Поход на Москву, обход застав на Оке, бегство царя с сокровищами из Москвы и подставной царь Димеон
...Эта жестокость породила столь сильную всеобщую ненависть, подавленность, страх и недовольство во всем его государстве, что возникало много попыток и замыслов сокрушить этого тирана, но ему удавалось раскрывать их заговоры и измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял, противопоставляя главной знати.
<...>
Боясь своего старинного врага - Скифского Хана, царя Крыма, подстрекаемого, как [Грозный] обнаружил, [московской] знатью и подданными, царь набрал огромную армию из самых отдаленных своих провинций - как для своей собственной охраны и силы (о чем он постоянно заботился), так и для решающего сражения с Крымом.
...Cтало известно, что крымцы вышли в поле, - это была устрашающая весть для царя и добрая для большинства его князей и людей, живших в рабстве и несчастии. Бог покарал этих жалких людей, погрязших в своих вожделениях и ничтожестве; заставил их справедливо быть наказанными и терпеть тиранию столь кровавого правителя. Я бы сказал, что настал час божьей мести в поучение всем будущим поколениям князей и простых людей.
Скифский царь, воспользовавшись моментом, вторгся в пределы России, расположившись с армией в 50 милях вниз по течению реки Оки лицом к лицу с армией царя Ивана Васильевича, охранявших сильные крепости и броды Оки с помощью многочисленной артиллерии, боеприпасов, людей и оружия, а также большого количества всякого другого снаряжения.
Благодаря тайным осведомителям крымцы отважились переправиться, без помех преодолев разделявшую их реку. Царское войско не осмелилось двинуться за пределы 25 миль отведенного ему пространства, и никто не мог под угрозой смертной казни нарушить эту границу, каким бы успехом это нарушение ни обернулось.
Крымцы, достигнув этого берега реки, не теряли времени и быстро продвигались к Москве, находившейся уже в 90 милях, где царь считал себя в безопасности.
Когда крымцы приблизились к великому городу Москве, русский царь бежал в день Вознесения с богатствами, двором, слугами и личной охраной к укрепленному Троицкому монастырю [находившемуся] в 60 милях [от Москвы].
Крымцы зажгли высокую колокольню св. Иоанна, но в это время поднялся сильный ветер, и распространившийся огонь в течение шести часов обратил в пепел все церкви, дома, палаты, построенные почти полностью из сосны и дуба, как в городе, так и в округе на 30 миль. В этом свирепом огне сгорели и задохнулись от дыма тысячи мужчин, женщин, детей; та же участь постигла и тех, кто укрылся в каменных церквах, монастырях, подвалах и погребах, лишь немногие из немногих спаслись как вне, так и внутри обнесенных стенами трех городов.
Река и рвы вокруг Москвы были запружены наполнившими их тысячами людей, нагруженных золотом, серебром, драгоценностями, ожерельями, серьгами, браслетами и сокровищами и старавшихся спастись в воде, едва высунув поверх нее головы. Однако сгорело и утонуло так много тысяч людей, что реку нельзя было очистить от трупов в течение двенадцати последующих месяцев, несмотря на все предпринятые меры и усилия.
Те, кто остался в живых, и люди из других городов и мест занимались каждый день поисками и вылавливанием на большом пространстве [реки] колец, драгоценностей, сосудов, мешочков с золотом и серебром. Многие таким путем обогатились. Улицы города, церкви, погреба и подвалы были до того забиты умершими и задохнувшимися, что долго потом ни один человек не мог пройти [мимо] из-за отравленного воздуха и смрада.
Крымский царь со своими войсками наблюдал этот большой пожар, разместившись в Симоновом монастыре на берегу реки в четырех милях от города. Удовлетворившись этим, крымцы вернулись назад. Им угрожала встреча с армией царя у Серпухова, но они смогли избежать этого, переправившись через реку Оку так же, как и пришли.
Русский же царь бежал все дальше со своими слугами и богатством, направляясь к большому городу Вологде, где он считал себя в безопасности, находясь в 500 милях от врага. Сильно расстроенный и пораженный постигшим его несчастьем, он, имея среди сопровождавших митрополитов, епископов, священников, главных князей и старинную знать послал за ними и созвал их на царский совет, а когда враг ушел, он распустил свою армию, которая не сделала в его защиту ни одного выстрела; допрашивал, пытал, мучил многих воевод (viovods) и главных военачальников, приговорил некоторых к смерти, конфисковал их добро и землю, разорил их роды и семьи, выпустив указ об очистке, отстройке и заселении Москвы, - трудным было обсуждение всего этого.
...Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывал каждый день, поэтому он проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров.
«Кого жалую, тех содержу в чести, а кто мне изменил, тому воздам казнь».
Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая новые пытки и мучения, приговаривая к казни тех, кто вызывал его гнев, а особенно тех из знати, кто был наиболее предан и любим его подданными.
<...>
Обирая своих купцов, он обменивал взятые у них товары у иностранцев на одежду, шитую золотом, талеры, жемчуг, драгоценные камни и т. п., все это он постепенно присоединял к своему богатству, не платя ничего или почти ничего и получая огромные суммы от городов, монастырей, истощая их богатства высокими налогами и пошлинами.
...Царь послал в Англию за умелыми строителями, архитекторами, плотниками, столярами и каменщиками, ювелирами, медиками, аптекарями и другими мастерами, выстроил каменное казнохранилище, а также большие барки и судна, чтобы в случае необходимости отправить свою казну в Соловецкий монастырь на Северном море - прямом пути в Англию.
...C давнего времени имея мысль сделать Англию своим убежищем в случае необходимости, царь построил множество судов, барж и лодок у Вологды, куда свез свои самые большие богатства, чтобы, когда пробьет час, погрузиться на эти суда и спуститься вниз по Двине, направляясь в Англию, а в случае необходимости - на английских кораблях.
<...>
С намерением уничтожить все обязательства, принятые им на корону, он провозгласил новым государем, под именем царь Димеон, передал ему свой титул и корону и, отделываясь от своих полномочий, короновал его, но без торжественности; заставил своих подданных обращаться со своими делами, прошениями и тяжбами к Димеону, под его именем выходили указы, пожалования, заявления - все это писалось под его именем и гербом.
Такой поворот дела и все изменения могли дать прежнему царю возможность отвергнуть все долги, сделанные за его царствование: патентные письма, пожалования городам, монастырям - всё аннулировалось.
записи Джерома Горсея, дипломата, в 1573-1591 годах жившего в России
https://litmir.club/br/?b=585644&p=13