аксиома о параллельных
***
Солнечный город, полный людей и грязи. Пыль поднимается, словно ладонь, к зениту. Лучшее место в мире для всякой мрази. Сам я таков же - пожалуйста, извините. Рынок воняет рыбой, причалы - илом, здесь ненавидят дерзких и непохожих. Тех, кто сопротивлялся, уже убили. Тех, кто еще остался, убьют попозже.
Нынче на улице я увидал принцессу: тонкий монетный профиль и взгляд туманный, легкий, летящий, без всякого интереса, - маленький грошик, выпавший из кармана. Мне б этот грошик - и будет еды немного, кто так ничтожен, как я, тот все шансы ловит.
Стражник принцессе освободил дорогу. Вот и сижу, отмываясь от слез и крови.
Город смеется, хватает меня за плечи, город так прост и сложен одновременно: можно надеяться и трепыхаться вечно, только итог мне видится неизменным. Сколько ни мысли, увязнешь в тошнотной каше, смерть подойдет и взглянет светло и тихо. Смерть никогда не спрашивает, что дальше. Если тебя приперло, ты знаешь выход.
Солнце ломает копья в высоких крышах.
Я поднимаюсь по лестнице. Выше. Выше.
Солнечный город, полный шелков и цвета, запахов мирта, сосен и тамариска; ветер в тенях занавесок запрятал лето; я же стою и сжимаю в руке записку. Боги мои, что мне делать и как мне выжить, сопротивляясь этой сердечной муке? Если я крикну - может, меня услышат? Если коснусь - то, может, протянут руку?
Кто безответно любил, тот несчастье знает - самое страшное, хуже и не придумать. Я полагала раньше - судьба не злая, но вот в итоге вышла другая сумма. Тот попрошайка с площади всё счастливей! Он не читал это: "Милая, вы ошиблись...". В комнате у меня словно мед разлили, ноты в саднящем сердце звучат фальшиво. Как теперь жить, улыбаясь, смеясь, танцуя, если внутри так вязко, темно и плохо?
Выход похож на магию поцелуя.
Я поднимаюсь по лестнице, полной вздохов.
Там, наверху, в сундуке ожидает сказка. Я достаю ее, глажу ее страницу. "Мы, - говорит поэт, - примеряем маски, сами себя загоняя в свою темницу". На подоконнике пыль и какой-то мусор. Город становится призрачным и далеким.
Там, где болело, когда-нибудь станет пусто. Я прикасаюсь к страницам, лаская строки.
Солнечный город, полный закатным светом, - сверху он лучше смотрится, чем обычно. Здесь, на краю, мне понятнее все ответы, ну, а вопросы более чем привычны. Вот подо мною сплетенье зловонных улиц, только шагни - и с тобою твоя свобода.
Мы с нею, правда, только что разминулись. Я улыбаюсь медному небосводу.
Ноги касаются теплой шершавой крыши. Я достаю из-за пазухи три листочка. "Мы, - говорит поэт, - иногда не слышим, если настало время поставить точку". Солнце то дальше, а то почему-то ближе, кто-то стоит, неслышимый, и не тает. Если вглядеться, я точно его увижу.
Но я об этом не думаю. Я читаю.
Солнечный город, полный людей и грязи. Пыль поднимается, словно ладонь, к зениту. Лучшее место в мире для всякой мрази. Сам я таков же - пожалуйста, извините. Рынок воняет рыбой, причалы - илом, здесь ненавидят дерзких и непохожих. Тех, кто сопротивлялся, уже убили. Тех, кто еще остался, убьют попозже.
Нынче на улице я увидал принцессу: тонкий монетный профиль и взгляд туманный, легкий, летящий, без всякого интереса, - маленький грошик, выпавший из кармана. Мне б этот грошик - и будет еды немного, кто так ничтожен, как я, тот все шансы ловит.
Стражник принцессе освободил дорогу. Вот и сижу, отмываясь от слез и крови.
Город смеется, хватает меня за плечи, город так прост и сложен одновременно: можно надеяться и трепыхаться вечно, только итог мне видится неизменным. Сколько ни мысли, увязнешь в тошнотной каше, смерть подойдет и взглянет светло и тихо. Смерть никогда не спрашивает, что дальше. Если тебя приперло, ты знаешь выход.
Солнце ломает копья в высоких крышах.
Я поднимаюсь по лестнице. Выше. Выше.
Солнечный город, полный шелков и цвета, запахов мирта, сосен и тамариска; ветер в тенях занавесок запрятал лето; я же стою и сжимаю в руке записку. Боги мои, что мне делать и как мне выжить, сопротивляясь этой сердечной муке? Если я крикну - может, меня услышат? Если коснусь - то, может, протянут руку?
Кто безответно любил, тот несчастье знает - самое страшное, хуже и не придумать. Я полагала раньше - судьба не злая, но вот в итоге вышла другая сумма. Тот попрошайка с площади всё счастливей! Он не читал это: "Милая, вы ошиблись...". В комнате у меня словно мед разлили, ноты в саднящем сердце звучат фальшиво. Как теперь жить, улыбаясь, смеясь, танцуя, если внутри так вязко, темно и плохо?
Выход похож на магию поцелуя.
Я поднимаюсь по лестнице, полной вздохов.
Там, наверху, в сундуке ожидает сказка. Я достаю ее, глажу ее страницу. "Мы, - говорит поэт, - примеряем маски, сами себя загоняя в свою темницу". На подоконнике пыль и какой-то мусор. Город становится призрачным и далеким.
Там, где болело, когда-нибудь станет пусто. Я прикасаюсь к страницам, лаская строки.
Солнечный город, полный закатным светом, - сверху он лучше смотрится, чем обычно. Здесь, на краю, мне понятнее все ответы, ну, а вопросы более чем привычны. Вот подо мною сплетенье зловонных улиц, только шагни - и с тобою твоя свобода.
Мы с нею, правда, только что разминулись. Я улыбаюсь медному небосводу.
Ноги касаются теплой шершавой крыши. Я достаю из-за пазухи три листочка. "Мы, - говорит поэт, - иногда не слышим, если настало время поставить точку". Солнце то дальше, а то почему-то ближе, кто-то стоит, неслышимый, и не тает. Если вглядеться, я точно его увижу.
Но я об этом не думаю. Я читаю.