Как с мышью было
Довелось мне тут погостить пару дней в прекрасном деревянном доме - светлом, как мечта, похожем на сосновый срез. Было нас там немного: хозяин, я и В., с которой мы вели пространные разговоры и домашние дела. Дел было мало, разговоров побольше, и вот внезапно выяснилось, что мы тут не втроем. Есть еще мышь.
- Она в мусорке приходит копаться, - рассказала мне В. - Шуршит там. Хозяин говорил, иногда открывает дверцы - а мышь на него из мусора смотрит. Сама я ее не видела.
- Домашнее животное! - восхитилась я. - Какая прелесть! - И стала мечтать мышь, натурально, обозреть и прибрать к рукам. Ну, или хотя бы убедиться, что все с ней в порядке - не бедствует, лоснится и такое прочее.
Этим же вечером я осталась дома одна. Сидя на кухне и задумчиво тыкая пальцем в клавиатуру ноутбука, я услышала со стороны мусорника посторонние звуки. "Она пришла, - подумалось мне, - настал мой звездный час!". Сбросив тапки и неслышно ступая по полу, я подкралась к шкафчику, в котором прятался мусор, подсветила себе смартфоном и резко распахнула дверцы. И мышь, великолепная, жирная мышь оказалась под светом софитов. Ее звездный час тоже наступил.
Вернее, звездная секунда, потому что долго мышь рассиживаться не стала. Пискнув что-то вроде: "Да вы охамели, жалкие людишки", - она махнула хвостом и скрылась в недрах шкафа. Недра были глубоки и недружелюбны, и за мышью я не полезла, понимая, что она еще вернется.
Мой восторг при виде мыши в полной мере могут понять те, кто знает меня лично. Я пришла в экстаз, потому что, кроме замечательных людей, в доме есть животное - пусть пугливое и к лотку не приученное (гадила мышь вокруг мусорника), зато самое настоящее. Кроме того, я убедилась, что не бедствует оно, ой, не бедствует. Мышиная попа протискивалась в недра с некоторым скрипом.
Следующий час, слыша шуршание, я либо разговаривала с мышью, которая на некоторое время затихала, а потом продолжала что-то жрать, либо подкрадывалась и распахивала дверцы. Мышь упорствовала в ереси, я тоже. Через час мы отлично знали друг друга в лицо.
Но более близкое наше знакомство состоялось на следующий день.
В. мышь так и не увидела, ибо к тому моменту, как вернулась, животное уже ушло спать. Она и хозяин выслушали историю, предложили дать мыши имя, после чего наречена она была Гердой. Ночь прошла спокойно, утро протекло, не нарушаемое никакими звуками, клонился к закату день. Мы сидели на кухне и пили кофе, и тут раздалось многообещающее шуршание.
- Отлично! - с энтузиазмом потерла я руки. Разговаривать приходилось интригующим шепотом, чтобы не спугнуть удачу. - Сейчас ты познакомишься с Гердой!
- Давай! - согласилась В., которая тоже очень любит животных (и даже змей, что для меня совсем непостижимо).
Мы подкрались и распахнули дверцы.
Мышь была там. Она обедала. Явления подлых людишек она не ожидала настолько, что совершенно неприлично растерялась. Мышиная попа поехала по пластиковым упаковкам, лапки отчаянно забарахтались, но было поздно. Из обители полутьмы и жрачки Герда выпала на пол, плюхнувшись упитанным пузом. "Боже, боже, - читалось на ее нервной усатой морде, - за что послал ты мне испытания сии и этих двух восторженных идиоток?!"
Потому что мы над мышью хохотали. Брать ее в руки мы не решились (да мало ли), забраться обратно, чтобы залезть в недра, Герда не могла в силу конструкции шкафа. А потому через некоторое время картина в доме наблюдалась следующая.
Мышь носилась по кухне и прихожей, осуществляя самую крутую в жизни кардиотренировку и сбрасывая все наеденное. В глазах ее читалась паника, какая бывает у всякого неофита при столкновении с упорным, не знающим жалости фитнес-тренером. А тут нас было двое. Мыши мы зла не желали, наоборот, желали добра, и если уж возвращение в шкаф не представлялось возможным, решили выселить ее на улицу. В доме дырки есть, не пропадет.
