FALL OF FEELINGS
На твоей сетчатке сменяются кадры, летят картинки, в нее врезаются цвета, в глазное яблоко втискиваются формы.
Твои барабанные перепонки дрожат, натягиваются под шквалом мелодий, хриплых споров, вибрируют от торопливых бормотаний, их щекочет шелестящий шепот.
Твои ноздри смешивают в себе запахи городских стоков и теплых пряных кофеен по всему миру, они забиваются дурманом цветов и прелой земли.
Предметы наполняют твои пальцы своей фактурой, шокируют кожу теплом или холодом.
Язык твой заливает желчь рвоты, обволакивают сладости Востока, протыкает острота специй.
Плоскости и объемы, гармонии и диссонансы, вонь и ароматы, боль и легкие мурашки, и много-много вкусов - все вторгается в пространство, на 99% ограниченное многослойным плоским ороговевающим эпителием, и моментально проецируется на условную двумерность коры головного мозга.
Но эта перцептивная буря не способна стереть с многострадальной нейронной поверхности цвет и глубину того взгляда, вот такой тембр голоса, этот запах у ключицы, такую упругую нелинейность кожи и вкус. особенно вкус.
Как бы хотелось забрать у них все эти мелочи и вернуть непорочность восприятия. Чтобы никогда не сравнивать и никого не вспоминать. Аккуратно подобрать из пригоршни кусочков нужные и приладить их обратно к мельчайшим сколам на поверхности памяти. Чтобы стимуляция определенной области не отшвыривала моментально к тому, в чьем теле остался якорем ее фрагмент.
Но меньше сколов не становится. Их число изменяется редко, но резко.
Как же я скучаю.
Твои барабанные перепонки дрожат, натягиваются под шквалом мелодий, хриплых споров, вибрируют от торопливых бормотаний, их щекочет шелестящий шепот.
Твои ноздри смешивают в себе запахи городских стоков и теплых пряных кофеен по всему миру, они забиваются дурманом цветов и прелой земли.
Предметы наполняют твои пальцы своей фактурой, шокируют кожу теплом или холодом.
Язык твой заливает желчь рвоты, обволакивают сладости Востока, протыкает острота специй.
Плоскости и объемы, гармонии и диссонансы, вонь и ароматы, боль и легкие мурашки, и много-много вкусов - все вторгается в пространство, на 99% ограниченное многослойным плоским ороговевающим эпителием, и моментально проецируется на условную двумерность коры головного мозга.
Но эта перцептивная буря не способна стереть с многострадальной нейронной поверхности цвет и глубину того взгляда, вот такой тембр голоса, этот запах у ключицы, такую упругую нелинейность кожи и вкус. особенно вкус.
Как бы хотелось забрать у них все эти мелочи и вернуть непорочность восприятия. Чтобы никогда не сравнивать и никого не вспоминать. Аккуратно подобрать из пригоршни кусочков нужные и приладить их обратно к мельчайшим сколам на поверхности памяти. Чтобы стимуляция определенной области не отшвыривала моментально к тому, в чьем теле остался якорем ее фрагмент.
Но меньше сколов не становится. Их число изменяется редко, но резко.
Как же я скучаю.