Вена. Карлскирхе, Еврейский квартал, библиотека, музеи
Под куполом кирхи Карла росписи барокко необычно сочетаются со штрихами угля и современной экспрессией на развороте символичной книги.
Поверхность со штрихами лишь при взгляде снизу закрывает нам росписи купола и является площадкой, на которую поднимает лифт для подробного рассмотра барочных деталей.
Изображения вблизи не такие уж искаженные, как часто бывает у купольных росписей, а детали очень подробные, вплоть до цифр и текста в книгах.
Кто просветит меня-неуча в отношении прародителей христианства и скажет, что написано в центре?
Шатающаяся стальная лестница сменяется винтовой, ведущей на самую верхушку Карловой церкви. На пути встречаются прелестные текстуры.
Будем считать кирху Карла тренировочным этапом в покорении (когда-нибудь) грандиозной кирхи Марии в Дрездене.
Перед кирхой оказалась детская площадка, не оставленная без внимания, а на ней - русскоязычная мама (в Вене часто слышна русская речь, особенно с диалектами и смешанными конструкциями), пытающаяся безуспешно научить своего ребенка делиться игрушками с гостями. Нам пришлось уйти, чтобы пример не оказался заразительным, ну и во избежании последствий провокаций.
Помимо русской речи, в гораздо большем объеме слышались восточно-балканские наречия. И частенько на площадках летела лузга от семечек.
И еще из уличных наблюдений:
- невероятно чистые скверы, дорожки (штраф за собачьи дела, кажется, 46 евро);
- велодорожки иногда совмещены с пешеходными (что ирритировало мой немного по-немецки структурированный мозг);
- свободные пространства центральных бульваров иногда со всех сторон огорожены сетчатыми заборами, за которыми играют уличные баскетболисты, как в Нью-Йорке.
„Wir Wiener haben’s nicht drauf“, что можно вольно перевести как „Спросите нас, венцев, что-нибудь полегче“, - так ответила на наш вопрос о местонахождении нужной улицы одна дама в облаке парфюма, меховой опушке, огромных темных очках и под толстым слоем спрея с серебринками (я понадеялась, что аборигены знают свой центр). Она, следует отметить, долго пыталась вслух соображать, жестикулируя руками, обвешенными пакетами из бутиков, широко улыбалась и в конце концов рассмеялась над собственной беспомощностью. Если бы мы спросили про какой-нибудь бутик, а не про еврейский квартал...
Нашли в итоге сами. Очень тихий пустынный квартал. Совсем не похож на Маре. :)
На небольшой площади мемориал Холокосту, в форме куба из множества книг, обращенных корешками внутрь… На заднем плане памятник Лессингу.
Корешки и развороты книг (не каменных, но почти окаменевших в силу древности) хорошо рассматривать в парадном зале Национальной библиотеки. Ужасно холодное помещение с сухим воздухом (важно для хранения книг), в дверях любезнейший смотритель, готовый по надобности служить гидом. Кстати, Австрия - первая моя заграница, где не нужно было мучительно вспоминать английский.
Ужасно интересные развороты, хотя ничего не понятно. Тот случай, когда форма завораживает больше, чем содержание!
Kнижные шкафы, внезапно оказывающиеся толстенными скрипучими дверями.
Но самыми привлекательными в силу своей редкости и размера (метр-полтора в диаметре) показались глобусы. В парадном зале их всего с десяток, но внутри библиотеки есть целый музей глобусов, куда мы в этот раз не попали. Запомнились глобусы небесных тел и „фауны земной мифологии“.
Миниатюрный псевдоантикварный вариант красовался в нашей съемной квартире, периодически вызывая интерес у шустрой любопытной Мартлышки.
