской историей периода маккартизма.
Полемика вокруг "письма Еремина" может считаться классическим случаем постижения истины. От общих, порой условно доказательных рассуждений ее участники со временем все чаще и чаще подходили к получению проверенного знания, а затем вышли и на стадию доказательных документально фактов. Политический подтекст дискуссии, конечно, сдерживал продвижение к признанию документа фальсификацией, но он же еще больше оттеняет то обстоятельство, что тяга к истине составляет неотъемлемую черту, присущую человеческому знанию. С позиции "Сталин -- агент охранки", конечно же, проще объяснить многие события советской истории, но от этого понятнее для всех нас она не станет. Наоборот, она будет упрощена, даже примитивизирована, и в личностях ее персонажей, и в сущности происходивших событий и явлений.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Вот такие дела.
Тут, на мой взгляд любопытны следующие соображения:
1) Сталина обвиняют не в кровавом терроре, а в работе на тайную полицию. На тот момент подобный путь дискредитации коммунистического движения казался эффективнее;
2) публикация в журнале "Лайф" гармонично дополняет хрущёвские "разоблачения" на партийном съезде, а момент публикации с удивительной точностью совпадает с визитом самого Никиты Сергевича в Лондон (сам визит мог закончиться лично для Никиты Сергевича трагически, но Крэбб потерял голову);
3) умиляет готовность отечественных антисоветских мух садиться на окаменевшее антисоветское г... ;
4) напрашивается мысль, что при отсутствии готовых зарубежных фальшивок таковские правдолюбы могут напрячься и сочинить что-то и "от себя".
http://maxpark.com/community/1920/content/2410979