Герда на улицу не желала. Она скакала по углам, аки молодая лошадь, выворачивалась из пакетов, а в швабру и вовсе закопалась. Мы умилялись и не хотели повредить мыши что-нибудь, поэтому выселение заняло минут десять непрерывной беготни (да, у нас тоже была кардиотренировка).
Наконец мышь сообразила, что с этими сумасшедшими каши не сваришь, и метнулась на веранду. Там стоял ящик с опилками, за который Герда и забилась. "Глаза б мои на вас не глядели", - читалось в этом достойном поступке.
Мы нависали над ящиком, созерцали мышиный хвост и переживали на тему "как она теперь тут, бедненькая".
- Такой стресс у мышки, - сказала В. - Давай ей сыру дадим.
- Давай, - согласилась я.
Сыру было отломлено щедро, и мы оставили Герду с ним наедине. Через десять минут нас заело любопытство, и мы вернулись на веранду.
Мышь и не думала спасаться бегством. Она села на попу и точила сыр. Доточив, принялась умываться.
- Наглость - второе счастье, - резюмировали мы и продолжили наблюдение за живой природой. В таком виде, филейной частью кверху, нас и застал приехавший хозяин.
- Что тут у вас? - поинтересовался он и тоже завис над ящиком.
- Это Герда, - сказали мы. - Она выпала, и мы ее выселили.
- Сыру дали? - спросил хозяин деловито, из чего сразу же стало ясно, что хозяйничает в доме, на самом деле, именно мышь. Герда добралась до второго куска сыра и пихала его в себя, хотя уже отчетливо не лезло. За этим занятием мы ее и оставили.
Однако еще через десять минут нам стало ее окончательно жалко.
- Сидит там, бедненькая, на холодной веранде, - сказала В. - А давай ей домик сделаем?
В недрах нашлась коробка из-под торта. Там мы прорезали дырочку, сунули солнечно-желтый флис внутрь и положили еще кусман сыра, а вдруг бедная мышка проголодается. Когда домик вынесли, Герда сидела посреди веранды и думала, чем бы ей таким еще заняться. Домик она восприняла благосклонно, залезла туда и больше не показывалась.
На следующий день мыши в домике, конечно, не оказалось. И в мусорке никто не шуршал. Но мы верим, есть ходы. Мы знаем, что Герда ушла со словами: "I'll be back". Такие личности не сдаются.
Я считаю, надо брать с нее пример.
- Она в мусорке приходит копаться, - рассказала мне В. - Шуршит там. Хозяин говорил, иногда открывает дверцы - а мышь на него из мусора смотрит. Сама я ее не видела.
- Домашнее животное! - восхитилась я. - Какая прелесть! - И стала мечтать мышь, натурально, обозреть и прибрать к рукам. Ну, или хотя бы убедиться, что все с ней в порядке - не бедствует, лоснится и такое прочее.
Этим же вечером я осталась дома одна. Сидя на кухне и задумчиво тыкая пальцем в клавиатуру ноутбука, я услышала со стороны мусорника посторонние звуки. "Она пришла, - подумалось мне, - настал мой звездный час!". Сбросив тапки и неслышно ступая по полу, я подкралась к шкафчику, в котором прятался мусор, подсветила себе смартфоном и резко распахнула дверцы. И мышь, великолепная, жирная мышь оказалась под светом софитов. Ее звездный час тоже наступил.
Вернее, звездная секунда, потому что долго мышь рассиживаться не стала. Пискнув что-то вроде: "Да вы охамели, жалкие людишки", - она махнула хвостом и скрылась в недрах шкафа. Недра были глубоки и недружелюбны, и за мышью я не полезла, понимая, что она еще вернется.
Мой восторг при виде мыши в полной мере могут понять те, кто знает меня лично. Я пришла в экстаз, потому что, кроме замечательных людей, в доме есть животное - пусть пугливое и к лотку не приученное (гадила мышь вокруг мусорника), зато самое настоящее. Кроме того, я убедилась, что не бедствует оно, ой, не бедствует. Мышиная попа протискивалась в недра с некоторым скрипом.
Следующий час, слыша шуршание, я либо разговаривала с мышью, которая на некоторое время затихала, а потом продолжала что-то жрать, либо подкрадывалась и распахивала дверцы. Мышь упорствовала в ереси, я тоже. Через час мы отлично знали друг друга в лицо.