Однажды после вкушения сладостей в кафе Централь (где штрудель значительно нежнее захера, а воздух слегка задымлен никотином из трубок вальяжных господ, сидящих с газетами среди влюбленных студентов и клерков близлежащих офисов), мы спонтанно решили отправиться в Mузей истории искусств. Уж очень захотелось тихо и неспеша побродить среди картин, не отвлекаясь на ребенка, который сладко заснул в коляске. Он проспал Тициана, Караваджо, Рембрандта, испанцев, и это, возможно, спасло его пока еще тонкую психику, не обрушив на нее разом сцены совращений, боев гладиаторов, отсеченные головы...
Проспал разрушение колизея и воздвижение Вавилонской башни.
Проспал невинную красоту бога виноделия и откровенное бесстыдство черта.
Проспал игру света и бликов.
Проспал Апполона в современной ипостаси.
Проспал чудесное собрание прикладного искусства, начал просыпаться в зале с бюстами, похожими на бюсты древнеримских императоров, с самой разной мимикой (кажется, это была временная выставка). Тут же по-немецки произнес слово „обезъяна“, и мы решили, что лучше вовремя уйти из венского Эрмитажа. :)
В тот же день, но только ДО посещения кафе Централь, неугомонный ребенок пошел куда глаза глядят и привел нас по одной из мощеных улочек к скрытой от общего шума площади, на которой булыжники перешли в ступеньки, а те привели нас в церковь Миноритов, и в ней оказалась - о чудо, глазам-своим-не-верю, - внушительная копия „Тайной вечери“ Леонардо!
И снова в тот же день, но уже после Музея истории искусств, мы зашли на фотовыставку Герберта Листа в полупустую слегка альтернативную галерею „Вестлихт“. Как же красивы эти фото с немалыми штрихами мужской гомоэротики - как реальных натурщиков, так и античных фигур в свете адриатического солнца. Насколько мамино внимание было сосредоточено на фотографиях выставки, настолько притягательными оказались для ребенка женские актовые фото в каталогах, которые можно было полистать, сидя на кожаных диванах в фойе.
Основная экспозиция галереи - раритетные фотоаппараты, среди которых самым ярким показалось мне фоторужье (такие, оказывается, бывают на самом деле, а не только в Простоквашино).
И напоследок - славный портрет Марка Шагала!
Поверхность со штрихами лишь при взгляде снизу закрывает нам росписи купола и является площадкой, на которую поднимает лифт для подробного рассмотра барочных деталей.
Изображения вблизи не такие уж искаженные, как часто бывает у купольных росписей, а детали очень подробные, вплоть до цифр и текста в книгах.
Кто просветит меня-неуча в отношении прародителей христианства и скажет, что написано в центре?
Шатающаяся стальная лестница сменяется винтовой, ведущей на самую верхушку Карловой церкви. На пути встречаются прелестные текстуры.
Будем считать кирху Карла тренировочным этапом в покорении (когда-нибудь) грандиозной кирхи Марии в Дрездене.
Перед кирхой оказалась детская площадка, не оставленная без внимания, а на ней - русскоязычная мама (в Вене часто слышна русская речь, особенно с диалектами и смешанными конструкциями), пытающаяся безуспешно научить своего ребенка делиться игрушками с гостями. Нам пришлось уйти, чтобы пример не оказался заразительным, ну и во избежании последствий провокаций.
Помимо русской речи, в гораздо большем объеме слышались восточно-балканские наречия. И частенько на площадках летела лузга от семечек.
И еще из уличных наблюдений:
- невероятно чистые скверы, дорожки (штраф за собачьи дела, кажется, 46 евро);
- велодорожки иногда совмещены с пешеходными (что ирритировало мой немного по-немецки структурированный мозг);
- свободные пространства центральных бульваров иногда со всех сторон огорожены сетчатыми заборами, за которыми играют уличные баскетболисты, как в Нью-Йорке.
