НАБОКОВ и БЫТ
Сначала про самое главное: умираю для общественности с 14 октября по 11 ноября - Brazil is waitin' 4 me! Рассчитываю утренироваться там до зеленых чертиков, чтобы не было так обидно от всех этих моих пропусков акробатики и занятий из-за убитого локтя и кисти. Надеюсь, за полтора оставшихся месяца все заживет окончательно (ага, давай работать над техникой, деточка, и нечего пытаться делать нижние переходы со скособоченной флореей - это выглядит также неубедительно, как дед мороз в супермаркете в месяце июле)
Короче, билет в кармане, лыжи в кладовке, активно собираю в мозгах обрывки португальского, с мая месяца пылящиеся по углам затуманенного и пустоватого вместилища, где по замыслу Всевышнего должно содержаться некое серое вещество, а на деле - гуляют сквозняки.
Хотела еще записать тут с некоторым запозданием: в конце "Дара" наткнулась на набоковское собственное предисловие к первому русскому изданию и поняла, почему мой милый друг illia_sanych написал тот сочащийся ядом пост и вел со мной дискуссию еще более токсичного характера про нежно любимого мной В.В. И во всей полноте прочувствовала всю гениальную и точную иронию Erik Orsenna в его Deux étés, прочтенных парой месяцев ранее, где он повествует о том, как захолустный, забытый богами французский остров предоставил всех своих недалеких и расслабленных жителей в помощь нерадивому протагонисту-анахорету-переводчику, который за два года не удосужился офранцузить "Аду", что, впрочем, не мешало ему пропивать солидные и регулярные авансы за эту работу. В конце там приводятся отрывки из хлестких писем Набокова к этому переводчику. В.В. действительно невыносим, самоуверен, надменен, изрядный сноб, энтомолог и эрудит (= Но как слагает слова, мерзавец! Удивительно, как же мне удалось, прочитав такое впечатляющее количество его произведений, биографий и проч., проигнорировать эту человеческую и писательскую несносность (= но уменьшить свою привязанность к нему не получилось. Нравится, видимо, когда меня умные люди заставляют убеждаться в собственной интеллектуальной несостоятельности, да еще и щекочут нервы, играя на моих фобиях. Садо-мазо такое.
На этой радостной ноте пошла читать Бондарева. Интересно потом будет сравнить с художественными произведениями КМ'a, за которые я бралась задолго до увлечения военной тематикой, и которые тогда критически не пошли. Но, хочется верить, что человек, у которого ТАКАЯ публицистика и мемуары, физически не может писать хуже Бондарева. Хочется ошибиться в своем первом впечатлении.
Короче, билет в кармане, лыжи в кладовке, активно собираю в мозгах обрывки португальского, с мая месяца пылящиеся по углам затуманенного и пустоватого вместилища, где по замыслу Всевышнего должно содержаться некое серое вещество, а на деле - гуляют сквозняки.
Хотела еще записать тут с некоторым запозданием: в конце "Дара" наткнулась на набоковское собственное предисловие к первому русскому изданию и поняла, почему мой милый друг illia_sanych написал тот сочащийся ядом пост и вел со мной дискуссию еще более токсичного характера про нежно любимого мной В.В. И во всей полноте прочувствовала всю гениальную и точную иронию Erik Orsenna в его Deux étés, прочтенных парой месяцев ранее, где он повествует о том, как захолустный, забытый богами французский остров предоставил всех своих недалеких и расслабленных жителей в помощь нерадивому протагонисту-анахорету-переводчику, который за два года не удосужился офранцузить "Аду", что, впрочем, не мешало ему пропивать солидные и регулярные авансы за эту работу. В конце там приводятся отрывки из хлестких писем Набокова к этому переводчику. В.В. действительно невыносим, самоуверен, надменен, изрядный сноб, энтомолог и эрудит (= Но как слагает слова, мерзавец! Удивительно, как же мне удалось, прочитав такое впечатляющее количество его произведений, биографий и проч., проигнорировать эту человеческую и писательскую несносность (= но уменьшить свою привязанность к нему не получилось. Нравится, видимо, когда меня умные люди заставляют убеждаться в собственной интеллектуальной несостоятельности, да еще и щекочут нервы, играя на моих фобиях. Садо-мазо такое.
На этой радостной ноте пошла читать Бондарева. Интересно потом будет сравнить с художественными произведениями КМ'a, за которые я бралась задолго до увлечения военной тематикой, и которые тогда критически не пошли. Но, хочется верить, что человек, у которого ТАКАЯ публицистика и мемуары, физически не может писать хуже Бондарева. Хочется ошибиться в своем первом впечатлении.