4 часа утра 22 июня 1941 года
Из воспоминаний мой тети Александры Владимировны Горинович
Вдруг страшный грохот. Сначала подумали, что это гром. Но небо ясное. Отец открывает окно, прислушивается и говорит, что это не гром, а разрывы снарядов или бомб. В 12 часов по радио выступает Молотов. Радио только в школе. Объявляют войну. Фашистская Германия без объявления напала на Советский Союз.
Так начиналась война. А еще вчера мы пели «Если завтра война, если завтра в поход», а она уже тут на нашей земле. Идут бои на границе с Польшей. Наши несут потери.
1-го июля едем в Киев к бабушке (матери отца) идем по шпалам до Киева, поезда ходят редко. Бомбят немцы. Время от времени нас задерживают (идем вдвоем с 14-летним братом Мишей, мне 16 лет) в небе немецкие самолеты бросают бомбы. В Киеве разрушены целые улицы Хрещатик, Прорезная. Страшно!
Через Демеевку идем на улицу Франка. Бабушка живет в 17 номере на 4-м этаже. Двоюродная сестра Женя дочерью Галиной (1933 г.р.) и тетей Любой эвакуируются за Урал.
Возвращаемся в Янковичи. Поезда не ходят. Идем пешком. - дошли до Малютянки. Через посты. Возле Мархалевки дошли до колодца. Немецкие самолеты летают низко, стреляют, спрятались за колодцем, напились воды и пошли на Янковичи. На околице 2 ветряные мельницы, около них падают снаряды. Мельницы горят. Очень страшно. Папа уже ушел на войну. Перед этим выкопал нам траншею и накрыл ее метровыми сосновыми и засыпал землей. Мама с нами тремя детьми, мне 16, Мише 14, Кате 4 года.
Принесли газету «Киевскую правду (Пролетарская правда)». В Забирье, где мы жили раньше, был немецкий десант. На фото: разбита с/рада, валяются бумаги, телефонная трубка, немцы пьют млеко (молоко), грабят, убивают. Идут бои, много убитых.
1-го августа рано просыпаемся а нам объявляют, что в Янковичи уже вошли немцы. Рвутся снаряды. У Киселихи Насти накануне родилась дочь, мать Киселихи и старшая дочь прятались в погребе их завалило они погибли, муж Кисиль ушел на фронт. Киселиху Настю ранило. Один немец вытащил её и повел к своим санитарам. Ребенка принес к нам в убежище и дал мне на руки. Я так сидела где-то 2 часа, ребенок мокрый, еще не купаный после родов. Ноги у меня затекли, не могу пошевелить.
Пришла мама и Миша, взяли у меня младенца и отдали Насте Кисиль. До утра уже не спали. Утром пришел немец, кто-то (мы не знали кто, кто-то из учителей) ему сказал, что мама моя еврейка, а папа на фронте.
Он с автоматом поднял нас с постелей, фонариком присветил, посмотрел на нас и сказал, что мы не похожи на евреев - носы курносые. А потом спросил как нас зовут. Мама ответила ему на хорошем немецком языке - Александра, Михаил, Екатерина - немец воскликнул - О, это же царские имена. И ушел. Мы очень тогда испугались, маленькая Катя кричала «Я не хочу умирать».
Вот так началась оккупация.
Вдруг страшный грохот. Сначала подумали, что это гром. Но небо ясное. Отец открывает окно, прислушивается и говорит, что это не гром, а разрывы снарядов или бомб. В 12 часов по радио выступает Молотов. Радио только в школе. Объявляют войну. Фашистская Германия без объявления напала на Советский Союз.
Так начиналась война. А еще вчера мы пели «Если завтра война, если завтра в поход», а она уже тут на нашей земле. Идут бои на границе с Польшей. Наши несут потери.
1-го июля едем в Киев к бабушке (матери отца) идем по шпалам до Киева, поезда ходят редко. Бомбят немцы. Время от времени нас задерживают (идем вдвоем с 14-летним братом Мишей, мне 16 лет) в небе немецкие самолеты бросают бомбы. В Киеве разрушены целые улицы Хрещатик, Прорезная. Страшно!
Через Демеевку идем на улицу Франка. Бабушка живет в 17 номере на 4-м этаже. Двоюродная сестра Женя дочерью Галиной (1933 г.р.) и тетей Любой эвакуируются за Урал.
Возвращаемся в Янковичи. Поезда не ходят. Идем пешком. - дошли до Малютянки. Через посты. Возле Мархалевки дошли до колодца. Немецкие самолеты летают низко, стреляют, спрятались за колодцем, напились воды и пошли на Янковичи. На околице 2 ветряные мельницы, около них падают снаряды. Мельницы горят. Очень страшно. Папа уже ушел на войну. Перед этим выкопал нам траншею и накрыл ее метровыми сосновыми и засыпал землей. Мама с нами тремя детьми, мне 16, Мише 14, Кате 4 года.
Принесли газету «Киевскую правду (Пролетарская правда)». В Забирье, где мы жили раньше, был немецкий десант. На фото: разбита с/рада, валяются бумаги, телефонная трубка, немцы пьют млеко (молоко), грабят, убивают. Идут бои, много убитых.
1-го августа рано просыпаемся а нам объявляют, что в Янковичи уже вошли немцы. Рвутся снаряды. У Киселихи Насти накануне родилась дочь, мать Киселихи и старшая дочь прятались в погребе их завалило они погибли, муж Кисиль ушел на фронт. Киселиху Настю ранило. Один немец вытащил её и повел к своим санитарам. Ребенка принес к нам в убежище и дал мне на руки. Я так сидела где-то 2 часа, ребенок мокрый, еще не купаный после родов. Ноги у меня затекли, не могу пошевелить.
Пришла мама и Миша, взяли у меня младенца и отдали Насте Кисиль. До утра уже не спали. Утром пришел немец, кто-то (мы не знали кто, кто-то из учителей) ему сказал, что мама моя еврейка, а папа на фронте.
Он с автоматом поднял нас с постелей, фонариком присветил, посмотрел на нас и сказал, что мы не похожи на евреев - носы курносые. А потом спросил как нас зовут. Мама ответила ему на хорошем немецком языке - Александра, Михаил, Екатерина - немец воскликнул - О, это же царские имена. И ушел. Мы очень тогда испугались, маленькая Катя кричала «Я не хочу умирать».
Вот так началась оккупация.