„Wir Wiener haben’s nicht drauf“, что можно вольно перевести как „Спросите нас, венцев, что-нибудь полегче“, - так ответила на наш вопрос о местонахождении нужной улицы одна дама в облаке парфюма, меховой опушке, огромных темных очках и под толстым слоем спрея с серебринками (я понадеялась, что аборигены знают свой центр). Она, следует отметить, долго пыталась вслух соображать, жестикулируя руками, обвешенными пакетами из бутиков, широко улыбалась и в конце концов рассмеялась над собственной беспомощностью. Если бы мы спросили про какой-нибудь бутик, а не про еврейский квартал...
Нашли в итоге сами. Очень тихий пустынный квартал. Совсем не похож на Маре. :)
На небольшой площади мемориал Холокосту, в форме куба из множества книг, обращенных корешками внутрь… На заднем плане памятник Лессингу.
Корешки и развороты книг (не каменных, но почти окаменевших в силу древности) хорошо рассматривать в парадном зале Национальной библиотеки. Ужасно холодное помещение с сухим воздухом (важно для хранения книг), в дверях любезнейший смотритель, готовый по надобности служить гидом. Кстати, Австрия - первая моя заграница, где не нужно было мучительно вспоминать английский.
Ужасно интересные развороты, хотя ничего не понятно. Тот случай, когда форма завораживает больше, чем содержание!
Kнижные шкафы, внезапно оказывающиеся толстенными скрипучими дверями.
Но самыми привлекательными в силу своей редкости и размера (метр-полтора в диаметре) показались глобусы. В парадном зале их всего с десяток, но внутри библиотеки есть целый музей глобусов, куда мы в этот раз не попали. Запомнились глобусы небесных тел и „фауны земной мифологии“.
Миниатюрный псевдоантикварный вариант красовался в нашей съемной квартире, периодически вызывая интерес у шустрой любопытной Мартлышки.
Однажды после вкушения сладостей в кафе Централь (где штрудель значительно нежнее захера, а воздух слегка задымлен никотином из трубок вальяжных господ, сидящих с газетами среди влюбленных студентов и клерков близлежащих офисов), мы спонтанно решили отправиться в Mузей истории искусств. Уж очень захотелось тихо и неспеша побродить среди картин, не отвлекаясь на ребенка, который сладко заснул в коляске. Он проспал Тициана, Караваджо, Рембрандта, испанцев, и это, возможно, спасло его пока еще тонкую психику, не обрушив на нее разом сцены совращений, боев гладиаторов, отсеченные головы...
Проспал разрушение колизея и воздвижение Вавилонской башни.
Проспал невинную красоту бога виноделия и откровенное бесстыдство черта.
Проспал игру света и бликов.
Проспал Апполона в современной ипостаси.
Проспал чудесное собрание прикладного искусства, начал просыпаться в зале с бюстами, похожими на бюсты древнеримских императоров, с самой разной мимикой (кажется, это была временная выставка). Тут же по-немецки произнес слово „обезъяна“, и мы решили, что лучше вовремя уйти из венского Эрмитажа. :)
В тот же день, но только ДО посещения кафе Централь, неугомонный ребенок пошел куда глаза глядят и привел нас по одной из мощеных улочек к скрытой от общего шума площади, на которой булыжники перешли в ступеньки, а те привели нас в церковь Миноритов, и в ней оказалась - о чудо, глазам-своим-не-верю, - внушительная копия „Тайной вечери“ Леонардо!
И снова в тот же день, но уже после Музея истории искусств, мы зашли на фотовыставку Герберта Листа в полупустую слегка альтернативную галерею „Вестлихт“. Как же красивы эти фото с немалыми штрихами мужской гомоэротики - как реальных натурщиков, так и античных фигур в свете адриатического солнца. Насколько мамино внимание было сосредоточено на фотографиях выставки, настолько притягательными оказались для ребенка женские актовые фото в каталогах, которые можно было полистать, сидя на кожаных диванах в фойе.
Основная экспозиция галереи - раритетные фотоаппараты, среди которых самым ярким показалось мне фоторужье (такие, оказывается, бывают на самом деле, а не только в Простоквашино).
И напоследок - славный портрет Марка Шагала!