Дом
Андрей почувствовал дрожание рук, которое всегда сопровождало нарастающее волнение, и осторожно перевел полет своего клипера в автоматический режим. Каждый раз, подлетая к Дому, Андрей трепетно ожидал очередной встречи. Тем более сейчас, когда Дом и он были разлучены долгими годами третьей Звездной.
Откинувшись на спинку пилотского кресла и зажмурив глаза от слепящего навстречу утреннего солнца, он старался представить себе все произошедшие с Домом перемены.
Дом оставался для него самым родным существом на Земле со времени смерти деда. Каждый раз, возвращаясь из очередной экспедиции, он первым делом спешил к Дому - своему другу, хранителю его детских тайн.
Когда маленького Андрея дед впервые привез в этот забытый богом и людьми уголок планеты, Дома еще не было. Точнее не было того, что позднее Андрей, а за ним и дед начали называть Домом. Робкие ростки странных растений, которые дед скрупулезно окучивал на одинокой лесной поляне, конечно же, удивляли Андрея своим непривычным, а потому непонятным видом. Но тогда, мало разбираясь в сложных профессиональных заботах деда, он не пытался вникнуть в пространные объяснения старого ботаника.
Только много лет спустя, наблюдая, как из бешеного сплетения множества разнохарактерных стволов и ветвей начинает вырисовываться облик ажурных стен и колонн, витиеватых куполов и башен, Андрей начал осознавать значение сделанного дедом. Возникавшее тогда удивление, сменилось множеством вопросов, на которые, увы, уже некому было дать ответ. Загадка странного Дома умерла вместе с дедом, оставив Андрея наедине с этим необычным для земного мира живым сооружением.
…
Резкий зуммер, возвещающий о приближающемся конце полета, вывел Андрея из полусонного состояния. Отметив на экране место посадки, он с нескрываемым нетерпением начал вглядываться в приближающийся лес...
В этом полушарии стояло жаркое лето, а значит, Дом его встретит во всей своей красе, переливаясь многоцветием красок неземной листвы. Андрею уже давно не приходилось видеть Дом зимой. И втайне он радовался этому. Почему-то зимой Дом производил на него тягостное впечатление. Без обильного летнего одеяния ветви, казалось, сжимались от холода. Обнаженные стволы резко очерчивались на фоне белизны снега и были похожи то ли на недостроенное, то ли на разрушенное строение.
К весне Дом оживал. Начинал искриться кавалькадой свежей листвы. Молодые побеги на его стволах вплетались в невероятную систему конструкций, а самые верхние ветки начинали очередной сезон созидания Дома, превращаясь в новые лесенки, галереи, балконы.
Неожиданность всех происходящих с домом перемен, наверное, и была для Андрея самым желанным при их каждой новой встрече. Короткие дни наедине со своим другом Андрей всегда проводил в полном молчании. И вовсе не потому, что ему здесь не с кем было говорить. Он опасался лишними звуками нарушить гармонию, царящую здесь по законам красоты природного мира.
Обычно он позволял себе недолго пройтись по шуршащим тишиной залам Дома, полюбоваться нереальностью и многообразием его архитектуры, которую вряд ли могли вообразить земные зодчие. И хотя дом был невелик, Андрей всякий раз ощущал непонятную тревогу, возникавшую в едва уловимых поворотах его скользящих пространств.
Ступая по туго сплетенным ветвям пола, он остро воспринимал кажущуюся боль, которую испытывал при этом Дом. Поэтому после короткой прогулки, осторожно приподнимая ласковые бархатистые листья и стараясь не задеть покалывающую поверхность дрожащих стеблей, он выходил из Дома. Устроившись где-нибудь в прохладной тени окружающих поляну деревьев, Андрей долго сидел, не шевелясь, жадно стараясь впитать зрелище природного чуда, которое создал дед.
***
Текст мой. Иллюстративный рисунок студента второго курса Николая Рябова Дисциплина “Архитектурно-проектный рисунок”, КИСИ, 1989 год.