Но более близкое наше знакомство состоялось на следующий день.
В. мышь так и не увидела, ибо к тому моменту, как вернулась, животное уже ушло спать. Она и хозяин выслушали историю, предложили дать мыши имя, после чего наречена она была Гердой. Ночь прошла спокойно, утро протекло, не нарушаемое никакими звуками, клонился к закату день. Мы сидели на кухне и пили кофе, и тут раздалось многообещающее шуршание.
- Отлично! - с энтузиазмом потерла я руки. Разговаривать приходилось интригующим шепотом, чтобы не спугнуть удачу. - Сейчас ты познакомишься с Гердой!
- Давай! - согласилась В., которая тоже очень любит животных (и даже змей, что для меня совсем непостижимо).
Мы подкрались и распахнули дверцы.
Мышь была там. Она обедала. Явления подлых людишек она не ожидала настолько, что совершенно неприлично растерялась. Мышиная попа поехала по пластиковым упаковкам, лапки отчаянно забарахтались, но было поздно. Из обители полутьмы и жрачки Герда выпала на пол, плюхнувшись упитанным пузом. "Боже, боже, - читалось на ее нервной усатой морде, - за что послал ты мне испытания сии и этих двух восторженных идиоток?!"
Потому что мы над мышью хохотали. Брать ее в руки мы не решились (да мало ли), забраться обратно, чтобы залезть в недра, Герда не могла в силу конструкции шкафа. А потому через некоторое время картина в доме наблюдалась следующая.
Мышь носилась по кухне и прихожей, осуществляя самую крутую в жизни кардиотренировку и сбрасывая все наеденное. В глазах ее читалась паника, какая бывает у всякого неофита при столкновении с упорным, не знающим жалости фитнес-тренером. А тут нас было двое. Мыши мы зла не желали, наоборот, желали добра, и если уж возвращение в шкаф не представлялось возможным, решили выселить ее на улицу. В доме дырки есть, не пропадет.
Герда на улицу не желала. Она скакала по углам, аки молодая лошадь, выворачивалась из пакетов, а в швабру и вовсе закопалась. Мы умилялись и не хотели повредить мыши что-нибудь, поэтому выселение заняло минут десять непрерывной беготни (да, у нас тоже была кардиотренировка).
Наконец мышь сообразила, что с этими сумасшедшими каши не сваришь, и метнулась на веранду. Там стоял ящик с опилками, за который Герда и забилась. "Глаза б мои на вас не глядели", - читалось в этом достойном поступке.
Мы нависали над ящиком, созерцали мышиный хвост и переживали на тему "как она теперь тут, бедненькая".
- Такой стресс у мышки, - сказала В. - Давай ей сыру дадим.
- Давай, - согласилась я.
Сыру было отломлено щедро, и мы оставили Герду с ним наедине. Через десять минут нас заело любопытство, и мы вернулись на веранду.
Мышь и не думала спасаться бегством. Она села на попу и точила сыр. Доточив, принялась умываться.
- Наглость - второе счастье, - резюмировали мы и продолжили наблюдение за живой природой. В таком виде, филейной частью кверху, нас и застал приехавший хозяин.
- Что тут у вас? - поинтересовался он и тоже завис над ящиком.
- Это Герда, - сказали мы. - Она выпала, и мы ее выселили.
- Сыру дали? - спросил хозяин деловито, из чего сразу же стало ясно, что хозяйничает в доме, на самом деле, именно мышь. Герда добралась до второго куска сыра и пихала его в себя, хотя уже отчетливо не лезло. За этим занятием мы ее и оставили.
Однако еще через десять минут нам стало ее окончательно жалко.
- Сидит там, бедненькая, на холодной веранде, - сказала В. - А давай ей домик сделаем?
В недрах нашлась коробка из-под торта. Там мы прорезали дырочку, сунули солнечно-желтый флис внутрь и положили еще кусман сыра, а вдруг бедная мышка проголодается. Когда домик вынесли, Герда сидела посреди веранды и думала, чем бы ей таким еще заняться. Домик она восприняла благосклонно, залезла туда и больше не показывалась.
На следующий день мыши в домике, конечно, не оказалось. И в мусорке никто не шуршал. Но мы верим, есть ходы. Мы знаем, что Герда ушла со словами: "I'll be back". Такие личности не сдаются.
Я считаю, надо брать с нее пример.