Зарисовка-мини 37 (1)
Тема «Кирпичи космодесантника»
«Что я здесь забыл?» - мысль мучила сильнее, чем лютый холод. Солнце слепило глаза, на ресницах вырастала изморозь - и весь мир изламывался, как в калейдоскопе. Я копал яму и пытался свистеть, но ветер выдирал звуки из горла, унося песни прочь. Было ясно и светло, почему-то пахло рождеством и подарками, хотя ни ёлок, ни мандаринов не нашлось бы и за тысячи миль отсюда. Мне хотелось укрыться от мороза у ворчливой буржуйки, но времени до захода солнца оставалось мало, так что приходилось отогреваться работой. Яма росла.
Я всегда стремился к небу - кто знал, что в почтенном возрасте мне придётся, как кроту, закапываться в землю? Ирония судьбы. Эти два слова столкнулись и вызвали воспоминания из детства, я улыбнулся и загудел про себя старинный мотив. Ощущение скорого нового года усилилось, тонкий месяц, выкатившийся из-за горизонта подмигивал, как ёлочная игрушка на душистой хвойной лапе.
Мёрзлая глина поддавалась неохотно, но во мне ещё оставалось достаточно сил, чтобы побороть её сопротивление. «Не так уж я и стар». Я порадовался этой мысли. Ветер продолжал трепать разноцветный шарф, солнце сползало вниз, а пар, вырывающийся изо рта, искрящимися кристаллами оседал на волосах. Минуты убегали.
Наконец стемнело так, что работать стало нельзя. Я выбрался из ямы и потрусил к палатке. Рядом с оранжевым полотном, высвеченным изнутри фонарём, который зажгла моя старуха, высилась массивная груда. Я оглядел её и медленно вздохнул, мне стало легко и спокойно. Вот оно, вот откуда пришло детское ощущение праздника. Я знал, что забыл здесь. На этой земле - после долгих лет скитаний в безвоздушном пространстве, после декад, наполненных борьбой между моей железной волей и моей детской мечтой, после месяцев ожесточённых споров с самим собой, - на этой земле у меня наконец появится дом.
Следующей весной природа оживёт и мы вдвоём - старуха и я - станем единственными свидетелями её пробуждения, молчаливыми и умиротворёнными. Следующей весной мы будем, наконец, счастливы.
«Что я здесь забыл?» - мысль мучила сильнее, чем лютый холод. Солнце слепило глаза, на ресницах вырастала изморозь - и весь мир изламывался, как в калейдоскопе. Я копал яму и пытался свистеть, но ветер выдирал звуки из горла, унося песни прочь. Было ясно и светло, почему-то пахло рождеством и подарками, хотя ни ёлок, ни мандаринов не нашлось бы и за тысячи миль отсюда. Мне хотелось укрыться от мороза у ворчливой буржуйки, но времени до захода солнца оставалось мало, так что приходилось отогреваться работой. Яма росла.
Я всегда стремился к небу - кто знал, что в почтенном возрасте мне придётся, как кроту, закапываться в землю? Ирония судьбы. Эти два слова столкнулись и вызвали воспоминания из детства, я улыбнулся и загудел про себя старинный мотив. Ощущение скорого нового года усилилось, тонкий месяц, выкатившийся из-за горизонта подмигивал, как ёлочная игрушка на душистой хвойной лапе.
Мёрзлая глина поддавалась неохотно, но во мне ещё оставалось достаточно сил, чтобы побороть её сопротивление. «Не так уж я и стар». Я порадовался этой мысли. Ветер продолжал трепать разноцветный шарф, солнце сползало вниз, а пар, вырывающийся изо рта, искрящимися кристаллами оседал на волосах. Минуты убегали.
Наконец стемнело так, что работать стало нельзя. Я выбрался из ямы и потрусил к палатке. Рядом с оранжевым полотном, высвеченным изнутри фонарём, который зажгла моя старуха, высилась массивная груда. Я оглядел её и медленно вздохнул, мне стало легко и спокойно. Вот оно, вот откуда пришло детское ощущение праздника. Я знал, что забыл здесь. На этой земле - после долгих лет скитаний в безвоздушном пространстве, после декад, наполненных борьбой между моей железной волей и моей детской мечтой, после месяцев ожесточённых споров с самим собой, - на этой земле у меня наконец появится дом.
Следующей весной природа оживёт и мы вдвоём - старуха и я - станем единственными свидетелями её пробуждения, молчаливыми и умиротворёнными. Следующей весной мы будем, наконец, счастливы.